Сильные не убивают (СИ) - Каляева Яна - Страница 40

Трачу несколько драгоценных секунд, чтобы восстановить дыхание и натянуть тканевую маску. Надо собраться перед финальным рывком. Надеюсь, прислуга в драку не полезет — вряд ли повариха и горничная самоубийственно преданы Барону. Значит, остались только он и я.

Голос Ленни в наушнике звучит напряженно:

— Барон в кабинете, вторая комната налево. Будь осторожна, у него пистолет-пулемет, и он целится прямо в дверь.

Снова кутаться в тень уже просто физически больно. Сжимаю зубы: так надо, недолго осталось. Нахожу нужную дверь, падаю на пол, распахиваю ее — автоматная очередь взрезает воздух в метре над моей головой. Барон палит, не жалея патронов, держа оружие у пуза. Перекатываюсь Барону за спину и вкалываю ему в шею шприц-ампулу — она лежала отдельно от моего обезбола, а то глупо было бы перепутать. Забираю пистолет из враз ослабевших рук, выкидываю в кстати открытое окно.

Если эликсир составлен верно, Барон должен сохранить память, но мозгами откатиться на уровень ребенка лет четырех. Полностью утратить критическое мышление на четверть часа. Надеюсь, сработало — Барон сейчас совсем не похож на тяжеловесного хищника, которого я видела на записях. Мясистое лицо стало словно младенческим, он смотрит на меня беспомощно и даже доверчиво.

У меня припасена еще пара сюрпризов — не могла же я заявиться в гости без подарков! Достаю баллончик с розжигом и зажигалку. Быстро оглядываюсь… складчатая шелковая занавеска подойдет — все равно уродливая, как и все в этом доме. Опрыскиваю ее из баллончика и поджигаю. Кричу:

— Пожар! Надо спасти самое важное!

Воет пожарная сигнализация, добавляя убедительности.

— Феденька! — подхватывается Барон. — Где Феденька?

Как трогательно, эта старая мразь первым делом вспоминает о сыне. Но мне-то нужно не это… Говорю почти ласково:

— Федя уехал с мамой на детский праздник. Он в безопасности. Надо спасти архив!

— Архив! — радостно вопит Барон.

Бросается к книжному шкафу, нажимает скрытый рычаг — и полки отъезжают в сторону, обнажая стальную дверь сейфа. Да уж, сама бы в жизни не нашла этот тайник. Барон дрожащими пальцами набирает код. Дверь открывается — внутри корешки видеокассет.

— Спасибо за содействие, — улыбаюсь Барону и аккуратно бью его кастетом в висок. Жирное тело оседает на ковер.

Кассеты… их не так много, десятка два. Ну и названьица… «Ночь в нескучном октябре», «Ее последний дебют», «Бойня номер семь». Так, вот и чертов «первый поцелуй»! Выхватываю кассету, убираю в специальный мешок, выданный ассистенткой Мясника — он блокирует эфирные метки. Что еще надо сделать? Ах да, подложить пустышку. Обливаю содержимое сейфа розжигом и поджигаю.

Воняет гарью. Надеваю газовую маску, но дышать тяжко даже через нее. Моя работа здесь выполнена! Вскакиваю на подоконник, чтобы сигануть в окно — и замираю. Занялась уже вторая занавеска. Барон, Альбина, парни в соседних комнатах… Я уйду, бросив оглушенных людей в горящем доме? Они, конечно, враги, они пытались меня убить… но это же я сама вторглась в их жизнь.

Спрашиваю:

— Ленни, где у них огнетушитель?

— Щас… ближайший в коридоре справа, ага.

Нахожу красный баллон — вот уже что стандартно во всех мирах — и заливаю желтоватой пеной сперва занавески, потом — мерзко воняющий клубок пластика в сейфе. Так, вот теперь точно пора валить — вряд ли те, кого я сейчас спасла, оценят широту моей снажьей души.

Прыгаю наконец в окно. Второй перелаз через забор дается куда тяжелее — обдираю бедро о колючку. Едва добегаю до дороги — слышу мотор. Сил на тень уже нет, тупо падаю в кусты.

— Соль, сюда, скорее!

Знакомый голос, знакомый запах… Это та беловолосая девица, ассистентка Мясника. Выбираюсь из мокрых кустов и заскакиваю на заднее сидение ее мотоцикла.

— Ты достала это? — спрашивает девушка.

А что, если не достала, она меня тут и бросит?

— Да.

Девушка резко газует с места. Мчим по пустым ночным дорогам. Снимаю наконец осточертевшую маску и подставляю лицо ветру, чувствуя влагу, растворенную в воздухе.

Ленни в наушнике сообщает, что все записи камер в доме Парамонова за сегодня стер, а копию сбросил мне. Надо же, совсем об этом не подумала… О чем еще я не подумала?.. Наверно, скоро узнаю.

Ворота базы Мясника распахиваются сами — никто не задает вопросов.

Девушка требовательно протягивает руку. Отдаю ей пакет с кассетой. Она кивает:

— Жди здесь.

Под пристальными взглядами автоматчиков почти падаю на брошенный у ворот пустой ящик. Серьезных ранений нет — тут синяк, там царапина — но чувствую себя так, словно меня от души прокрутили в стиральной машине, да еще в режиме для самых старых и грязных тряпок. Но ведь вроде драка на сегодня закончена? Всё хорошо? Мясник получил чего хотел?

Вот только… Хотел-то он не только кассету, но и меня. Фу, как пошло звучит… меня в качестве сотрудника… хотя если называть вещи их именами — раба. И что, сейчас он за здорово живешь позволит мне уйти на все четыре стороны?

Быть может, настоящий бой этой ночи еще впереди.

Глава 18

Любовь к судьбе

— Мясник ждет тебя, — сообщает беловолосая. Для человека она двигается на удивление тихо.

С усилием поднимаюсь с ящика и тащусь за ней в уже знакомый ангар. Пахнет сырым мясом и кровью — последнее более отчетливо, чем в прошлый раз.

Мясник извлекает из видеомагнитофона до боли знакомую мне кассету. На экране мерцают серые точки, из динамика идет тихое шипение.

— Как же мы тогда были молоды, — говорит Мясник с какой-то странной интонацией… смесь удивления, сожаления и мечтательности.

Да он ведь и теперь не стар… Твердые мышцы неспешно перекатываются — майка-алкоголичка, зараза, ничего толком не прикрывает. Вежливо пережидаю минуту ностальгии. Мясник кивает на диван напротив, но я остаюсь на ногах:

— Мы с тобой в расчете?

— Не вполне.

Мясник тянется к выдвижному ящику. Группируюсь для прыжка или удара — уставшие мышцы отзываются болью. Но Мясник достает не оружие — мешочек.

— Пятнадцать тысяч денег для твоих сироток. И вот что еще. Я позвоню на базу, где вы берете мясо. У вас будет постоянная скидка, двадцать пять процентов. И станут отгружать только лучшие туши, повторную заморозку вам подсунуть не посмеют.

Неожиданно. И как нельзя кстати — мясо маленькие снага жрут как не в себя. Но с чего вдруг такая щедрость?

— А вроде бы ты говорил, что благотворительность в число твоих увлечений не входит.

— Она и не входит. Ты получишь это все, если выслушаешь то, что я сейчас скажу, — Мясник подбрасывает на ладони мешочек — черт, какой же приятный звук! — Никаких других требований. Отвечать не обязательно и даже не нужно. Просто выслушай. Может, присядешь все-таки?

А, ладно, чего я тут строю из себя… Деньги-то нужны. Что бы Мясник ни сказал — это будут всего лишь слова. Плюхаюсь на продавленный диван. Мясник достает из облезлого холодильника две банки пива, одну бросает мне.

— Знаешь, Соль, ты сегодня принесла мне намного больше прибыли, чем я потерял на долгах и этих небольших подарках. И все равно я продешевил. Хотя ты беспечна, это минус. В этот раз беспокоиться не о чем, это дело между Бароном и мной. Я начну переговоры, и иммунитет исполнителя будет одним из условий; я всегда прикрываю тех, кто на меня работает. На будущее, будь осторожнее. Надо было поручить тебе достать Луну с неба — и тогда бы ты делала для меня то же, что сегодня, на постоянной основе… Да ну перестань ты подбираться для драки, это так видно по тебе каждый раз! Я слово свое держу, на этом все строится.

А пиво-то — индийский бледный эль, мой любимый глубокий горьковатый вкус…

— Знаешь, у меня был учитель, который говорил вот что: «Ум — это оружие, которое никто у тебя не сможет отобрать», — Мясник салютует мне банкой и вскрывает ее. — Я за тобой понаблюдал. Ты больше, чем просто акробатка. И ты водишься с друидкой с Инис Мона… у эльфиек огромные, задорно торчащие сиськи, поэтому многие склонны недооценивать их как противников. И напрасно. Полагаю, на тебе какая-то друидская магия. Ты не убиваешь — это похоже на гейс. Ты пользуешься силой из неизвестного источника — детекторы эфирных следов его не засекают.