Начальник милиции. Книга 5 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 3

Девушка кивнула на Тулуша.

— Он не киргиз, а сибиряк. И что за странное мясо он жарит? — я пригляделся с пристрастием. — Это что? Крыса?

После Салчаковских угощений мне всегда виделся в его гастрономии большой подвох.

— Это кролик, Саша.

— Да? Откуда он? Я кроликов не покупал, взял баранину на шашлык.

— Это от нас, от прокуратуры небольшой взнос, так сказать, в общий стол. Мы привезли мясо кроликов. Так что не волнуйся, можешь смело есть.

Я поблагодарил одноклассницу, но от угощения все же отказался, потому что, как ни старался, но не смог развидеть на шампурах в руках Тулуша крысу. Уж лучше баранинки дождусь. С этой мыслью я пока что вкушал домашние помидорчики и огурчики, что принес каждый второй сотрудник со своего огорода-дачи, и закидывал все это ломтиками сала с мясными прожилками.

— Так, товарищи! — взмахнул руками уже раскрасневшийся от горячительного Кулебякин. — Я не понял, почему стопки пустые? А ну наливаем, не стесняемся! Баночкин, что встал моржом? Поухаживай за женщинами, — шеф кивнул на бухгалтершу и инспектора ПДН с пустыми стопками. — Повод для праздника у нас железный — сегодня Сан Саныч не просто звание очередное получил. Он яркий пример, товарищи, как из собакиного провожатого можно в кратчайшие сроки дорасти до руководителя уголовного розыска. Это вам не хвосты крутить! Ядрен пистон!

— Гав! — отозвался Мухтар, будто осуждая в чем-то шефа.

Пес был привязан к дереву неподалеку. Развалившись в траве, он лениво грыз баранью лопатку.

— У всех налито? — начальник обвел присутствующих контролирующим взглядом. — Ну… Теперь я скажу. Красиво говорить не умею… В общем, давайте за… У-ух! И чтобы у нас… Э-эх! Ага!

Шеф махнул рукой, обозначая конец пламенного и красноречивого тоста, и все выпили. А я лишь пригубил. Граненная доза уже накатила, и нужно было побольше налегать на закуску. Я даже осмелился-таки попробовать «крысу». М-м! А очень недурно получилась, не думал, что пасюки такие вкусные, но все же надеюсь, что это кролик.

А потом и баранина подоспела. Рубали все шашлык с превеликим удовольствием. И дивились, приговаривая:

— Ну как ты, Сан Саныч, замариновал так вкусно? Открой секрет коллегам.

Я улыбался и пожимал плечами, мол, секрет фирмы. А Тулуш простодушно вдруг выдал во всеуслышание:

— Санача мне сказал, маринуй, Тулуш, маринуй. Моя рецепт это, от предков.

— А, дак это ты? — удивились присутствующие.

— Я, я, — кивал довольным болванчиком Салчак.

— Ну так расскажи секрет, колись! Хотим так же делать. Вот же вкуснятина!

— Не получица также, — простодушно лыбился Тулуш. — Приправа списальный нужна. Я ее из дома привез. Ее еще жевать надо и тьфу в кастрюля. Два чиса жевал и плевал.

— Ха-ха! Вот шутник! — не поверили гости, а я с облегчением выдохнул, что они не восприняли слова всерьез. И поспешил зажевать огурчиком, хотя баранину не успел отведать.

Когда солнце уже готовилось завалиться за горизонт, половина сотрудников поразъехалась, оставались самые стойкие. Советский человек — один из самых выносливых на планете. Может пить, пока не упадет. В буквальном смысле. Частенько приходилось наблюдать таких упавших под забором. Но милиционеры — крепкие люди. И падать не приучены.

— Смотри! И-ик! — Кулебякин тряс перед прокурором пистолетом. — Я с него… и-ик… мушке в брюшко! Не веришь? Да я с ним с 41-го. Пони-ил…?

— Ой, Петрович, не заливай, — отмахнулся Виктор Степанович. — Тебе в сорок первом сколь годков-то было? Да и Макаров позже изобрели, после войны уже. А вот с этого, — прокурор достал из кармана широченных брюк револьвер системы Нагана. — Мой батя фрицев бил. Что твоя пукалка? Да у нее прицельная дальность короче, чем у Баночкина руки. Не пистолет, а недоразумение. Правильно про Макарова говорят — холодное это оружие, а не стрелковое. Ха!

— Витя! Ты Макарова не трожь! — братался и одновременно ругался с другом Кулебякин. — Да у него убойная сила, не чета твоей хлопушке! Да он рельсу перешибёт!

— Ну, Петя, ври, да не завирайся. Ты, кстати, патроны достал? На револьвер я просил.

— Достану, Степаныч… И-ик… Слово майора, достану.

— Каждый раз обещаешь, а как пьянка, так без патронов его беру, опять из твоего огрызка стрелять по банкам?

— Это у кого огрызок? — возмущенно пошатывался Петр Петрович.

— Не у меня точно! — парировал Виктор Степанович. — У меня-то длиннее ствол!

Пока мужики мерялись стволами, я заметил, как Казарян собирает консервные банки со стола. Но вовсе не для того, чтобы выбросить. Он отошел на край поляны и выставил их в ряд.

— Петр Петрович! Виктор Степанович! — окликнул он их. — Чего попусту спорить. Давайте на деле проверим, чей ствол лучше.

— У меня патронов нет, — вздохнул прокурор.

— Вот, — Артур подошел к спорящим и вытащил из кармана горсть патронов, протянув их прокурору. — Держите… Изъял как-то. Остановил транспортное средство, стал досматривать по ориентировке, а там боезапас для нагана.

— Так! А почему водителя не оформил? — вскинул осуждающе бровь прокурор.

Конечно, больше он возмущался не тому, что нарушен порядок, а тому, что он всего этого не знал.

— Да там старик, ветеран войны. Отпустил его, пальцем погрозил, а патроны забрал, чтобы больше казусов не было. Специально для вас приберег.

— Для меня? Откуда ты знаешь, что у меня наган нелегальный? — почти шепотом произнес прокурор.

— Да все знают, Виктор Степанович, — пожал плечами Артур. — Вы же каждый раз на шашлыки его берете и с Петра Петровича патроны требуете.

— Да? — чесал затылок прокурор. — Надо бы поаккуратнее быть, ага…

— Не бзди, Витя, — похлопал его по плечу начальник милиции. — У меня крыс в коллективе нет… Да и кто тебя посадит? Ха! Ты же прокурор! Ядрена петлица! Айда, проверим, у кого ствол лучше!

— Саша, — ко мне подошла Вера. — Забери у них оружие, пока они не перестреляли друг друга. Смотри, как их качает.

— Все под контролем, — заверил я. — Встану рядом и буду следить, чтобы только в сторону баночек стволы направляли.

Мне, признаться, самому хотелось увидеть знаменитый наган в деле. Пусть в немного пьяном и баночном, но все же в деле…

— На огневой рубеж становись! — скомандовал я.

И прокурор с начальником милиции нестройной парой потянулись на условную линию стрельбы.

— Заряжай! — продолжал я.

— Уже заряжено, Саш! — хмыкнул Кулебякин и пальнул, как Клинт Иствуд. Залихватски и с бедра.

Ну вылитый пьяный ковбой, а не майор советской милиции. Даже огромная серо-коричневая мятая панамка, которая была сейчас на нем, придавала некоторое сходство с персонажем Дикого запада.

Бах! Бах! Бах!

Естественно, из такого положения ни одна пуля даже рядом не прошла. Все мимо баночек пролетели.

— Ха-ха! Петрович! — трясся от смеха прокурор. — Ты что, ветром от выстрелов хотел банки сдуть? Ну кто так целится? Мушку для кого придумали?

— С мушкой любой дурак попадет, — ворчал шеф. — А ты так попробуй.

— Любой дурак? Ну, значит, я дурак.

Бах! Бах! Бах! — наган выплюнул три пули, и две из них четко отшвырнули банки, выбив в них аккуратные дырочки.

— Видал? — Виктор Степанович победно светился. — А ты так сумеешь? Сможешь? Как дурак-то? Ха!

Кулебякин насупился, поднял руку и прицелился. Уже по-настоящему, а не по-хулигански навел он пистолет на банки.

— Ну что резину тянешь, Петя? — подначивал прокурор. — Стреляй уже.

— Не трынди-ка под руку, Витя, — шипел Кулебякин.

— Стреляй! — гаркнул прокурор, чтобы окончательно сбить соперника.

И это у него получилось. Потому что Кулебякин дернулся. Бах! И пуля ушла куда-то совсем в сторону. В чащу.

— Вот ты мазила, Петрович! — торжествовал прокурор. — Или консервы жалеешь?

— А кто под руку орет? Да едрит ангидрид!

— Тише… — успокоил я соревнующихся. — Там кто-то кричал.

— Где? — уставились на меня оба стрелка.

— Там, — махнул я рукой на заросли.