Донья Барбара - Гальегос Ромуло - Страница 2

– Ну что ж, вот и стоянка. И лихорадка моя утихла, – видно, потом вышла. А как трясла! Жаль, кончилась.

Пока барка причаливала к месту полдневного отдыха, Лусардо сидел, погрузившись в мрачное раздумье.

Спрыгнули на землю. Шестовые вбили в песок кол и закрепили барку. Неизвестный углубился в лесную чащу, и Лусардо, провожая его взглядом, спросил хозяина:

– Вы его знаете?

– Нельзя сказать, что знаю: я сталкиваюсь с ним впервые. Но, судя по приметам, – мне довелось слышать разговоры здешних льянеро, – догадываюсь, что это и есть тот самый, кого называют Колдуном.

– Вы не ошиблись, хозяин, – вставил один из шестовых. – Это он.

– Что же это за птица? – продолжал Лусардо.

– Думайте о нем самое дурное, что только можно вообразить о ближнем, да прибавьте еще малость – и будет в самый раз, – ответил хозяин. – Он пришлый. Гуате, [6] как мы их здесь называем. Поговаривают, будто разбойничал он в Сан-Камильском [7] лесу. Потом – с тех пор много воды утекло – спустился оттуда и, перебираясь из имения в имение вдоль Арауки, осел наконец у доньи Барбары. Там и работает по сей день. Недаром говорится: бог создаст, а уж дьявол сведет… кого с кем следует. А Колдуном его называют за его занятие. Он лошадей ворожбой приманивает. К тому же уверяют, будто знает он тайное слово и вылечивает от паразитов хоть коня, хоть корову. Но, по-моему, настоящее-то его ремесло другое, то самое, о котором вы только что помянули. Ей-богу, я из-за вас чуть барку не перевернул. Одним словом, любимый подручный он у доньи Барбары, вот что.

– Я так и думал.

– Зря вы пустили его на барку. Вы человек молодой, не здешний, так позвольте дать вам совет: никогда не берите человека в попутчики, если не знаете его как свои пять пальцев. И уж раз вы выслушали этот совет, я вам дам еще один, потому что чувствую к вам расположение. Остерегайтесь доньи Барбары! Вы едете в Альтамиру, а ведь Альтамира для нее все равно что смежная комната. Сейчас-то я могу сказать вам, что знаю ее. Эта баба сгубила многих мужчин. Кто не пьянеет от ее чар, того она зельем опаивает или снимает с него веревкой мерку, опоясывается той веревкой по бедрам, а потом делает с человеком, что ей вздумается, потому что и в колдовстве она сведуща. А уж если кто ей поперек дороги встанет, ну, тут она и глазом не моргнет, чтобы навсегда убрать его со своего пути. Вы точно сказали. Для таких-то поручений и находится при ней Колдун. Уж не знаю, по каким делам вы заехали в эти края, однако нелишне еще раз напомнить: ходите да оглядывайтесь. На совести этой женщины целое кладбище.

Сантос Лусардо задумался, и хозяин из опасения, что сказал больше, чем следовало, прибавил успокаивающе:

– Конечно, надо и то учесть: люди болтают много лишнего, а потому не всякому слову верь. Не мне судить, но льянеро от рождения врун; даже когда правду говорит, такое навертит, что от правды одна ложь остается. К тому же сейчас и беспокоиться нечего: нас четверо, есть винтовка, да и Старичок с нами.

В продолжение этого разговора Колдун, укрывшись за песчаным холмиком на берегу, внимательно вслушивался в беседу и неторопливо, как делал все, закусывал вынутыми из дорожного мешка припасами.

Между тем шестовые расстелили под деревом накидку Лусардо, поставили чемодан с продуктами и затем принесли с барки свою еду. Хозяин подсел к ним и, пока все предавались скромной трапезе под тенью парагуатана [8], рассказывал Сантосу случаи из своей жизни, прошедшей на реках и протоках равнины.

Наконец, побежденный полуденным зноем, он замолчал, и долго лишь легкий плеск речной волны о барку нарушал воцарившийся покой.

Обессиленные усталостью, шестовые повалились навзничь и тут же захрапели. Лусардо прислонился к дереву и, ни о чем не думая, удрученный окружавшим его диким одиночеством, отдался во власть послеобеденного сна. Когда он проснулся, хозяин, бодрствовавший все это время, заметил: – Долгонько же вы спали!

День клонился к вечеру, и над Араукой потянуло свежим ветерком. На широкой глади реки проступили сотни черных пятен: бабасы [9] и кайманы, недвижные, убаюканные нежным прикосновением мутных теплых волн, дышали, выставив из воды корявые, точно колоды, спины. Вот на середине реки появился гребень огромного каймана, вот он и весь поднялся из воды и медленно приоткрыл чешуйчатые веки.

Сантос Лусардо, решив исправить недавний промах, схватил винтовку и вскочил на ноги, но хозяин удержал его:

– В этого не стреляйте!

– Почему?

– Потому… потому что, если вы в него попадете, нам отомстит за него другой, а если промахнетесь, то он сам. Ведь это Брамадорский Одноглазый, его Пуля не берет.

И так как Лусардо настаивал на своем, хозяин повторил:

– Не стреляйте в этого каймана, молодой человек, послушайтесь меня!

При этом хозяин метнул быстрый взгляд в сторону росшего у самой воды дерева. Сантос оглянулся и увидел Колдуна, – он сидел, прислонившись к стволу, и, казалось, спал.

Тогда Сантос отложил винтовку, обошел дерево и, встав перед Колдуном, строго спросил:

– А вы, оказывается, любитель подслушивать?

Колдун медленно, совсем так, как это сделал кайман, открыл глаза и спокойно ответил:

– Я любитель обдумывать свои дела молча, вот и все.

– Хотел бы я знать, что это за дела, которые вы обдумываете, притворяясь спящим.

Выдержав пристальный взгляд Лусардо, Колдун сказал:

– Сеньор прав. Свет велик, всем хватит места, и незачем мешать друг другу. Что ж, прошу простить, что я прилег здесь.

Он отошел подальше и растянулся на спине, подложив под голову сцепленные руки.

Хозяин и шестовые, пробудившиеся при первых же звуках голосов с той быстротой, с какой человек, привыкший спать среди опасностей, переходит от глубокого сна к настороженному бодрствованию, выжидательно следили за этой короткой сценой.

– Мм-да! А нашего франтика как будто не страшат призраки саванны, – пробормотал хозяин.

– Если вы согласны, хозяин, мы можем ехать дальше, – тут же обратился к нему Лусардо. – Отдохнули достаточно.

– Я готов, – промолвил тот и повелительно бросил Колдуну: – Подъем, приятель! Отчаливаем!

– Спасибо, сеньор, – проговорил Колдун, не меняя позы. – Премного обязан, что согласны довезти меня до конца, но я могу пройти остаток пути и пешком. Тут мне до дому близехонько. Я. не спрашиваю, сколько я должен вам за проезд: люди вашего положения не имеют привычки брать плату за милости, которые оказывают беднякам. Зато я всегда в вашем распоряжении. Меня зовут Мелькиадес Гамарра, к вашим услугам. Желаю вам Доброго пути. Так-то, сеньор!

Сантос уже направился было к барке, но хозяин, пошептавшись с шестовыми и решив предотвратить возможные неприятности, остановил его:

– Не торопитесь. Я не допущу, чтобы этот человек остался у нас за спиной здесь, в лесу. Или он уйдет первым, или пусть едет с нами.

Колдун, обладавший тончайшим слухом, уловил эти слова:

– Не бойтесь, хозяин, я уйду прежде, чем вы отчалите. И спасибо вам за добрые слова обо мне. Я все слышал.

Сказав это, он встал, взял с земли свою накидку, взвалил па спину вещевой мешок – все с непоколебимым спокойствием – и пошел по открытой саванне, начинавшейся за прибрежными зарослями.

Лусардо и хозяин поднялись на барку. Шестовые отвязали ее, столкнули с мели, прыгнули на палубу и взялись за шесты. Хозяин, уже положив руку на руль, вдруг обратился к Лусардо с запоздалым вопросом:

– Извините мое любопытство, вы ведь хороший стрелок?

– Судя по всему, никудышный. Настолько, что вы даже не захотели дать мне выстрелить второй раз. Хотя, надо сказать, в другое время я бывал удачливее.

– Охотно верю! – воскликнул хозяин. – Вы стрелок неплохой. Я это сразу понял по тому, как вы вскидываете винтовку. А вот видите, что получилось? Пуля-то шлепнулась саженях в трех от кайманов.