Пенсия для морского дьявола 4 (СИ) - Чиркунов Игорь - Страница 38

Всё выключить, все эмоции на ноль, вообще все мысли. Очистить голову, отрешиться…

Шум прибоя, шелест листвы, крики вездесущих птиц — всё ушло куда-то на задний план.

Готов? Глубокий вдох, до отказа. Потом ещё немного воздуха — втягивая щеками и проталкивая туда же, в лёгкие — доупаковка. И… как там? «Улыбнуться внутрь себя»

Прямо от берега, чуть толкнувшись ногами от «ступеньки» для импульса, складываюсь в поясе, тянусь руками вперёд, в глубину, а потом сразу закидываю ноги вверх. Стопы на миг почувствовали, как ласты мотнулись в воздухе, и я тут же провалился в глубину.

Здравствуй, подводный мир! Подводный мир встречал меня тусклыми красками, и «голосом океана» в ушах.

Ноги включил сразу же. Левая рука легла на нос, первая продувка — в ушах тут же щёлкнуло. С каждым нырком продуваться получалось всё легче, видимо носоглотка развивается, если я нырял неглубоко, хватало и простого сглатывания, но сейчас я иду вниз вертикально, стараясь не сильно тратить время на погружение, поэтому первые десять метров лучше продуваться почаще.

Четырёхметровая гавайка зажата в кулаке. Эх, наверно я погорячился, с такой-то длиной! Во-первых, жгут всё тот же, из сырого каучука, растягивающийся чуть больше чем на два метра. Поэтому впереди меня торчит полутораметровый «штырь». Во-вторых… Какая же она не разворотистая! Перед нырком я специально опустил гавайку остриём вниз, чтоб не ворочать эти четыре метра в воде. А если мне надо будет резко перенацелиться?.. Ладно, пока не попробую — не узнаю.

Наконец, по ощущениям граница плавучести пройдена, я перестал грести и полностью расслабился для экономии кислорода. Моя тушка теперь сама падала вниз, в темнеющую синеву.

Рядом, на груди скалы, губки шевелили губами в такт достающего досюда прибоя. Метрах на пятнадцати в сторону шарахнулась пара каракатиц…

Не за вами я сегодня, плывите спокойно по своим делам.

Падая вниз я отходил от скалы всё дальше и дальше. Тунец, насколько помню, ходил на некотором отдалении.

Где же ты?

По ощущениям — метров тридцать. А водичка здесь уже прохладная! Выраженного термоклина, как на озёрах, я не встретил, видимо океан под берегом лучше перемешивается, но какой никакой гидрокостюм тут бы уже не помешал.

Ну, что? Иду глубже?

Быстро осмотрелся по сторонам: вон ещё каракатицы дефилируют, заметил даже небольшую колонию весьма представительных двустворчатых.

Всё не то! Тунец, ты где?

Живот тронуло слабой контракцией.

Вроде ерунда, будто икнул, но по сознанию резануло — срочно наверх! Я развернулся, мысленно чертыхнувшись на неповоротливый дрын гавайки, и энергично заработал ластами — первые метры с глубины приходилось себя просто выдирать. Всем телом ощутил, как набирает скорость встречный поток воды, омывающий мою кожу. Скала перед глазами — вверх я не смотрел, не хватало ещё шейные артерии пережимать — и вообще мир вокруг постепенно начали светлеть. Аккуратно ослабляя кулак сбросил напряжение в жгуте — не хватало ещё выстрелить в Каналоа! Как там? «Самая главная опасность на подводной охоте — другой подвох». Так что лучше разрядиться. Теперь впереди меня торчало уже три метра древка с острейшим наконечником.

С двадцати метров контракции пошли чередом, но я постарался расслабить живот, сбрасывая напряжение в работающие ноги. Метрах на пятнадцати остановил работу ног — остаток зоны нейтральной плавучести пройду по инерции, а там и закон Архимеда начнёт уже в мою пользу работать!

Последние десять метров было совсем плохо — отвык я выходить с глубины. Вроде не такой уж и большой перерыв, но его последствия… Когда в длину ныряешь ощущения немного другие!

Какая-то крупная тень метнулась навстречу, но остатков сознания хватило сообразить, что это Каналоа следует моей инструкции — увидел, что не гребу, и рванул на встречу.

Не поднимая головы, дождался, пока его лицо окажется передо мной, встретился глазами. Должен же он понять, что взгляд у меня осмысленный? Что я в сознании?

На последних метрах было совсем плохо — я еле удержался чтоб не начать выдыхать раньше, чем моя голова пробьёт ту грань, что отделяет воду от воздуха.

И всё же, кажется на один краткий миг я таки отключился.

— Ты как? — усиленно гребущий ластами Каналоа, чтоб стоять вертикально, встревоженно вглядывался мне в лицо.

Но я сначала закончил вентилироваться, дыша как запускающийся Жигулёнок: часто и не глубоко, насыщая кровь кислородом, вымывая из альвеол скопившуюся там углекислоту.

А затем вновь показал «О’кей»:

— Всё хорошо, дружище! Всё хорошо!

И расслабляясь, чувствуя, как слабость волной пробегает по ногам, лёг спиной на воду и неторопливо погрёб к берегу.

Отдыхал я между нырками минут по десять — выходил на берег, делал глоток пресной воды и ложился на прогретый солнцем песок.

Первого тунца увидел на третьем нырке — он показался из тёмно-синего «ничто» почти на моей глубине, но куда как дальше от берега. Секунды две я следил за его направлением, но как только понял, что от меня он пройдёт метрах в десяти, а то и дальше, устремился на всплытие. Значит — не в этот раз.

А дальше… Хоть плачь! Хоть волосы на себе рви… в разных местах! Почти каждый нырок я одного или даже пару тунцов видел, но все они проходили или глубже, или дальше!

Один раз я даже выстрелил, рассчитывая что вот именно эта, быстрая, обтекаемая рыбина промчит через точку упреждения.

«Фигвам — изба такая, индейская», ‑ как говорил один Шарик. Тунец даже не особенно старался: метра за три до меня, когда я уже вытянул руку и пальцы начали разжиматься, просто довернул чуть-чуть. Совсем немного. И вместо того, чтоб промчаться мимо меня в четырёх метрах мелькнул метрах в шести. Наконечник гавайки если и дотянулся, то, видимо, лишь скользнул по шкуре, уже где-то в районе хвоста.

Наконец, в один из отдыхов и Каналоа не выдержал:

— Скат, помнишь? Ты ещё хотел сегодня за рыбой сходить…

— Да, да, помню, — отрешённо покивал я, раскинувшись на песке и уставившись в бездонное, голубое-голубое небо.

— Скат, у нас есть нечего, — напомнил он во время следующего отдыха.

— Помню, дружище…

— Скат… — опять осторожно позвал меня помощник, нырка через три. — Скат, если мы задержимся ещё, боюсь до темноты, на базу не вернёмся.

На это я только вздохнул. Да, видимо придётся топать обратно, как говорится — не солоно хлебавши.

— Ладно, ещё один нырок, — наконец решился я. — Только это… посмотри за мной, хорошо? А то, чувствую, что-то я подзадолбался.

Очередного тунца я увидел даже чуть выше себя — на этот раз я решил нырнуть метров на сорок, и отойти от берега подальше. И из-за того, что тунец вышел почти точно на меня, то есть был развёрнут ко мне носом, увидел я его в последний момент. Быстро мчащаяся рыба видимо тоже решила избежать встречи с какой-то непонятной тушей и уклонилась чуть в сторону.

Но я, на чистом автомате, уже выкинул руку с гавайкой в её сторону, чуть дожав локтем длинное древко. И разжал пальцы.

Момента, когда наконечник вонзился в бок добыче, я не заметил. Почти полутораметровая быстрая, обтекаемая туша пронеслась мимо меня, и я увидел, как ломается словно спичка довольно-таки толстое бамбуковое древко…

А потом был рывок линя, чуть не вывернувший руку из плечевого сустава.

И полная потеря ориентировки!

Меня крутануло. Верх-низ — все эти понятия мигом вылетели из моей, встряхнутой головы. На секунду я полностью потерялся, «заблудившись» в толще воды, примерно на сорока метрах глубины.

А затем понял, что меня сотрясает контракциями…

Секундную панику задавил в зародыше. Потом паниковать буду, когда наверх выйду.

Но «наверх», это куда⁈

Вестибулярка «ушла в отпуск», всюду темень и мрак — глазу не за что зацепиться…