Навалилось (СИ) - Корвис Ольга - Страница 2

Прокручивая вчерашний день и фильтруя его на предмет необычностей, Миша вспомнил невысокого мужчину. Он шел с кладбища с большим пакетом в обеих руках. Только это уже совсем вечером было, когда жена за дочерью приехала. Миша вспомнил, что предложил такси вызывать, Нина как всегда решительно отказалась. Что за женщина — то денег дай, то на одном поле срать не сяду. Он пошел только из-за Гели. Дочь попросила проводить. Когда возвращался домой, увидел странного мужика, который что-то тащил с кладбища. Он еще подумал, что, наверное, венок спер. Может, это про него? Больше не про кого. Все остальное никак не выбивалось из обычной серой Мишиной жизни на такой же серой окраине.

Миша наскоро оделся и пошел на улицу. Даже окончательно протрезвел, пока шел по легкому морозцу. На кладбище, конечно же, все уже было закрыто. Попался только местный сторож с таким же алкогольным запахом, как от него самого. Но он никого не видел. За пятисотку начал припоминать — замечал такого пару раз. Венки ворует. Сторож развел руками и вдумчиво сообщил, что жизнь такая. И весь местный бизнес такой же — соберут со старых могил цветы и все остальное, отмоют и заново продают. Ну а что? Дороги, значит, из старых памятников делать можно, а чем они хуже?

Миша не стал слушать пьяную философию — не того ему было. Выругался и вернулся домой. В квартире по-прежнему везде горел свет и пахло водкой. Надо было убраться, но он молча сидел в Гелиной комнате и смотрел на красную машинку. Так и заснул в детской кровати, согнувшись в три погибели.

Когда он разлепил глаза, было уже совсем светло. Мертвая девочка катала по ковру “Салли Карреру”. Тихонько — словно не хотела его случайно разбудить. На ней снова было белое платьице. Миша даже не удивился. Только вздрогнул и сел в кровати.

— Ты вчера говорила про мужика с кладбища? — хрипло спросил он и только потом потер глаза.

Чувствовал себя разбитым и сумасшедшим. Но похмелье лечилось, а безумие — нет.

Девочка обернулась и грустно улыбнулась.

— Да, но ты опоздал. Они увидели. Везде ты опаздываешь, — она выпустила машинку и растворилась в тусклых лучах зимнего солнца.

Если бы это говорила Нина, обязательно плюнула ядом так, чтобы насквозь прожгло. Миша все десять лет их совместной жизни дырки на своей карме латал. А эта сказала и… сказала. Как будто бы даже с сочувствием, но ощущение осталось, словно смертью дохнуло.

И так дохнуло, что Миша себе места не находил. Как неприкаянный спустился на улицу — за сигаретами. Выхватил обрывок чужого разговора соседей возле подъезда, что на кладбище что-то случилось. Даже полиция приехала. Туда он и пошел — в сознании толком не оформилось, зачем ему на кладбище. Чувство какое-то тянуло. В конце концов, он с мертвой девочкой уже три раза разговаривал. На этом фоне желание сходить просто так на кладбище вполне безобидное. Даже на диагноз не тянет в отличие от общения с призраками. Злой иронии не хватало, чтобы справиться со страхом и усталостью. Миша прошел по пустырю и свернул на кладбище. Там было непривычно многолюдно. Возле каморки у входа стоял вчерашний то ли дворник, то ли сторож, то ли просто местный пьяница. Но Мишу он признал.

— Слыыышь, — он подошел и дохнул перегаром. — Этот-то… Про которого ты вчера спрашивал. Я-то думал, он венки пиздит, а он…

Мужик покачал головой и сплюнул на землю. Миша не стал расспрашивать. Нехорошее предчувствие уже давненько прижилось внутри, а теперь заполняло собой все нутро. Он шел наугад по нерасчищенной дороге, но пришел, куда нужно. Впереди увидел полицейскую машину и людей в форме. Подошел поближе, не обращая внимания на полицейских, и остолбенел. Возле памятника в виде ангела он увидел труп девочки в платье с белыми кружевами. В руках — похожая на младенца кукла. Новая совсем. И платье тоже новое, чистое. Точно не в нем хоронили. Тело уже тронуло разложением, но черты лица остались узнаваемыми. Он ее уже видел — утром она играла с Гелиной машинкой. Стало вдруг очень холодно, ноги перестали слушаться. В голове зазвенело. Сквозь этот звон Миша услышал, как кто-то кричит, чтобы убрали гражданских. Его грубо подхватили под руку и оттащили в сторону. Что-то громко говорили, но он не слышал. Не понимал. Очнулся он уже сидящим на скамейке возле сторожки — обхватившим руками голову. Его старый знакомый украдкой протягивал ему початую чекушку.

— На, глотни, полегче станет. Я всякого повидал, но вот такое…

Миша молча поднялся на ноги и пошел домой. Тупо месил ногами наваливший за ночь снег, пока не дошел до квартиры. Дома бездумно включил телевизор. Плохое предчувствие не отпускало. Как будто капкан захлопнулся, а из него одна дорога — лапу отгрызть или просто сдохнуть. Может, нервы, конечно. А может — крыша поехала.

Вот у кого все стабильно было, так это у Нины. Миша еще по дороге домой заглянул в телефон. Бывшая с самого утра пилила, что он снова забыл позвонить своим придуркам из автосервиса, чтобы они поскорее ей машину вернули, поэтому они снова поедут на автобусе. Миша уже дома скинул ей два косаря с комментарием “на такси”. Нина, конечно же, не ответила. Придуркам из автосервиса он тоже позвонил, когда голос дрожать перестал. А еще очень хотелось увидеть Гелю, вернуть ей “Салли Карреру”, обнять покрепче, послушать ее забавные детские истории. Миша вздохнул и набрал номер бывшей. Если та игнорировала сообщения, значит, ушла в мощный штопор обид. На звонки Нина тоже не ответила.

— Ну и хрен с тобой, — пробормотал Миша. — Так приеду.

Пока собирал осколки на кухне, фоном включил телевизор. Там уже вовсю трубили про страшную находку на кладбище. Какой-то безумец выкопал тело восьмилетней девочки, переодел и оставил на кладбище. Труп обнаружили родители. Подозреваемый уже в розыске. Следующим сюжетом шел репортаж про хреновую работу коммунальщиков. После ночной метели где-то опять с крыши сошел снег. Пострадала женщина с ребенком. Обеих доставили в городскую больницу.

Из комнаты послышался детский смех. Сердце пропустило удар. Миша обтер руки о джинсы и пошел к детской. Страх снова накатил, но другой. Нехороший, горький какой-то.

Миша остановился возле открытой двери.

— Папа! — радостно вскрикнула Геля.

Дочь радостно катала машинку. Рядом с ней сидела девочка-призрак. Света вроде бы ее звали. Или, может, Свята.

— Поиграешь с нами?

— А ты почему здесь? — севшим голосом спросил Миша.

Геля пожала плечами, нахмурилась — с той самой детской серьезностью, которая всегда вызывала у Миши улыбку. Но сейчас улыбаться совсем не хотелось.

— Мы с мамой в школу шли. Потом возле остановки вдруг что-то упало на меня. Больно немного было. А потом Света меня нашла. Сказала, что может меня к тебе проводить.

В кармане ожил телефон. Миша машинально взглянул на дисплей — теща. Он уже знал, зачем она звонит. Дрожащей рукой отклонил вызов, а потом и телефон на пол уронил. Вот и опоздал он еще раз. Как Света его и предупреждала. Можно было сто раз помянуть баранье упрямство Нины, но если бы он позвонил в автосервис и пошевелил ребят, не пошли бы они на ту остановку.

Он тоскливо посмотрел на дочь.

— Так ты поиграешь с нами, пап?

Миша вымученно улыбнулся.

— Конечно поиграю, родная.

— И будешь с нами, пока мама не придет?

Света молчала и смотрела на него серьезным, печальным взглядом. Миша глубоко и прерывисто вздохнул.

— Куда я без тебя? А мама… У мамы там пока дела еще остались. Пусть живет себе. А мы поиграем.