Кай из рода красных драконов 5 (СИ) - Бэд Кристиан - Страница 54

Пешие отряды вольных охотников тоже поднимались по тропе гораздо быстрее найманов. Они привыкли передвигаться по горам, да и злости накопили с избытком. И постепенно сокращали дистанцию, крепко повиснув у воинов терия Вердена на хвосте.

Я смотрел снизу вверх, но солнце не мешало, и видно было достаточно хорошо. Понятно было, что ещё немного, и наши волки схватятся с вайгальскими волками и драконами.

Они остановят кортеж императора. А там и охотники подтянутся. Но им придётся хуже всего — пешие крайне уязвимы для защитников перевала.

И ведь даже непонятно, что они там для нас припасли? Камни будут сталкивать вниз? Катить брёвна?

Нам в пору благодарить Тенгри, что лучники у вайгальцев скверные, иначе они бы нас просто выкосили: сверху вниз да на такой дистанции.

Интересно, а почему императора тащат в гору в паланкине?

Драконы вполне успели бы подняться до каменных насыпей, защищающих перевал, если бы им не приходилось кружить, защищая Страшноголового. Почему он не полетел на драконе, вот вопрос?

— Сурлан? — крикнул я. — Скоро ты там?

Людей у меня осталось хрен да маленько. Ойгон улетел в погоню за отступающей армией, забрав своих «конных». И у Белой горы в дыму, среди мёртвых и раненых, нас осталось шестеро: Сурлан, два охотника — Ахтар и Очигин — один молодой, другой матёрый зверюга, мы с Нишаем, Чиен.

Двое воинов, что прошли со мной весь путь к Белой горе, погибли. Ещё один был тяжело ранен. Один из охотников куда-то сгинул, может, увязался за пешими?

Исчез и отбитый на всю башку Симар. Может, заблудился в дыму дикошарый? Вот его я искать точно не собирался.

Охотники Сурлана не торопились. Они неспеша зачистили поле боя от чужих недобитых, отрубили башку ревущему от боли дракону, отыскали среди раненых двоих покрепче, чтобы смогли позаботиться и о себе, и о товарищах. А теперь возились, переворачивая тела сородичей.

Проверяют, не просмотрели ли живых?

Наконец, Сурлан и оба охотника вернулись ко мне.

— Чего искали-то? — спросил я.

Очигин молча показал увесистый бурдючок с аракой.

— А зачем? — нахмурился я. — Давайте-ка руки в ноги. Есть у меня одна идея, как наших догнать. Обмывать пока нечего. Тактический успех — не победа.

Очигин удивлённо уставился на меня и развёл руками. От грязи и копоти его лицо было полосатым, как у Рэмбо.

— А если мне больше не придётся пить на средней земле? — спросил он на полном серьёзе. — Когда отмечать победу? Когда благодарить духов?

Второй охотник осклабился и взялся вытаскивать из-за пазухи длинные полосы вяленой баранины на закуску. Чиен охотно присоединился к нему и достал из поясной сумки лепёшку.

— Мы мигом, — сказал он. — По глоточку. Чтобы рубилось хорошо.

— Духов поблагодарить надо, — кивнул Сурлан. — Чтобы и дальше нам помогали.

Я вздохнул — мне хотелось нестись к перевалу бегом — и пошёл к колдуну, тихо сидевшему в стороне.

Думал, что Нишай устал, а он дурил — возился с карманным зеркальцем. Не привык наш колдун быть замарашкой.

— Умыть бы тебя, красивого! — гаркнул я у него над ухом.

Нишай вздрогнул, накрыл зеркальце ладонью и попытался спрятать в поясную сумку.

— Отставить панику! Балуйся! — разрешил я, усаживаясь рядом.

Мало ли кому что требуется перед последним боем — одному выпить, второму — красоту навести. Я не ханжа, в конце концов.

«Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», — нас так ещё в школе учили.

Нишай повернулся ко мне спиной и склонился над зеркальцем, что-то разглядывая в нём.

— Слушай, а почему императора тащат в гору в паланкине? — спросил я. — Ему не положено летать на драконах? Табу какое-то?

Нишай фыркнул:

— Так он же из-за дракона такой страшноликий.

— То есть? — я даже растерялся немного. Здешние драконы огнём вроде бы не дышали. — Упал с дракона в костёр?

— А хорошо бы, — усмехнулся Нишай и пояснил. — Когда юные драконы готовы размножаться, у них на короткое время просыпается способность выдыхать магический огонь. Я много думал, с чем это связано, а теперь понял. Белая гора напоминает им о былом величии. Если раньше драконы правили нашим миром, то так им намного больнее осознавать своё новое место. Император был ещё юн, глуп, не знал признаков, когда крылатые входят в охоту, и сунулся к дракону, переживающему самый пик огненной метаморфозы. Дракон плюнул огнём и обжог ему всю рожу. Еле спасли. Так что Страшноликий и рад бы сесть на спину дракону, но жутко трусит. Потому и Нордаю не позволил попробовать приручить своего.

— А у Камая дракон был, — констатировал я. — Красный.

— Так ведь и чёрный дракон Кориуса почти подчинился тебе, заяц.

Он спрятал зеркальце, перестав водить по нему пальцем, с сомнением уставился на меня, а потом опустил глаза.

Я спалился. Сказал, что дракон был «у Камая», не у меня. И Нишай заметил, но промолчал.

Что, интересно, он про меня думает? Что-то же варится у него в котелке?

— Ну, вы допили уже? — я обернулся к Сурлану. — Тогда задача. Тропа извивается. Нельзя ли нам где-то срезать, чтобы догнать остальных?

Охотники переглянулись, стали советоваться.

Нишай поднялся на ноги, указал мне в сторону перевала. Дикие волки как раз догнали паланкин, и в воздухе замелькали молнии.

— Может, останемся здесь? — спросил Нишай. — Мы всё равно не успеем. Наших или разобьют, или они убьют императора, прорвутся наверх и вырежут стражу перевала. Там, наверху, должен сидеть сам Наяд, он хороший мечник.

— Мы успеем. Пойдём напрямик, — пояснил я. — Вернее, полезем.

— Чтобы нас закидали камнями? — пожал плечами Нишай. — Ну, это двойное самоубийство.

— Не полезешь, что ли? — улыбнулся я.

— Полезу, — он вернул мне улыбку.

— А зачем, если считаешь самоубийством?

— А зачем мне жить, скажи, заяц? Если мы проиграем, император прикажет приносить меня в жертву Эрлику. По частям.

— Даже не думай об этом! — нахмурился я. — Вперёд, колдун. Покажем ему кузькину мать!

Подошёл довольный Сурлан и сунул мне под нос бурдючок.

— По глотку и полезли, зайцы! Чтобы не разлучаться и у озера Эрлика!

Я сделал глоток араки и передал бурдючок Нишаю.

Он взял и сунул мне своё зеркальце.

— Смотри, — сказал он. — Видишь, что черноты на серебре нет? Значит, твоя Шасти жива. Возьми.

«Моя Шасти? — подумал я. — А твоя Нангай?»

Я пристально посмотрел колдуну в глаза. Девушка была моя, и каждый булыжник тут это знал.

Он покорно кивнул.

— За мной! — приказал я. — Лезем напрямик!

К несчастью, сразу начать игру в альпинистов мы не могли. Сначала нужно было преодолеть довольно открытый участок местности, чтобы добраться до горного склона.

Молодой охотник, Ахтар, как самый опытный в хождении по горам, двинул вперёд быстрым охотничим шангом, выбирая место, где начнём подниматься. Мы порысили следом.

Я не учёл, что у Белой горы наш маленький отряд маскировали всё ещё чадящий дым и драконьи туши. Как только мы вышли на открытое место, Нишай вскинул руку.

— Дракон! — прошипел он сквозь зубы. — Похоже, нас караулили.

Я тихо и нецензурно выругался.

Один из драконов действительно плюнул на оборону Страшноликого императора, покинул кортеж и лихо нёсся вниз, в нашу сторону.

Разглядел Нишая? Это он у нас самый приметный в своём чёрном шёлке.

— Это терий Верден! — крикнул Нишай. — Это его дракон! Чего встали? Бегом! Чем ближе мы к скалам, тем труднее ему маневрировать!

— Вот и с вертолётом так же, — выдохнул я на бегу.

В голову лезли полузабытые горы, так же, как и эти, таящие смерть. Что ж у меня всё горы и горы?

— Туда! — коротко крикнул Ахтар, указывая на огромные камни, образующие этакий гриб со половинкой шляпки.

Под ней можно было укрыться от атаки сверху.

Мы едва успели добежать до «гриба» и забились под нависающий камень.