Кай из рода красных драконов 5 (СИ) - Бэд Кристиан - Страница 39

— А где Ичин? Майман? — спросил я.

— Самые сильные бойцы остались в засаде, — ответил Ойгон.

Сурлан кивнул. Видно, такая тактика была привычна волкам и барсам.

— А Айнур? — продолжал я пытать брата.

— В лагере.

Ответ был нарочито короткий. Значит, опять Айнуру попала вожжа под мантию.

— А с дикими волками вы где встретились?

Вот тут равнодушное с виду лицо брата слегка дрогнуло.

— Они к нам сами пришли, — сказал он. — Ночью. Сказали, что два наследника у этой земли — человек и дикий волк. Что раньше эта земля принадлежала волкам. Вся — от восхода и до заката. Скажи, о чём они говорили, княжич?

Глава 18

Наследник

Ответить я не успел. Волчий вопрос — серьёзный, не для разговоров на бегу.

А уже подошёл Аймар. И Чиен с Симаром. Здоровяк был весь в блестящей броне из тесно пришитых к кожанке бляшек, отчего казался похожим на бревно, обитое железом.

Аймар прооизнём традиционное: «Хорошо ли мне?»

Я развёл руками, указывая на неприятеля, суетливо выравнивающего ряды.

Чиен прищурился озабоченно. А бревно вместо положенного приветствия вдруг воспылало ко мне горячей любовью и кинулось обниматься.

И вот тут я впервые осознал, что уже воспринимаю своё тело, как мальчишеское: начал инстинктивно уклоняться и выворачиваться, избегая контакта.

— Я видел, как ты бился с демоном! — ревел Симар пытаясь выдавить из меня дух своими объятьями. — Ты великий воин, Кай!

«Великий воин» в это время скакал, как козёл, только бы не попасть в здоровенные лапы!

Мавик зарычал, пытаясь отжать Симара угрозами, но куда там!

Если бы Чиен с Сурланом не догадались оттащить здоровяка, он бы не остановился, пока не переломал мне от радости кости.

Даже удерживаемый двумя воинами, он продолжал восторженно орать. Скотина непробиваемая!

Нишай разозлился и заявил, что заколдует Симара. Наложит на него печать подчинения, если он не заткнётся. Только это и утихомирило вздоровяка.

С иными радость без увечий не разделить…

Интересно, что подумали наблюдающие за нами вайгальцы? Что мы тут перессорились и передрались?

Мавик мрачно улёгся у меня в ногах и выкатил Симару здоровенные белые зубы — только сунься, скотина. У волка в голове последние дни шло активное переформатирование смыслов.

Думаю, он сегодня впервые напал на людей. Чужих. И теперь решал: а с такими, как Симар — что делать? Тоже кусать можно? Или своих нельзя? А если только конкретно этого?

Помогать я волку не собирался. Пусть смотрит на нас и пытается разобраться сам, где тут уровень допустимой самообороны. Ведь я же не стал кусать Симара мечом.

— Что тут было? — спросил Чиен, хмуро косясь на Мавика. — Откуда взялись дикие волки? Ведь это же были дикие, да? Они крупнее и злее! Они летели впереди отряда, как демоны Эрлика!

«Ага, — подумал я. — Вот как. Отряды, значится, шли порознь. И люди-волки явились ночью только к поработителям волчат».

А вслух сказал:

— Это не волки — дикие. Это мы — дикие для волков, которых ты видел сегодня.

— Это как? — не понял Чиен.

Нишай снисходительно заулыбался, но промолчал, уступая мне право первым открыть фехтовальщику глаза.

Но пока я формулировал эффектную фразу, Сурлан пояснил скупо:

— С нами рядом бились сородичи Бурки. Они — такие же люди, как мы, только умеют принимать облик волков. Раньше-то они населяли долину Эрлу и правили нашим миром. Но пришли плохие времена — люди-волки решили повоевать с духами этих мест и потеряли власть над долиной. Теперь они платят Белой горе дань своими детьми-волчатами, которых мы превращаем в рабов, чтобы летать на них.

Мавик, лежащий у меня в ногах, на этой фразе вскочил и заскулил.

— То есть… вот этот вот?..– спросил Чиен, разглядывая моего крылатого волка. — Вот этот… волк — человек?

— Оборотиться Мавик не может, — у Сурлана получалось говрить понятно и просто. — Его кут (душа) — душа маленького волчонка.

— Но… — не согласился Чиен. — Вон же он какой здоровенный!

Мавик и в самом деле был похож не на волчонка, а на пони с крыльями. А уж зубищи — я таких даже в кино не видел.

— Разумом зверь застывает в том возрасте, когда его напоили молоком Белой горы, –сказал Онгон. — Ему сейчас всего одна или две луны от роду. Выросло одно тело, а не душа.

Я опустил руку на широкий лоб зверя. Мавик нервничал, ему не нравился этот разговор.

— Он как ребёнок, — пояснил я. — Но далеко не глупый. Молоко лишило его речи, но не возможности нас понять. Думаю, все домашние волки сохранили какую-то часть разума — кто-то больше, а кто-то меньше. Возможно, это зависит от возраста, в котором их отняли от матери.

— И всё это сделала Белая гора? — потрясённо спросил Чиен. Его мир только что изменился до неузнаваемости. — Но зачем?

Сурлан кивнул мне: говори, мол. Дальше начинались настоящие сложности.

— Белая гора — это сама суть нашего мира, — начал я. — Люди живут и умирают, любят, совершают поступки, а суть накапливается. И наконец осознаёт себя. Наверное, она что-то вроде богини, которая родилась из наших же помыслов и великих деяний. И вот теперь она покровительствует нам, даёт полезные предметы, посылает сны-предназначения, помогаюшие понять себя. Но Белая гора рассердилась на людей волков. Отняла у них часть сути, своего покровительства, своей милости. Постепенно люди-волки становятся всё более дикими. Рано или поздно…

Мавик заскулил так жалобно, что я замолчал.

— Ты не виноват, — погладил я его. И сказал, как сказал бы ребёнку. — Ты молодец, хороший волк.

— А если Гора сделает это с нами? — спросил Чиен. — Мы тоже нарушили запреты Белой горы. Пролили кровь у её подножия. Что если она?..

Рыкнул дракон, и фехтовальщик обернулся к вражескому войску. Оглядел уже довольно стройные ряды противника, покачал головой:

— Похоже, они оправились от стычки. Как бы не началось опять.

— Начнётся, — сказал я убеждённо. — И теперь уже начнём мы. Надо пробиваться к перевалу, иного пути нет.

— А ты говорил с ними? — спросил Чиен, покосившись на Мавика. — С теми, кто ещё умеет оборачиваться? Нам бы не помешала их помощь.

— И Ойгон говорил, — кивнул я. — Но я не очень понимаю, чего они хотят и зачем ввязались в драку. Может, на драконов охотились? Драконятину они любят до озверения.

— А много их? — Чиен мыслил практически.

Уже начал, наверное, прикидывать, что дикие волки не станут раздумывать, можно ли нападать на людей. Они нападут. И мало никому не покажется.

— Что люди-волки сказали тебе, Ойгон? — спросил я у брата. — Будут ли они сражаться на нашей стороне?

Брат нахмурился:

— Не думаю, что мы их поняли хорошо. Нас они точно не тронут. Сказали, что вины за волчат на нас больше нет. Они хотят говорить с Белой горой.

Чиен задумчиво покивал.

— Смотрите! — Нишай протянул руку в сторону вражеского войска. — Слуги императора разворачивают большой шатёр! Они хотят переговоров!

Найманы действительно ставили жерди и разматывали здоровенный кусок тяжёлой ткани.

Один из вельмож вышел вперёд и встал перед строем найманов.

— Эй, Нишай! — заорал он. — Император приказывает тебе и твоему демону явиться в шатёр! Он снизойдёт до разговора с стобой!

Вельможа был одет в красный халат, на боку висел полуторный меч. Я тут ещё не видел такого оружия.

— Это кто?

— Палач, — пояснил Нишай. — Обычно он выполняет роль глашатая. Глотка у него — как у медведя.

— Иди лесом, ушлёпок! — заорал я в ответ, сложив руки рупором. — Кто ты такой, чтобы звать нас на переговоры? Если хотите переговоров, ставьте свой шатёр посередине поля между нашими армиями! И присылайте парламентёров! А то наши волки опять захотели жрать!

На той стороне стало тихо. Чё-то они задумались. Наверное, им тоже не понравились дикие волки в наших крылатых дюжинах.

— А кто такой парламентёр? — тихо спросил Нишай.