Трон тысячной лжи (ЛП) - Хиггинсон Рейчел - Страница 16

В его голосе звучала такая же горечь, как у Катринки. Я убрала руку, чувствуя себя так, словно она выставлялась напоказ.

— Это не может быть правдой, — возразила я. — Может быть, королевской особе труднее заводить дружбу. Но это не может быть невозможным.

Я взглянула на Тейлона.

— У тебя, конечно, есть друзья. Я их видела. Встретила их.

Он бросил на меня тот короткий взгляд, который он иногда использовал, когда я путала его личности.

— Как члену королевской семьи, — пояснил он без явной интонации в голосе, хотя я, тем не менее, это услышала, — мне действительно трудно заводить друзей. У меня есть те, кого я уважаю больше, чем других. И те, кто уважает меня больше, чем другие. Но я бы не назвал их друзьями.

— Хеман? Правда?

Я не могла ему поверить. Хотя я понимала, что существует разница между людьми, которых он знал как Аррик, командир повстанцев, и Тейлон, наследный принц Сораваля. Но я видела, как он общался со своим капитаном стражи. Я своими глазами видела их непринужденную беседу и непринужденные манеры.

— Я не могу поверить, что ты не считаешь его своим другом.

Его губы скривились в хмурой гримасе.

— Дело не в том, что я считаю его меньше, чем другом. Но Хеман без колебаний отдал бы свою жизнь за мою, — я открыла рот, чтобы возразить о победе, но он добавил. — По долгу службы. Конечно, часть его может преданно пожертвовать своей жизнью ради моей, потому что мы близки, но я никогда этого не узнаю. Его положение требует, чтобы он действовал одинаково, независимо от того, любит он меня или ненавидит. И это создает между нами пропасть, которую не может преодолеть никакая дружба. Каспиан прав. Редкая особа королевской крови, которая наслаждается дружбой с кем бы то ни было.

Я посмотрела на Катринку. Такова была ее жизнь в Барстусе? Одинокая и без друзей? Моё сердце болело за мою брошенную сестру. Если бы я услышала шепот о том, что она выжила во время моего пребывания в Храме, я бы немедленно отправилась на её поиски. Чтобы подарить ей дружбу, которой ей так не хватало. Быть семьей, в которой она нуждалась.

Несколько минут мы шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Но, в конце концов, Каспиан, похоже, не смог ничего с собой поделать.

— Как получилось, что Барстусу удалось сохранить в секрете единственного живого наследника рода Аллисанд в течение восьми лет? Можно подумать, кто-то заметил бы принцессу, бродящую по дворцу, который ей не принадлежал.

— Я выросла в храме, а не во дворце, — кратко напомнила я ему.

В его голосе слышался намек на улыбку, хотя я отказывалась обернуться и признать это.

— Я говорил не о тебе, Тессана.

— О-о, — заикаясь, пробормотала Катринка, застигнутая врасплох вниманием принца Ворестры. — На самом деле, я не уверена. Все, кто жил в Бейле, то есть в замке Бейл, знали, кто я такая и откуда пришла. Но никогда не было разговоров о том, чтобы я заняла трон, — она на мгновение задумалась, прежде чем добавить. — Возможно, они знали, что я бы не приняла это предложение.

Могло ли это быть правдой? Её застенчивое поведение, казалось, говорило само за себя. Я не могла себе представить, что она когда-нибудь захочет носить Корону Девяти. Но это должно было быть, по крайней мере, предложено.

— Хотя это странно, — согласился Тейлон. — Для королевства было бы утешением узнать, что Аллисанд выжила. В Соравале мы знали, что у Максима была дочь, которая не появлялась на публике. И всё же мы не могли догадаться, что он прячет тебя, Катринка.

— Он не прятал меня, — немедленно возразила она. — Я предпочитала не появляться на публике. Он уважал мои желания.

Заминка в её тоне заставила меня спросить:

— Значит, выбор был предоставлен тебе, сестра? Тебя спросили, хочешь ли ты быть на публике или нет?

Она не торопилась с ответом, прежде чем сказать:

— Ну, нет. Нет, я полагаю, что нет. Но… ну… вы превращаете это во что-то, чем это не является. Мой отец, вернее, мой приемный отец, не был жестоким или недобрым человеком. Его милосердие и скрытность поддерживали во мне жизнь. Так же, как священник Тессаны.

Я повернулась к ней, надеясь услышать надежду в её рассказе.

— Так вот почему ты держала это в секрете? Потому что Максим боялся за твою жизнь?

Её подбородок задрожал, но голос не дрогнул.

— Это было сказано не так. Но я уверена, что именно поэтому. Посмотри, что случилось с тобой, как только держава узнало о том, что ты выжила. Многочисленные попытки убить тебя ещё до того, как совет принял решение. И мой отец сказал, что дворцовая стража каждый день останавливала убийц с тех пор, как ты стала наследницей трона, — она вдохнула так глубоко, что её плечи поднялись и опустились. — Будет только хуже.

Я вытянула шею, чтобы найти Тейлона.

— Это правда? Убийцы каждый день?

Он озабоченно прищурился, глядя на затылок Катринки.

— Нет, конечно, нет, — он прочистил горло. — Не каждый день.

Подразумевая, что их всё ещё было много.

Следует ожидать случайного убийцы. Но кто их посылал?

Оливер подавил что-то, что прозвучало на удивление похоже на смех.

— Ты удивлена, что люди пытаются убить тебя, Тесс? Похоже только ты.

— И что это значит? — я хотела знать.

— Хм, — задумчиво произнес Каспиан, бочком подходя ко мне и заставляя Оливера сдвинуться назад. — Возможно, только то, что дорогая Аллисанд терпеть не может, когда люди ненавидят её?

Я нахмурила брови.

— Нет, это неправда, — и это было всё, что я была полна решимости сказать по этому поводу. Но тогда он ответил не сразу, поэтому я не могла не сказать. — Я искренне понимаю, что люди ненавидят эту должность, правителя державы. Я уверена, что у Тирна была изрядная доля потенциальных убийц.

— Ага! — воскликнул Каспиан. — Ты не можешь смириться с мыслью, что кто-то тебя ненавидит. Ты должна винить в этом свое положение.

В конце он передразнил мой голос, хотя звучал совсем не так, как я.

— Она даже не пробыла у власти достаточно долго, чтобы вызвать настоящую ненависть, — дипломатично добавил Тейлон. — Конечно, они ненавидят то, за что она выступает.

Каспиан посмотрел на меня, его длинные ноги и широкие шаги дразнили меня, заставляя идти быстрее.

— Ты окружаешь себя только теми людьми, которые говорят тебе именно то, что ты хочешь услышать?

Мы добрались до той части садов, где я никогда раньше не была. Узкая тропинка вела к раскинувшимся пастбищам. Траве здесь позволили вырасти выше. Такая высокая, что верхушки побелели и колыхались, как пшеница, на легком ветерке. Это напомнило мне о Хеприне. О пологих холмах Гейна. И моё сердце колотилось в груди так сильно, что я думала, оно пробьёт дыру наружу.

Оливер оглянулся на меня.

— Тесс?

Я покачала головой, стряхивая с себя оскорбление Каспиана.

— Я не знала, иначе мы бы пришли сюда гораздо раньше.

Мы вдвоем отправились вниз по пологому склону, по пути задевая руками верхушки высокой травы. Воспоминания смягчили моё видение, когда я подумала обо всех тех случаях, когда мы с Оливером в детстве бегали по полям, почти идентичным этому. Или когда мы прятались от отца Таркуса, когда он хотел, чтобы мы мыли кастрюли и сковородки размером больше, чем все наше тело. Когда мы были старше и не боялись тяжелой работы, мы брали книги, растягивались, как котята, на мягком одеяле из травы и часами читали под теплым солнечным светом.

Оливер был так же молчаливо почтителен, как и я. Без сомнения, он помнил запах дома. Прикосновение Хеприна к нашей коже и в наших душах. Я никогда не ожидала, что буду скучать по Храму. Или священникам, которые вырастили меня. Но когда пшеничная трава защекотала мои лодыжки и погладила ладони, внутри меня открылась широкая, зияющая дыра.

Насколько мне повезло, что у меня было два дома? Каким благословением было для меня то, что отец Гариус нашел меня, а не отправил в сырую, холодную тюрьму вроде замка Бейл?

Свет присматривал за мной. Я не могла отрицать свою удачу.