От десятой луны до четвертой - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 21

– Куда? – глядя на нее исподлобья, спросила я.

– По делам. По тем делам, что мы сегодня обсуждали.

– Не хочу.

– Соглашайся, Пушистая Сестричка! – весело попросил меня Нож. – Не то мне придется упасть перед тобой на колени. Соглашайся, пожалуйста. Опыт показал, что выпускать тебя на улицу одну еще опаснее, чем посвящать в наши тайны.

Пришлось согласиться.

Глава пятнадцатая

ПО ДЕЛАМ СОПРОТИВЛЕНИЯ

До делам Сопротивления мы отправились утром. Да уж; с той красивой жизнью, что я вела в обществе Ряхи, поход с сестрой ничего общего не имел.

Новый костюм пришлось оставить дома, мы облачились в душераздирающие юбки и чепчики, при виде которых слеза умиления скатилась бы по лицу наших пансионатских надзидам, взяли по корзинке и пошли, метя подолами мостовую, в поход по окраинам. Наверное, это и называлось "суровые будни Сопротивления".

Сестра куда-то заходила, что-то выясняла, отдавала и принимала и вообще жила полноценной жизнью востребованного обществом человека, а моя роль заключалась в том, что я столбом стояла на улице, якобы на страже. Корзинки понемногу пустели.

– А что мы делаем? – не утерпела и спросила я у сестры.

– В основном разносим списки того, что мы добыли, – объяснила сестра. – Ребята посмотрят, выберут, что им надо, потом отправятся к помойкам Пуповины и возьмут оружие.

– А подозрение такое количество народа, рыскающего у помоек, не вызовет?

– Ты их за дураков считаешь? – искоса посмотрела на меня сестра. – Они будут очень осторожны.

– Все-таки не пойму, – задумчиво сказала я, размахивая пустой корзинкой. – Какой все-таки родственницей нам приходится тетя? Ведь не двоюродной?

– Нет, – улыбнулась сестра. – Очень дальней. Но настоящей. А двоюродной мы назвали ее для удобства, чтобы лишних вопросов не было. Я сама удивилась, когда узнала, что у нас есть здесь родственница. А оказалось, еще такая замечательная.

– Но как же вы меня нашли?

– Тетю благодари. Это она занималась розысками, ее связи помогли расшифровать номера и догадаться, что Двадцать Вторая РА, первая группа, первый поток, первый набор – это ты.

– Хорошо, нас учат, а потом распихивают по мужьям, а что делают с вами? – спросила я.

– С нашим возрастом? – уточнила сестра.

– Ага, – кивнула я.

– Ничего не делают, – фыркнула сестра. – Бросили на произвол судьбы. Разве что какой-нибудь добрый человек, вроде Ряхи, глаз положит…

– Я вижу не только Ряха, – заметила я. – Блеск штанов, например, тоже.

– А, эти нахалы, на которых Утренний наткнулся? Это столичные бездельники, они всю столицу такими записочками осыпают в ночь Таинственных Писем.

– А вы правда думаете, что Сопротивлению удастся сломить Легион?

– Мы должны, – жестко сказала сестра и разговор оборвался.

Ничего мало-мальски стоящего за эту прогулку не произошло.

Зато когда мы вернулись домой, то узнали, что приходила стража из Службы Надзора за Порядком. Меня завтра ждут на допрос.

Я испугалась и сильно испугалась. Сестра испугалась еще больше меня. Служба – это не то место, где с радостью бывает даже законопослушный гражданин.

Утренний и Два Гвоздя отсутствовали – они тоже бродили по городу, выполняя какие-то задания. Хотелось бы думать, что также в юбках.

Был только Нож.

– Рассуждая логически, – сказал он, – если бы дело касалось нас, тебя не стали бы дергать, ты ничего не знаешь и, даже при всем своем желании, помощь следствию не окажешь. Скорее всего это связано с твоим закадычным другом Ряхой, который так мастерски режет уши. Может, Ректор решил их вернуть, пусть и в копченом виде? Он к ним привязан, его можно понять. С юридической точки зрения, ты и легионер образуете классическую преступную группу. Ты – заказчик, он – исполнитель. Мера наказания – рудники.

– Спасибо тебе, Нож, – от всей души поблагодарила я. – Умеешь ты утешить. Логика у тебя безупречная, но уж очень мрачная.

Правда, корчиться от ужаса на тюфяке за шкафом мне не пришлось. Пришлось приводить в порядок пресловутую форму номер четыре, которую я сгоряча скомкала.

На то, чтобы привести ее в приличный вид, пришлось угрохать остаток дня. А когда я наконец добралась до тюфяка, то упала и уснула. И во сне кошмаром являлся не предстоящий допрос, а утюг с горячими угольями, который я всю ночь возила туда-сюда по юбке, гладя ее, гладя, гладя…

Утром я совсем пала духом, но тут на пороге комнаты появилась тетя в весьма воинственном настроении.

– Я пойду с тобой, детка! – решительно заявила она. – Нет такого закона, чтобы ребенка одного на допрос тягать! Уж я им покажу!

Ударом хвоста тетушка сбила со стола вазочку, которая разлетелась вдребезги.

– Они меня еще не знают! – пригрозила она.

Допрос производился в отдельном здании Службы Надзора за Порядком. Оно тоже было в центре города, недалеко от ипподрома, на улочке, выходящей на набережную Плети. Как всякое обычное административное здание, оно было мрачным и унылым.

Комната была угрюмой, серой и пыльной, чтобы человек заранее не радовался и на лучшее не надеялся. Но тетя, разодетая в пух и прах, очень украсила ее своим присутствием и сумела своим жизнелюбивым видом переломить ту атмосферу безнадежности, которую тщательно лелеяла в комнате Служба Надзора за Порядком.

Офицер в должности следователя покосился на ее пышную шляпу, но замечание высказать побоялся: надменно застывший тетушкин хвост показывал, что она ждет только повода, чтобы учинить грандиозный скандал на весь Хвост Коровы, а может, и на все Чрево Мира.

Поэтому он целиком сосредоточился на мне:

– Ваш номер, барышня?

– Двадцать Вторая РА, первая группа, первый поток, первый набор, офицер.

– Вы воспитанница пансионата Пряжка?

– Да, офицер.

– Расскажите, что произошло после первой лекции в первый день десятой луны.

Все понятно. Ряха и уши Ректора их не волнуют.

– Лекция окончилась, господин Бурый Магистр вышел, госпожа надзидама нас построила и вывела из аудитории.

– Хорошо, – поощрил меня следователь. – Продолжайте.

– Мы прошли в западную четверть, чтобы пройти в столовую для завтрака, спускались там по лестнице и увидели на лестничной площадке убитого начальника охраны.

– Как вы определили, барышня, что он убит? Вы его осматривали?

– Нет.

– Почему же вы решили, что он убит?

– Если человек лежит на лестничной площадке лицом вниз, а из спины у него торчит посторонний предмет, то вероятность, что он здесь просто отдыхает, достаточно мала, – разозлилась я.

– А как же вы, барышня, определили, что это начальник охраны? Ведь по вашим же словам человек лежал на площадке лицом вниз. Это мог быть рядовой охраны. Из чего вы заключили, что лежит именно начальник охраны? Не скрывайте от следствия сведений, говорите все. – Тон у следователя был такой, мол, я сама себя уже выдала и лучше мне во всем чистосердечно сознаться, пока не пытают.

– Такой толстой задницы в Пряжке больше нет, – холодно сказала я.

– Значит, вы увидели лежащего лицом вниз человека, в котором узнали начальника охраны и решили, что он убит. Верно я вас понял?

– Да.

– Вы подходили к телу?

– Нет.

– На каком расстоянии вы были от него?

– Примерно пять шагов.

– Кто находился непосредственно у тела?

– Госпожа надзидама.

– Какие действия она предприняла?

– Начала рыдать, чем и привлекла охрану.

– Что делали в этот момент вы?

– Стояла в толпе соучениц.

– Что произошло, когда пришла охрана?

– Нас отправили в дортуар.

– Вы разглядели предмет, торчащий из спины трупа?

– Насколько это возможно с пяти шагов. Да.

– Вы узнали этот предмет?

– Он был похож на штырь из стены, которая окружает Главный Корпус.

– Вам известны лица, которые могли испытывать недоброжелательные чувства по отношению к начальнику охраны?