На грани (СИ) - Вернер Ник - Страница 84

Настя услышала приближающиеся шаги и разжала кулак. Её лицо разгладилось, и она закрыла глаза, притворяясь спящей.

Её легонько потормошили за плечо, и она услышала тихий голос Ярослава:

— Просыпайся, твоя смена.

Она выждала несколько мгновений и тихо ответила:

— Встаю.

«Был бы мой суженый похож на Ярослава, не было б проблем!» — думала она, вставая.

Девушка покрутилась и повращалась, чтобы размяться после сна.

«За ним бы бегать месяцами не пришлось! Достаточно было бы показать, что он мне нравится, и ждать ответа. Не полгода, блин! Если бы я ему приглянулась, подошёл бы и заговорил сразу, а если нет, то учтиво кивнул и не подошёл бы. Всё просто ж, блин! Что за невезуха⁈ Они там все на Левом берегу такие нерешительные, что ли? Всё! Надо успокоиться…»

Ярослав уже улёгся спать, а Настя заняла его место в предрассветном дозоре. Охраняли лагерь они втроём: Настя, Ярослав и Мирослав. Дежурили посменно каждую ночь, каждый по четыре часа. День ото дня смены менялись. Тот, кто оказывался на предрассветной смене, после смены собирал хворост для утреннего костра и помогал готовить завтрак. Ужин же готовила всегда Настя, а костёр разводили Ярослав с Мирославом. Для неё это не было ни долгом, ни обязанностью, а естественным желанием накормить всех мужчин чем-то вкусным. Её так воспитали, и по-другому она себе и не представляла.

Остаток ночи прошёл без происшествий. Настя несколько раз обходила лагерь и подбрасывала дрова в костёр, чтобы поддерживать его всю ночь. Когда на рассвете проснулся её отец, она покинула лагерь и ушла за хворостом.

Чтобы приготовить завтрак, им бы дров как раз хватило, но оставлять стоянку пустой было не принято. Это значило, что Насте особо спешить не надо, и она никого не задержит, если слишком уж увлечётся своими поисками и придёт только к середине завтрака, а то и вовсе к его окончанию. Ей сегодня очень надо было выпустить пар, и такую возможность она упускать не собиралась, пусть отец её потом и наругает за то, что она где-то безответственно долго пропадала и всех задерживала.

Настя шла по лесу и всё прокручивала в голове своё ночное решение.

«На этот раз уже точно. Точно всё. Извини, Маренка, тут даже браслет мне ничем уже не поможет. Мне уже самой от себя противно за то, что я всё время навязываюсь! Я не хочу себя презирать… Не хочу! Хочу снова стать нормальной! Нормальной, блин! Как и раньше… Теперь я уверена, что я ему неинтересна, а значит, всё! Никакой больше унизительной беготни и сомнительных надежд! Видимо, моя Душа тут ни при чём, и это всего лишь влечение к новому и загадочному. А раз влечение, то пройдет… Время лечит… Значит, забуду. Рано или поздно забуду! Слышишь, Настька! Надо забыть! И никаких больше соплей по этому поводу!»

Настя уже с четверть часа удалялась от лагеря, слегка петляя между деревьями, а когда решила, что отошла достаточно далеко, чтобы потренироваться с «воображаемым противником» и сбросить всё своё моральное и физическое напряжение, то до неё донёсся лёгкий запах гари.

«Странно, — подумала она. — Наш лагерь в другой стороне, а других стоянок в округе нет на полдня пути. Надо проверить».

Лесной ли это был пожар или чужаки, Настя не могла терять времени, чтобы возвращаться в лагерь за подмогой: пожар мог слишком разгореться за это время, а чужаки — уйти. Ищи их потом. Выслеживать чужаков мысленным взором, как Марена, она не умела, а поэтому приходилось полагаться на другие умения.

Настя насторожилась и бесшумно пошла на за́пах. Чем ближе она подходила, тем отчётливее становилось ясно, что это не лесной пожар, а стоянка чужаков: ей начало попадаться много обломанных и срубленных молодых сосен, что говорило о том, что они собирали ветки для настила.

«Да как они смеют так обращаться с нашими деревьями!!!» — снова начинала разъяряться Настя, не забывая при этом о скрытности и осторожности.

Лагерь она заметила издалека и притаилась. Прождала несколько частей, но, так никого и не заметив, решила подойти поближе.

Вокруг полупотухшего костра оказалось четыре лежанки из сосновых веток, покрытых пледами. Рядом с ними лежали сумки, а у костра — немытая кухонная утварь.

«Значит, они ещё не ушли. Отлично!» — воодушевилась Настя и присела на бревно, подтащенное чужаками, поближе к костру вместо скамейки — дожидаться возвращения незваных гостей.

То, что это были чужаки, она не сомневалась и при других обстоятельствах бы действовала осторожнее, но сейчас ей было начхать на любые обстоятельства — внутри неё всё кипело из-за обиды на Марка, несправедливости судьбы, что свела её с этим негодяем, и праведного гнева за покалеченный Священный Лес. Так просто развернуться и уйти за подмогой она не могла. Сколько бы не гнал её прочь здравый смысл, она бы с места не сдвинулась.

Настя по-мужски расселась на бревне, скрестив ноги перед собой, и, достав один из длинных ножей из потайных ножен на спине, начала срезать короткие ветки с приготовленного у костра хвороста и подбрасывать их в огонь.

Когда костёр немного разгорелся, она подбросила веток потолще и так и осталась сидеть с ножом в руках, облокотившись на колени и задумчиво глядя в костёр. Правда, лишь взгляд её был задумчивым, она тщательно следила за происходящим вокруг периферийным зрением и прислушивалась к каждому шороху.

«Трое! — вскоре услышала она приближающиеся шаги. — Идут вместе. Четвёртого не слышно. Пора готовиться к встрече».

Настя встала и подошла к одной из лежанок. Из-под пледа она вытащила несколько сосновых веток посуше и бросила их в уже хорошо разгоревшийся костёр — влажная древесина молодых деревьев начала шипеть, и из костра повалил дым. Настя быстро отошла на край лагеря и остановилась у дерева, спиной к своим. Нож она сложила в ножны и, опершись плечом о дерево, скрестила руки под грудью — принялась ждать.

Вбежавшие на поляну чужаки заметили её не сразу — они первым делом бросились проверять сохранность своих вещей и лишь потом заозирались по сторонам.

«Девок пришли ловить», — гневно подумала Настя, с презрением разглядывая безоружного смазливого парня чуть моложе неё и двух вооружённых мечами мужиков лет тридцати и сорока.

Эта практика была давно известна, но сколько дремирским девушкам о ней не рассказывали, всегда находились сердобольные красавицы, которые ловились на крючок. Обычно это происходило так: в лесу выслеживали одинокую девушку, выходившую из поселения по грибы да ягоды или за хворостом. Такие девушки далеко от дома не уходили, и нападать на них рядом с домом было опасно, поэтому их выманивали на живца подальше в лес. Для этого в группе ловцов всегда был один светловолосый парень, издалека похожий на дремирянина, или изгнанный дремирянин, а также трое-четверо вооруженных мужчин для охраны «товара».

Парня подсылали к девушке. Он мог или на сопилке играть, или выглядеть раненым, или прикидываться заблудившимся путешественником, которому необходимо показать дорогу в соседнее селение. Такие парни всегда были безоружны, выглядели «безопасно», да ещё и умело вызывали чувство заботы к себе. В общем, заговаривали зубы и уводили девушек дальше в лес.

Там ловцы или сами их насиловали, или забирали с собой для заказчика. Если пропажу девушки обнаруживали быстро, то, спасаясь от погони, ловцы её всегда убивали. Редко когда удавалось девушку спасти от смерти, а ещё реже — от насилия. Но если знали, что их увели живыми в Весталию, то всегда за ними шли вызволять: кто поодиночке, кто небольшим отрядом. Но и здесь девушек не ждало ничего хорошего: даже если их и спасали из плена живыми, то они были давно уже сломлены морально и физически и больше не имели права на полноценную дремирскую семью. Многие не выдерживали позора, живя снова среди сородичей, и сбегали обратно на Левый берег попытать счастья и найти себе семью среди мужчин-чужаков.

Смазливый парень первым заметил Настю и приветливо улыбнулся: