Весенний Король (СИ) - Ружникова Ольга - Страница 2

Октавиан вновь не содрогнулся. В отличие от самого Руноса. Почему циничные, хладнокровные политики всегда пугают больше, чем какая-нибудь злобная пьянь, вроде розового принца Гуго? Потому что таким же расчетливым интриганом был правящий отец Алессандро Мэндского? Еще прежде, чем стал кровавым палачом.

— Вы отлично знали графа Валериана Мальзери и до этого разговора. Знали раньше, чем выслали письмо с подобными угрозами. Знали, что он ими просто подотрется. — Все-таки парень сорвался. Хоть и всё тем же хладнокровным тоном. И с ледяной маской вместо намертво застывшего лица. — Так зачем вам вообще понадобилась эта комедия? Для развлечения? Вам стало скучно, князь? Или понадобился повод?

— Я полагал, вы понимаете, Октавиан, — серьезно и сурово изрек князь Всеслав.

Рунос долго учился быть незаметной тенью. Сначала — в коварной Мидантии. Потом — при слабоумном садисте Карле. И удавалось неплохо. Почему же так паршиво сейчас? Так трудно сдержаться? Потому что во Всеславе Словеонском есть что-то человеческое, но и он при этом способен абсолютно на всё — ради своих интересов? И интересов своего княжества, конечно, но с этого не легче. Как если пожирающий тебя дикий зверь вдруг при этом заговорит по-человечески. А то и по-книжному.

Или прежде любящий отец с сожалением на родном лице скормит древней голодной Змее.

— Мой отец понял бы вас лучше, — с горечью бросил Октавиан. И не только его отец. У других тоже есть… родители. — Валериан Мальзери также всегда убивал легко. А еще — король Карл и его дядюшка Гуго. Но они хоть не требовали от жертв понимания.

Да. Простой злобный зверь и беспощадный монстр — всегда предпочтительнее того, кто прекрасно соображает, что и с кем делает.

Зачем князь Всеслав вообще пригласил сюда пленного целителя? Пусть и в виде безмолвной тени — без малейшего права голоса. Хочет понимания еще и от него?

Не по адресу.

Черные стены, беспощадное старое оружие. Развешано на мрачной стене — как и подобает в личном кабинете Словеонского Волка.

Простой, суровый Север. И лютый холод. За окном и в сердцах. Здесь всё промерзло слишком давно.

А недремлющая стража осталась за плотно закрытой дверью. Близко, но Рунос — вдвое ближе.

Сорвать с ближайшей стены бритвенно-острый клинок и просто зарубить князя? Что уже терять-то?

Или приставить к горлу, потребовать…

— Вы — его последний сын. Я надеялся, хоть это его остановит. Как, например, моя жизнь — единственная гарантия выживания юного герцога Диего и принцессы Жанны Эвитанской.

А вот это сказано уже точно для слишком горячего Руноса. Не так уж далеко он, оказывается, ушел от прежнего мальчишки Алессандро.

3

Темнеет коридор — неслышно гаснет больше половины факелов. Неслышны в полутьме тихие, осторожные шаги, мирно засыпают простые люди. На посту и в камерах.

Всё сильнее пульсирует в голове алая боль.

Жаль, юного герцога Диего не держат здесь же. Сейчас освободил бы сразу обоих.

Впрочем, еще не хватало мальчишки в настоящем узилище. Хватит с него уже испытаний и бед.

И именно во тьме в голову лезут абсолютно ненужные сейчас глупости. Например, что делать, если любишь сразу двоих? Молчать о своих чувствах и попытаться забыть обеих? Особенно теперь? Когда Элгэ — жива, а Жанна — почти потеряна?

Забудь об этом, Алессандро, Рунос. Некогда. Если больше нет любви, остается еще долг. Перед обеими.

Отвести глаза одному стражу — не так уж трудно. А несколько раз по одному?

Когда-то Жанна спрашивала, сколько сразу Рунос сможет усыпить. Сегодня он возьмет свой предел. Даже если потом свалится. Потом — уже можно. Главное — успеть и выдержать сейчас.

Возможно, к полуночи высыплют яркие северные звезды, но сейчас их еще нет. Ночное небо в просветах коридорных окон — темнее душ черных фанатиков. И некоторых отнюдь не безумных интриганов.

Возможно, северный князь специально пригласил пленного Жреца Белой Матери. Для избавления себя от столь жуткого выбора. От необходимости держать такое слово. Данное перед Старшей дружиной и приближенными советниками.

Может, он и впрямь в чём-то лучше Мигеля Мэндского.

Если это всплывет — Рунос станет о Всеславе лучшего мнения. Но только если всплывет.

Гаснут последние остатки чужих факелов. Черная тьма за окнами, тьма вокруг. Надо будет не забыть осветить путь Октавиану — хоть чуть-чуть. Как кошка видит только Рунос.

Сумеет ли смелый парень-южанин в полной темноте уйти зимой на севере от беспощадной погони как можно дальше, если коварные, разленившиеся звезды всё же подведут?

Ключ в тяжелой двери повернулся совсем бесшумно. Как и еще один — в кандалах. Октавиан — молодец, даже звука не издал.

Будто его постоянно держали в гремящих цепях. Впрочем, от психопата Карла можно ждать всего. Как и от ядовитого графа Валериана Мальзери.

Не потерять бы сознание. Еще рано. Но в глазах уже мутится. Действие укрепляющего зелья кончается.

Слишком тяжелой была та рана.

— Беги, Виан. Живи.

Октавиан не предложил сбежать вместе. Знал, что Рунос не бросит здесь остальных. Особенно Диего.

И знает, что самому Октавиану в плену оставаться нельзя. Чтобы не умереть на глазах остальных. В том числе, младшего брата.

Крепкое пожатие будто на миг вернуло ясность взгляда. Чуть придало сил. Или даже не чуть.

— Спасибо, Рун, — черные глаза серьезны — как всегда. — У меня не было в жизни друзей, кроме Диего, Элгэ… и тебя. Я этого никогда не забуду. Береги их, ладно?

Глава 2

Глава вторая.

Эвитан, Лютена.

1

С зимней улицы летят, звенят, несутся веселые голоса. Крутятся колеса расписной повозки. Бродячие артисты зовут на новое представление. Горькие трагедии, бесшабашные комедии, откровенный фарс…

Всё, как в жизни. И так же часто сменяются лики. Будто кто-то убрал одну маску и нацепил новую. Или остался вовсе без нее.

— Только сегодня, впервые на сцене Лютены…

На всё правление безумного Эрика бродячие цирки как метлой вымело. Удрали, кто только успел. Унесли быстрые колеса. А теперь возвращаются. И даже зима-то им не страшна. Всё равно она в Лютене — одно название. Снег то выпадет, то растает.

В детстве Ирия так любила редкие визиты циркачей. Пока они не прекратились вовсе. Как и веселые, счастливые приезды заморских купцов и папиных друзей.

— Спешите! Только сегодня! Поистине королевское представление!

Извините. У нас тут свое. Истинно королевское.

Или срыв чужого. Откровенного фарса. И трагедии. Дикая смесь жанров — о такой не слышали?

А брат вовсю штудирует умные учебники. В Лютенскую Академию готовится. Обещанное письмо отцу он уже отправил. Подробное. Сделал всё, что мог, правда?

И пытается отвлечься от тяжких дум. В пустом, недоремонтированном особняке Тенмар. Где больше нет его хозяина.

— Ты идешь со мной? — с порога бросила Ирия.

Жаль, больше нельзя бегать в удобном мужском наряде. Увы, урожденная графиня и герцогская племянница вновь загнана в тесные рамки придворного этикета.

— Я? — растерялся Серж.

Явно удивлен, что вообще кто-то куда-то идет. Особенно Ирия.

Уже совсем забыл, где и когда впервые познакомился со сводной сестрой, а?

— Ты, ты. Не дядю Ива же мне тащить с собой в этот свихнувшийся бедлам… то есть королевский дворец. Твоего папы еще нет в нашей славной Лютене, если ты не заметил. И когда прибудет — один милосердный и справедливый Творец знает.

— Папа скоро приедет. Вот его письмо… — И в самом деле — новый скромный конверт. — Привезла эта почтенная дама, твоя новая дуэнья. Она же поехала к тебе…

Письмо дяди Ива? Еще одно? И почтенная дуэнья?

Всё потом. По пути.

— Я ее не видела. — Разминулись — и слава Творцу милосердному и заботливому. — Успеем наговориться. Но ты и сам — далеко не беспомощное дитя. И обязан нашему Анри слишком многим, Серж. Как и я. Мы должны, обязаны его спасти.