30 сребреников (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 17

Глава 10

— Добрый вечер ваше преосвященство, — сколько мог склонил я голову перед Торквемадой.

— Добрый вечер монсеньор кардинал, — я повернул голову в сторону Борджиа, который неожиданно тоже присутствовал в комнате.

— Алонсо можешь быть свободен, — обратился к моему управляющему Торквемада, — я хоть человек и старый, но в состоянии позаботиться о нашем маленьком гении.

Молодой человек поклонился и вышел.

— Сегодня у нас необычный урок? Если на встрече присутствуют сразу два кардинала? — попытался пошутить я.

— Я хотел просто поприсутствовать и послушать, — улыбнулся мне Борджиа.

— Как вам будет угодно монсеньор.

Я достал книгу, которая была моим домашним заданием, затем лист с разбитым в нём по пунктам тезисам, которые либо были мне непонятны в ней, либо с которыми я был не согласен, и мы как обычно приступили с кардиналом Торквемада к обсуждению и дискуссии. Всё это время Борджиа лишь внимательно слушал и не вмешивался, хотя я видел, что ему всё это очень интересно и он готов сам с нами подискутировать, но по какой-то причине он сдерживался и молчал.

— Думаю достаточно? — неожиданно прервал наш разговор Торквемада, поворачиваясь куда-то в сторону.

Из соседней с нашей комнаты, дверь в которую была приоткрыта, вышел священник, тоже в сане кардинала, лет примерно пятидесяти на вид. Первое, что бросилось мне в глаза, так это его лицо, он явно не был итальянцем.

— Его преосвященство, кардиналВиссарион Никейский, — познакомил меня с новым лицом Торквемада.

— Ваше преосвященство, — склонил я голову, — это честь для меня познакомиться с вами. Я читал ваши переводы Аристотеля, Теофраста и Ксенофонта и мечтал, что однажды мне представится возможность лично высказать вам свою признательность, что знакомите нас с миром прошлого.

На лице кардинала появилась лёгкая улыбка, он кивнул и обратился к Торквемаде и Борджиа.

— Ваши характеристики своего ученика явно были заниженными синьоры, я крайне редко встречаю столь юных, но уже сформировавшихся дарований.

— Мы хотели Виссарион, чтобы ты составил собственное мнение об Иньиго, прежде чем попросить тебя об одной вещи, — довольный Торквемада, улыбнулся.

— Какой? — удивился тот.

— Ты часто жалуешься, что тебе некому помочь с разбором греческих и латинских текстов, — впервые в разговор вступил Борджиа, — Иньиго выучил итальянский за три месяца.

Виссарион с изумлением посмотрел на меня и покачал головой.

— Как это возможно?

— Кроме латыни и греческого, он хочет изучить арамейский и арабский, — добавил Торквемада, — правда у нас пока проблема с поисками для него достойного учителя, ты ведь понимаешь, если его дальнейшие переводы будут основаны на том, что ему преподавали, это будет и наша вина.

— Вы хотите найти ему лучших, — понял кардинал.

— Вы лучший из всех, кого я знаю, кто знает греческий и истинную латынь, — польстил ему Торквемада, — ну и к тому же, Иньиго готов будет вам заплатить за уроки шестьсот флоринов в год.

— Сколько? — удивился кардинал прозвучавшей фантастической сумме.

— Я слышал именно столько вам недостаёт для поездки по Европе, — улыбнулся Борджиа.

Кардинал Виссарион рассмеялся.

— А-а-а, на вчерашней курии, моё раздражение казначеем, который не даёт мне денег на поездку, было таким явным?

— Виссарион, соглашайся, — Торквемада прямо на него посмотрел, — Иньиго выплатит тебе деньги вперёд, а ты получишь в его лице преданного ученика, который поможет разобрать горы накопленных текстов.

— Змий не был так убедителен с Евой, как ты сейчас Хуан, — Виссарион покачал головой, — но да, я тоже не могу устоять, то, что я сегодня услышал, просто поразительно для его возраста. Так что да, я готов взять его в ученики.

— Для меня это огромная честь ваше преосвященство! — тут же даже громче чем нужно, завопил я от радости, о подобном я не мог и мечтать.

Все три кардинала с улыбками переглянулись.

— Хорошо, завтра приходи ко мне с восходом солнца, я оценю твои способности сам, — кивнул Виссарион и простился с нами.

Когда он ушёл, я увидел, как кардиналы облегчённо вздохнули.

— Тебе очень повезло сейчас Иньиго, — обратился ко мне Борджиа, — Виссарион настырный старый пень, но очень уважаем в Риме, к тому же блестящий учёный и гуманист. Если ты ему понравишься, это поможет и нам в том числе.

И тут до меня наконец дошло, что меня они тоже используют, поскольку если мой новый учитель будет расположен ко мне, то и к ним он будет тоже более благосклонен, а судя по тому, как они довольно сухо с друг другом говорили, это значило, что я стал невольным объектом влияния. Но поскольку каждый из нас получал в этой сделке что-то нужное, я не стал говорить об этом вслух.

— Ваши преосвященства, нет тех слов, чтобы выразить вам свою благодарность, — склонил я голову.

— Пока об этом рано говорить Иньиго, — заверил меня Борджиа, подтверждая мои мысли, что они сами делают не всецело от любви к ближнему, то есть мне.

— Не опаздывай завтра и не забудь деньги, — закончил он, поднимаясь с кресла, — остальное тебе расскажет Хуан.

— Ваше преосвященство, — с поклоном головы проводил я его уход.

— Да, это ещё не всё, — Торквемада продолжил, когда Борджиа вышел, — с остальными учителями мы пока переписываемся, согласовывая с ними суммы и условия их согласия, но ещё одного мы тебе всё же нашли. Он будет обучать тебя математике и словесности.

Для меня это были два предмета стоящие на разных полюсах друг от друга и как их мог преподавать один человек было непонятно, но отказываться я был не намерен.

— Кто же это ваше преосвященство? — с поддельным энтузиазмом поинтересовался я.

— Леон Баттиста Альберти, — довольно ответил мне Торквемада, — он человек попроще кардинала Виссариона, так что будет сам приходить к тебе на дом, я договорился с ним на сумму в сто пятьдесят флоринов в год.

— Ну хоть не шестьсот, — вздохнул я.

— Иньиго, сейчас ты думаешь, что это огромные деньги, — Торквемада стал серьёзен, — но поверь мне, что получить согласие такого человека как кардинал Виссарион, всего за такую смешную сумму, нам удалось только потому, что ты его сам заинтересовал, иначе его расположение нельзя было купить ни за какие деньги.

— Ваше преосвященство я это понимаю, просто шестьсот флоринов — это шестьсот флоринов, — несмело улыбнулся я, — со скупостью родителей, похоже нужно будет самому искать возможность заработка.

— Изучив в совершенстве истинную латынь и греческий, — намекнул мне Торквемада, — у тебя не будет с этим проблем, переводчики с этих языков весьма востребованы и главное, очень дорого берут за свои услуги.

— Тогда я тем более благодарен вам ваше преосвященство за очередную помощь, я уже устал считать, скольким вам обязан, — склонил я перед ним голову.

— Я делаю это не без корысти Иньиго, — улыбнулся мне он, — рассчитываю, что однажды, ты возглавишь наш орден и вознесёшь его ещё выше.

— Laudare, Benedicere, Praedicare, — перечислил я девиз доминиканцев.

— Именно сын мой, именно, — перекрестился он и я вслед за ним, вознося хвалу господу.

На этом кардинал решил закончить наше обучение и я, попрощавшись с ним, отправился с Алонсо домой.

— Как твой дядя? — поинтересовался я, сидя у него за спиной. На улице опустились сумерки и в это время город был очень опасен дальше богатых кварталов. Слуги рассказывали, что трупы десятками вылавливают поутру из Тибра, но всем было плевать что творится в бедных кварталах, главное, что папская гвардия несла стражу и охраняла покой тех, кто правил в городе. Вот и сейчас, несмотря на сгустившиеся сумерки, неподалёку от нас прошёл уже второй патруль городской стражи.

— Впечатлён городом сеньор Иньиго и ценами, — ответил Алонсо, и с заминкой добавил, — он написал письмо вашему отцу, объяснил, что нашёл с вами понимание, пусть и не по всем вопросам.

— Весьма дипломатично, — хмыкнул я.