Богатые наследуют. Книга 1 - Адлер Элизабет - Страница 30

Ее почтительно приветствовал стюард, который затем проводил девушку по ступенькам в самолет.

– Синьорина Ринарди, – провозгласил он, когда они вошли в обитый серым блестящим материалом салон.

Карральдо оторвал взгляд от каталога аукциона, затем встал.

– Ария, – улыбнулся он. – Можешь ли ты простить меня за то, что я не приехал за тобой сам? Я послал Джулио, потому что знал, что опаздываю.

– Я ничего не имею против того, чтобы вы опаздывали, – ответила она застенчиво. – Я сама не очень-то пунктуальна.

– Боюсь, что пунктуальность – одна из моих привычек. Мой отец был помешан на пунктуальности – он расписывал нашу жизнь буквально по минутам.

Ария взглянула на него удивленно. Ей никогда не приходило в голову, что у Карральдо мог быть живой, реальный отец; может, в Энтони есть все же что-то человеческое. Потом она услышала шум отъезжающих ступенек и звук заводимого мотора. Двери закрылись и самолет побежал по взлетной полосе. До Арии дошло, что они взлетают.

– Но куда мы летим, – воскликнула она встревоженно.

– Садись, Ария, и застегни ремни, – сказал ей спокойно Карральдо. – Мы летим пообедать ко мне домой.

– Но я даже не знаю, где вы живете, – она послушно застегнула ремень. – Я думала, что мы пообедаем здесь, в Венеции.

– У меня много домов, – ответил он. – Но думаю, что моим настоящим домом можно считать Милан. Мой бизнес, в основном, связан с этим городом. Это будет и твоим основным постоянным домом, Ария, и я подумал, что может быть тебе будет интересно взглянуть на него.

Он улыбнулся.

– Не тревожься, ты успеешь вернуться домой, чтобы вовремя лечь спать.

Самолет без труда взмыл в воздух, и все, что Ария видела внизу, была голубизна лагуны и моря. Девушка нервно поглядывала на Карральдо; теперь они были вдвоем, и Венеция казалась отсюда за миллионы миль.

Карральдо откинулся в кресле и стал с гордостью описывать свои самолеты. Этот – самый маленький из «Гольфстримов», говорил он. Он используется для непродолжительных перелетов из города в город. Два других самолета были «Гольфстримы-4», способные совершать трансатлантические рейсы. Один обычно находился в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке, второй же – в аэропорту Шарль де Голль в Париже. Оба они покрыты точно такой же глянцевой черной краской и имеют на борту его собственную эмблему – ворона в кольце. Интерьер их тоже одинаков: стены, занавески, кресла, разнообразные ящички, рамки зеркал, кровати были стального цвета – такого же, как и в этом самолете. Карральдо не допускал даже проблеска цвета – он считал, что монохромный декор имеет успокоительный и мобилизующий эффект для глаз после того, как он устает от буйства красок на полотнах, которые он продает и покупает. По роду своих занятий он имел дело с большим количеством произведений искусства.

Он спросил Арию о ее занятиях живописью и удивился, почему она перестала посещать уроки во Флоренции.

– Потому что я выхожу замуж, – ответила она, опуская глаза.

– Тогда мы организуем новые курсы – специально для тебя, – сказал Карральдо быстро. – Предоставь это мне. Я найду тебе самого лучшего преподавателя.

Ария подумала: ну как же он не понимает, что это будет далеко не то же самое. Ей не хватало не только занятий как таковых, ей нужны были ее друзья; Ария скучала по их смеху и шумному веселью в кафешках и на вечеринках.

Неожиданно словно из ниоткуда вынырнул стюард, чтобы спросить, не нужно ли им чего-нибудь.

– Может, шампанского? – предложил Карральдо.

– Спасибо, но можно лучше кока-колу? – ответила она, покраснев от его улыбки, когда украдкой рассматривала его профиль – он повернулся к стюарду велев ему принести две коки. Ария подумала – его ястребиный нос придает его лицу надменное выражение, а тени с лиловатым оттенком под глубоко посаженными глазами делают их еще более темными. Она понимала, что некоторые женщины нашли бы его очень и очень привлекательным мужчиной, но она сама чувствовала с ним себя неуютно.

– Ты знаешь, что у меня еще есть дом в Портофино? – спросил он, встречаясь с ней взглядом.

– Нет, – ответила Ария. – Я так мало знаю о вас.

– Ну, это дело поправимое, – сказал он быстро. – Думаю, ты будешь там счастлива – в Портофино всегда много молодежи. И конечно, в твоем распоряжении дом в Лондоне и большой номер в отеле в Нью-Йорке. Тебе нравится путешествовать, Ария?

– Мне не часто удавалось делать это, – ответила она, потягивая кока-колу с чувством дискомфорта. Напиток был налит в изящный бокал из баккара; в нем лежали красивые шарики льда и тонкие ломтики лимона, но ей была бы больше по душе простая банка коки, которую можно было пить вместе с друзьями, когда только захочется.

Когда самолет стал заходить на посадку, Ария к своему удивлению обнаружила, что время пролетело быстро. Другой длинный черный «мерседес» уже ждал, чтобы отвезти их из аэропорта Мальпенца в город.

– А ваши машины все одинаковые? – спросила девушка. – Как интерьеры самолетов?

Карральдо пожал плечами.

– На все есть свои причины. Однажды я попал в переделку и чуть не погиб. Я ехал на старом «мерседесе» отца – он был у него, по-моему, целую вечность, потому что ему очень нравился его дизайн и возможности. Машина слушалась меня настолько легко и молниеносно, что мне удалось избежать самого худшего. С тех пор я покупаю только «мерседесы» – именно эта модель устраивает меня больше всего.

Ну конечно, думала мрачно Ария, у человека, подобного Карральдо, имеется основание буквально для всего – он никогда не будет делать что-либо непроизвольно, поддавшись порыву. Каждый отдельный шаг будет обдуман и спланирован. Но если это так, то в чем же настоящая причина того, что он хочет жениться на ней?

Когда машина подкатила к ступенькам дома и остановилась, из дверей вышел дворецкий в черном пиджаке и белых перчатках. Карральдо превратил типичный высокий из серого камня дом восемнадцатого века в жилище двадцатого века. Полы были из выбеленного дерева; исключением в сдержанном интерьере были два старинных китайских шелковых коврика, которые спокойно висели на стенах, как изысканная пара утонченных живописных полотен. Карральдо убрал стены, разделяющие две комнаты на нижнем этаже, превратив их в единое пространство, обширность которого еще увеличивалась очень высокими потолками. Огонь потрескивал в двух строгих мраморных каминах, расположенных в противоположных концах помещения. Стены были ровного кремового цвета, глубокие мягкие диваны обиты простым суровым полотном. Освещение было непрямым – разбросанные внизу и наверху светильники разливали вокруг себя островки света, и великолепный высококлассный проигрыватель «Бэнг и Олафсен» мягко нашептывал через звуковые колонки чудесную музыку – Ашкенази играл Моцарта. Ария с удивлением подумала, что громкость была такой же высокой, какую любила она сама.

Она огляделась по сторонам, ожидая увидеть знаменитую коллекцию полотен Карральдо, но, за исключением тех двух ковриков, на стенах не было ничего. Не было ни единой картины, или скульптуры или просто декоративной вещицы.

– Все в этих комнатах функционально, – проговорил Карральдо. – Как я уже говорил, каждый день я вижу так много произведений искусства что мне необходимо, чтобы мой мозг мог отдохнуть в атмосфере абсолютной простоты. Только в моей спальне есть нечто – там всегда висит моя любимая картина. Это последнее, на что я смотрю каждый вечер перед тем, как заснуть. И так в течение месяца; потом я заменяю ее на другую – я не люблю слишком привязываться к тому, что имею.

Ария взглянула на обеденный стол из стекла и стали. Стоявший на нем букет цветов был словно собран молоденькой девушкой; он так выбивался из общего настроя дома – ландыши и незабудки, фрезия и крошечные нежные розы… Словно букет для юной невесты, подумала удивленно Ария.

– Я выбрал их для тебя, – сказал ей Карральдо. – Я подумал, что, может быть, это те цветы, какие ты любишь.

Ария вспыхнула от ярости – неужели он считает ее таким ребенком! Дворецкий услужливо предложил ей бокал шампанского, и она отпила большой глоток, неожиданно решив вести себя так скверно, как только сумеет.