Сказание о пустыне (СИ) - Грей Дайре - Страница 38

— Ты умрешь завтра, — голос звучит ровно, так же, как тогда в пустыне, когда я предсказывала Абдуле. — Аттабей убьет тебя. Но если ты отступишь, если отдашь меня ему, можешь выжить. Твой сын не так болен, как считают в доме. Он может говорить. И отнюдь не глуп. Я научила его играть в шахматы. Он быстро учится. И может стать достойным наследником, если найти к нему подход.

— Значит, он открылся тебе… Тем лучше, еще один повод удержать тебя здесь. А что касается аттабея… До тебя дошли слухи о его приезде? Не думал, что мои слуги столь болтливы, но неважно. Видишь ли, Карима уже ждут его у ворот Аль-Алина. И как только он въедет в город, чтобы встретиться с шейхом, его убьют. Второй ошибки не будет. И некому больше спасать его от яда. А нет аттабея, нет и проблем с шейхом… К тому же, Аль-Хрус окажется обезглавлен. Малик мертв, а со смертью аттабея править в нем будет тот, кто сможет контролировать наследника. Вот так, мой цветок…

Он сделал шаг, и сильные руки сжали талию. А горячие губы коснулись шеи, причиняя боль жестоким укусом. Я закрываю глаза. Шариф сделал свой выбор…

— Ты умрешь на рассвете…

…— Что привело тебя ко мне в столь ранний час?

Шейх Аль-Алина был уже не молод, но еще и не стар. Он сохранил крепость духа и тела, воспитал достойного наследника, выдал замуж дочерей и ныне пребывал в спокойствии и неге. Если бы не послания почтенного хранителя Аль-Хруса, приходящие к нему чаще, чем хотелось бы.

Гонец низко поклонился, как того требовал обычай. Надо отметить, что для того, кто пересек половину пустыни, выглядел он достаточно сносно. Отдохнувший и не такой уж запыленный. Да еще и явившийся перед очи правителя вместе с молчаливым телохранителем. Как будто кто-то посмеет нарушить закон гостеприимства во дворце шейха…

— Почтенный аттабей Аль-Хруса, Карим аль-Назир, шлет тебе свое пожелание здоровья и долгих лет жизни. Также он просит принять уважаемых жителей Аль-Хруса, которые могут засвидетельствовать, что в день, когда Сердце пустыни постигла беда, супругу аттабея подло увезли прямо из ее дома. Увезли люди, служащие твоему покорному слуге, Шарифу аль-Хатуму. Кроме того, уважаемые жители Аль-Хруса могут засвидетельствовать, что перед подлым похищением, эти люди врывались в дома и требовали уплаты несуществующего налога от имени шейха, покойного Малика ибн Иса аль-Ахраб. Одно только это преступление влечет за собой смертную казнь, но учитывая похищение супруги хранителя Сердца Пустыни…

Гонец вежливо умолк, позволяя правителю додумать самостоятельно. И шейх все понял, если раньше они с аль-Назиром обменивались лишь вежливыми посланиями с завуалированными намеками, то теперь дело принимало совершенно иной оборот. Аттабей не постеснялся найти свидетелей. А значит, будет суд. Конечно, наверняка удастся доказать, что часть свидетелей подкуплена. К тому же, все люди, отправленные в Аль-Хрус, мертвы. Но предводитель их умер в доме аль-Хатума, и полгорода знает о том, что он болел пустынной лихорадкой. А также люди видели, что он привез женщину… И женщина все еще находится в доме Шарифа… А ведь он требовал привезти ее во дворец. Но аль-Хатум отказался. Проявил неуважение. И если с ней что-то случилось…

От неприятных мыслей у шейха заныли виски.

— Чего хочет почтенный Карим аль-Назир?

— Позволения самому посетить дом твоего покорного слуги, Шарифа аль-Хатума, чтобы забрать оттуда супругу.

— Самому? — удивленно переспросил шейх.

Пока гонец доберется до своего господина, пока аттабей пересечет половину пустыни, он тысячу раз успеет забрать женщину у Шарифа. Если бы не собственная дочь, находящаяся в Аль-Хрусе, ее можно было бы и вовсе убить, но, учитывая обстоятельства, придется оставить в живых. И позаботиться о здоровье и безопасности, а также убедить донести до мужа, что ничего страшного с ней не произошло. В любом случае, у него появится время…

— Именно так, господин. Почтенный хранитель Сердца Пустыни не хочет утруждать тебя заботой о его супруге, которую мудрейший правитель Аль-Алина наверняка проявит, учитывая все свидетельства уважаемых жителей…

У шейха вступило в затылок. Он нетерпеливо махнул рукой, спеша прервать длинную речь гонца.

— Хорошо, я даю позволение аттабею Аль-Хруса самому забрать жену у аль-Хатума. Конечно, если она там есть.

— В таком случае, — заговорил молчащий до этого телохранитель с закрытым абайей лицом, — не откажется ли почтенный правитель дать нам сопровождающего, который подтвердит его слова?

Черный платок слетел с головы говорившего, и правитель Аль-Алина с неприятно удивившим его самого ужасом уставился на аттабея Аль-Хруса.

— Б-брат мой, я счастлив видеть тебя в добром здравии, — сумел взять себя в руки шейх, отчетливо понимая, что Пустынный Лев в ярости. И хорошо, если гнев его окажется направлен на кого-то другого. — Отчего же ты приходишь в мой дом с закрытым лицом, будто вор? Неужели между нами есть какие-то обиды?

— Дай мне слугу и покажи, где находится дом аль-Хатума, а когда я заберу оттуда жену, мы обсудим, какие есть между нами обиды.

И не посмел возразить правитель. Ибо муж, чью жену похитили, в своем праве. И никто не должен стоять у него на пути. А Шариф… Что ж, придется искать другого слугу…

…— Кровавый рассвет, господин, — Баязет ехал рядом, не спуская глаз с проводника, выданного шейхом.

Карим и без сопровождения знал, куда направиться, собрать сплетни — не так уж и долго. Свидетель от правителя был нужен лишь для подтверждения законности его действий. Перед выходом из дворца он снова надел абайю, закрывая лицо. И не зря, судя по тому, какими пристальными взглядами их провожали на улицах. Но второй раз в одну и ту же ловушку он попадать не собирался. Свидетели, приехавшие в город, через одного состояли в его охране. Подбирал их Сулейман. И готов был поручиться за каждого головой. Аль-Назир лишь надеялся, что проверять их преданность не придется…

Он с трудом сдерживался, чтобы не послать коня в галоп. Гнев, свернувшийся змеей внутри, требовал выхода. В голове скованной птицей билась мысль: «Опоздал!». Страх заставлял сердце сбиваться с ритма. Слишком много времени ушло на переписку с правителем Аль-Алина, и ушло бы еще больше, если бы он не пошел на хитрость. Благодаря его письму, Баязета приняли во дворце в неурочный час, шейх не успел собраться с мыслями, и все получилось. Но могло быть иначе…

…В дом аль-Хатума их пустили без возражений. Слуга попытался возмутиться лишь, когда Карим отодвинул его в сторону и сам направился искать хозяина. Распахивал двери, заглядывал в комнаты, пока его люди сгоняли во двор всех жителей дома. Он знал, что Адара здесь. И от того, в каком состоянии окажется жена, зависит судьба всех…

Очередная дверь распахнулась бесшумно. В комнате царил полумрак. Но аттабей сразу понял, что оказался там, где нужно. В нос ударил запах знакомых благовоний. Раздался шорох, и с пола поднялся обнаженный мужчина, успевший прикрыться покрывалом.

— Как ты посмел меня тревожить? — прогремел голос Шарифа.

Но аль-Назир его не слышал, успев заметить попавшую в поток света от окна тонкую руку. Такое знакомое запястье, на котором раньше звенели браслеты. Сердце замерло и на мгновение перестало биться.

Он перевел взгляд на бывшего друга и молча снял с головы абайю.

— Ты жив? — хозяин дома удивился, а потом засмеялся. И смех его становился все громче и безумнее, пока не оборвался глухим кашлем. — Она говорила, что ты придешь, но я не верил… А ты здесь. Великие Небеса, ты, по истине, любимчик судьбы, Карим. Ни нож, ни яд тебя не берут…

…— Господин, что делать с почтенным аль-Хатумом? — тихо спросил Баязет, оказавшись за спиной.

Его вопрос заставил вздрогнуть. Пустынный Лев удивленно взглянул на обнаженную саблю, что сжимал в руке. На бывшего друга, лежащего на полу и зажимающего рану на животе.

— Пусть его выведут во двор. А сюда пришли лекаря. Самого лучшего в этом городе. И служанок.