Сказание о пустыне (СИ) - Грей Дайре - Страница 14

И некоторое время они оба воздавали должное угощению. Довольно скромному по меркам многих просителей, но гость не выказал и тени неудовольствия или удивления. Он не торопился говорить, и мудрец позволил себе насладиться ужином и горячим чаем, который он сам заварил и разлил по пиалам.

— Была ли благосклонна к тебе пустыня, сын Неба? — спросил Муххамад, с наслаждением потягивая любимый напиток.

— Пустыня была тиха и спокойна, но хитра и коварна. Мы потеряли несколько дней, плутая по пескам. Мой следопыт сбился с дороги.

В словах гостя не слышался гнев, но лишь усталость. И озабоченность. Видно, раньше пустыня с ним не шутила.

— Надеюсь, обратная дорога будет легче, и пустыня сменит гнев на милость…

— На все воля Небес, — гость бросил на хозяина башни острый взгляд.

Старик усмехнулся в бороду и кивнул.

— Мы достаточно времени уделили традиции. Расскажи, странник, что привело тебя.

— Я — Карим аль-Назир, до возвращения наследника Аль-Хруса я являлся аттабеем, а теперь ближайший советник шейха, — неторопливо начал гость. — Отец шейха много лет назад пропал в пустыне, а его самого несколько раз пытались убить. Последний раз на его собственной свадьбе, которая состоялась в прошлом месяце.

— Печальные вести, — Муххамад допил чай и отставил пустую пиалу, — но чем могу помочь я?

— Мне говорили, что ты можешь узнать судьбу человека по дате его рождения. Получилось так, что мой друг… Тот, кого я считал другом, оказался предателем. Он скрылся, мои люди ищут его по всем девяти городам, но пока новостей нет. И я хочу знать, верны ли мои подозрения. Стоит ли продолжать поиски? И в каком направлении?..

…Карим терпеливо ждал ответа звездочета. К башне его привели сомнения. Тяжелые мысли, что не давали спокойно спать по ночам и заниматься другими делами днем…

— Аль-Назир, — задумчиво протянул старик, сидящий напротив. — Карим аль-Назир, аттабей Аль-Хруса… — он неожиданно улыбнулся. — Сын Зейнаб аль-Назир и Рашида аль-Назир, военачальника покойного шейха. Я помню тебя. Тогда я еще ездил по городам, пытаясь найти учеников… Твоя мать хотела узнать, какую судьбу Небеса уготовили для ее сына, она настояла, чтобы твой отец пригласил меня…

Аттабей кивнул. Он знал, к кому отправляется за советом. Но не думал, что звездочет его вспомнит.

— Отец пропал вместе с покойным шейхом, а мать умерла почти два года назад.

— Пусть Небеса будут милостивы к ним, — произнес ритуальную фразу хозяин башни, но взгляд его остался острым и внимательным. — Я помню твой гороскоп. И мне странно, что ты не спрашиваешь о себе. Не желаешь обмануть судьбу?

Карим устало вздохнул и бросил взгляд в окно, из которого было видно лишь темное небо и звезды.

— Я мог умереть десятки раз, почтенный звездочет, но я жив. Я женился, и у меня пятеро детей. Когда придет мой час, я буду готов. К тому же, ты мог ошибиться…

Старик на мгновение замер, глядя на него неожиданно светлыми глазами. Моргнул. А затем рассмеялся. Громко, откинув голову назад и похлопывая себя руками по коленям и бокам. Аттабей лишь скупо улыбнулся, дожидаясь, пока хозяин башни успокоится. Тот смахнул рукой набежавшие слезы и разлил по пиалам ароматный напиток.

— Давно меня так не веселили… — он вновь откинулся на подушки и отпил чай. — Ко мне приходят за спасением, избавлением, советом… Люди видят во мне сына Неба, спустившегося на грешную землю. Но я такой же человек, как и все. И ты прав, аттабей, я тоже могу ошибаться. Как и ты… С чего ты взял, что твой друг хочет убить шейха?

— Его видели в Набире перед первым покушением. И на свадьбе… Он посоветовал торговцу подарить шейху рабыню. Красивую. С белой кожей и светлыми волосами. Такие как она — большая редкость для Великой пустыни. Шейх подарил девушку мне, но она умерла от яда, который нанесли на ее тело. Погибла служанка в моем доме, и еще одна во дворце. Та, кто наносил масло на тело рабыни перед свадебным ужином.

— И почему же ты решил, что твой друг желал убить шейха?

— Малик молод. По традиции он должен был провести брачную ночь с невестой, но затем мог призвать к себе рабыню.

— А почему ты сам не взял ее? Разве подарок шейха тебе не понравился?

— Понравился, — легко согласился Карим, вспоминая покойную. — Она, действительно, была красива. Но я обещал жене не брать других жен.

Глаза звездочета вспыхнули, словно звезды на небе.

— Вот как? А знает ли кто-то о твоей верности?

Нахмурился аттабей, сверкнул глазами.

— Это касается лишь меня и моей жены.

— Значит шейх, делая подарок тебе, предполагал, что ты не устоишь перед соблазном? — спокойно продолжили задавать вопросы собеседник.

— Наверняка он так и думал… — успокоился Карим.

— И кто-то во дворце дал отравленное масло служанке, чтобы она нанесла на тело рабыни.

— Флакон, в котором было масло, исчез. Старшая служанка сказала, что отдала мертвой обычный, и он стоял нетронутым.

— Значит, кто-то знал, что рабыня будет на пиру. Вряд ли ее стали бы готовить без приказа шейха.

— К чему ты ведешь, почтенный звездочет? — снова нахмурился аль-Назир.

— Подумай сам, аттабей. Рабыню готовили не для шейха, а для тебя.

Постыдный озноб пробежал по спине аттабея. Нечем ему было ответить, разве что попенять на собственную глупость. И слепоту. Он так много думал о безопасности Малика, что совсем перестал видеть реальность.

— Благодарю, почтенный звездочет, что раскрыл мои глаза… — начал он, но хозяин башни нетерпеливо взмахнул рукой и нахмурился.

— Почему ты считаешь, что твой друг желает убить тебя?

Вздохнул Карим. В сердце распустилось привычное тепло, что всегда приходило, стоило вспомнить о жене.

— Я украл у него невесту… Женился на ней сам.

Брови старика взлетели вверх, почти достигнув чалмы.

— Вот, значит, как… И что же? Друг твой затаил обиду?

— Сначала мне показалось, что он простил меня. Нашел себе другую жену. Но со временем… Холод встал между нами. А после свадьбы шейха он покинул Аль-Хрус вместе с наследником и женой. Разве это не признание вины?

Именно исчезновение Шарифа больше других причин убедило Карима. И расстроило. Он до последнего не хотел верить в его вину.

— Или лишь кажется таковым, — медленно произнес звездочет. — Но не думаешь ли ты, что шейху намного проще было отдать нужные приказы своим слугам, чем твоему другу?

— Это невозможно!

Вскочил на ноги Пустынный Лев. Разозлился. Засверкал глазами. Привычно сжал рукоять сабли. И отпустил… Вспомнил про преломленный хлеб.

— Разве? — вкрадчиво спросил хозяин башни. — А если кто-то прилюдно усомнится в твоей верности, станет ли правитель Аль-Хруса также защищать тебя? Поверит ли тебе?

— Он еще молод и неопытен!

— А сколько было лет тебе, когда ты стал аттабеем?

— Я защищал его!

— Или забрал себе власть, а потом собирался править от его лица…

— Да как ты смеешь!

Забылся Карим. Потянул саблю из-за пояса, но остановился. Безмятежный взгляд старика остудил гнев. А еще память… Опустился на ковер аттабей. Замер, не желая верить.

— Шейх знал о твоей ссоре с другом?

— Знал… Он даже захотел увидеть Адару. Невесту, которую я украл у друга.

Некоторое время в башне царила тишина. Молчал гость, осознавая произошедшее, молчал хозяин, ожидая, пока тот успокоится.

— Расскажи мне о ней… — старик снова наполнил пиалы и откинулся на подушки. — Ночь длинна, а ты сегодня уже не уснешь. Так расскажи мне о женщине, что тронула сердце Пустынного Льва.

Вздохнул аттабей. Взял в руки пиалу, прилег на подушку и начал говорить:

— Моя жена — дочь торговца тканями…

Всю ночь звезды заглядывали в узкие окна башни и слушали разговоры, но никому не рассказали о том, что узнали…

…Ранним утром, когда солнце только-только показалось над песками, Карим вернулся к отряду. Воины успели выспаться и как раз готовились к завтраку, приготовленному из продуктов, которыми щедро поделились местные.