Внук сотника - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 34

Интересно, как они это восприняли? Наверно, оба – негативно. Нинее я всю малину… пардон, а Михаила хоть и выручил, но колдовством, в его понимании.

М-да, вот и делай после этого добро людям… Ой, что это с ним?»

Отец Михаил не дошел до телеги, ноги у него подкосились, и он сел прямо на землю, сгорбившись и свесив голову. Мишка подбежал, перекинул безвольную руку монаха через плечо и попытался помочь ему встать, но сил не хватило, хотя был отец Михаил тощ и весил наверняка немного.

«Блин! Да когда же я вырасту! Ну не может двенадцатилетний пацан взрослого мужика кантовать, хоть и такого анахорета. А почему двенадцатилетний? Мне же в июне тринадцать исполнилось! Во дела закрутились, даже не вспомнил!»

Мишка вдруг почувствовал, что ему кто-то помогает, и действительно, под другую руку отца Михаила подсела Беляна Веденеевна. Вдвоем кое-как дотащили квелого священника до телеги, уложили, завернув в тулуп.

– Минька, ты в дом пойдешь или сразу поедешь?

«Ага, мадам, боитесь в одиночку к подружке возвращаться, еще возьмет да превратит, под горячую руку, в крысу или жабу. Хе-хе, вот они – темные суеверия, атеистическая пропаганда, ау, где ты, родимая? Но вы, мадам, однако, еще та штучка: если меня, так пороть, а как сама нашкодила, так за Миньку прятаться?»

– Пойду, вещи забрать надо, поблагодарить, попрощаться.

– А не боишься? – Сама Беляна, не скрываясь, трусила.

– Меня как раз в день именин до беспамятства выпороли, чего мне теперь бояться?

– Прямо в именины? – удивилась старостиха.

– Ага!

– За что ж тебя так?

– Как за что? Для вразумления!

– Да будет тебе, за что все-таки?

– А вот, как сейчас, за слабого вступился. Дураком был, дураком и остался, тогда выпороли, сейчас даже и не знаю, что Нинея придумает.

– Так, может, не пойдешь? – Беляна оглянулась на дом Нинеи, словно оттуда могли выстрелить.

– Сразу, сгоряча, не убила, теперь уже не убьет, а больше я ничего и не боюсь, – бодро заявил Мишка, демонстрируя уверенность, которой вовсе не испытывал.

– Как ты ее остановил-то?

– Самому бы знать!

– Ну что, пойдем? – Беляна снова оглянулась на жилье ведуньи. – Или подождем, пока остынет?

Тут неожиданно подал голос отец Михаил:

– Не ходи, вертеп дьявольский… душу погубишь…

– Я, отче, в этом вертепе дней двадцать, и – ничего, даже тебе вот помочь сумел.

– Господь помог, но не испытывай терпения Его… Ведьма зла сейчас…

Беляна влезла в разговор голосом сварливой тещи:

– Опомнился, Аника-воин, предупреждала я тебя!

– Гордыня обуяла… думал, справлюсь. Грешен я, прости, сестра, усомнился в словах твоих…

Отец Михаил зашелся в долгом кашле, на губах выступила кровь.

«Господи, неужели туберкулез? ЗДЕСЬ это – приговор».

– Беляна Веденеевна, – Мишка кивнул на священника, – он хоть ел сегодня?

– Постился перед подвигом, хотел чистым в бой вступить…

– У тебя с собой есть что-нибудь? Нинеиного он не возьмет.

– Есть, пойдем, я дам.

Нинея, задумавшись, сидела за столом, все такая же властная и надменная, но сквозь величие уже начали проступать привычные черты деревенской старухи.

– Красава, смотри, какая у нас бабушка красивая стала, – обратился Мишка к Красаве, – ты ее, наверно, такой и не видела никогда.

– Видела, видела! Только она скоро опять старой станет. Я, когда вырасту, стану ведуньей и сделаю так, стобы она всегда красивой оставалась!

– Вот и молодец, только на ведунью учиться долго надо.

– А меня бабуля выусит, я узе много умею!

– Очень хорошо. А теперь иди к малышам, мне с бабушкой переговорить надо.

– А я и оттуда услысу, если бабуля разресит, а если не захосет, то я и рядом нисего слысать не буду.

Мишка вышел на середину комнаты, снял шапку, низко поклонился.

– Благодарю тебя, Нинея Всеславна, за приют и ласку, за спасение от смерти, а наипаче – за науку и мудрость. Прости, если обидел невзначай, не держи зла, а хочешь – накажи. Я теперь на всю жизнь должник твой.

– Про должок напомню, может быть… Как жизнь сложится, там видно будет, а поблагодарить… – Нинея немного поколебалась, но продолжила: – А поблагодарить и я тебя должна. Вовремя ты сегодня встрял. Наглость, конечно, это. В другой бы раз я б тебя… но сегодня ты вовремя появился. Везунчик ты, любят тебя светлые боги.

– Прости, Нинея Всеславна, не понимаю, о чем речь.

– Да что тут понимать! Первый раз в жизни попробовала я науку тетки Яги испытать, пяток или десяток лет жизни себе прибавить, а у него и этого не оказалось. Чуть у нищего суму не отняла.

– Так он… баба Нинея!!! Как же так?

– А вот так! Он сюда умирать шел, знал, что не одолеет меня, а шел. Ни дружинников княжьих, ни других попов не привел… Хотел в бою погибнуть, как мужчине и должно.

– Можно ему помочь? Я знаю – ты не станешь, но я Юльку попрошу, тетку Настену. Можно что-нибудь сделать?

– Ты мои разговоры с подружкой твоей слышал? Про то, что лекарь частью своей жизни за выздоровление больного поплатиться может?

– Слышал.

– Так в этом хоть смысл есть – больного спасаешь. А этот… мертвым себя отдавал, все у христиан навыворот. – Нинея немного помолчала, потом продолжила: – Ты не бойся, он не сейчас умрет. Когда – не знаю, но осталось ему немного, и помочь нечем. Да и не примет он… гордый. А тебя благодарю за то, что не дал мне глупость совершить, о которой всю жизнь жалела бы. Но в другой раз… а может, и в другой раз тоже прощу. Люб ты мне. Глупый, нахальный мальчишка, но… люб, и все тут! Беляна! Не суетись, я им в дорогу поесть собрала, вон котомка лежит. Ступай, Мишаня, а то до темноты не доберешься, подойди-ка, наклонись – поцелую на прощанье.

Мишка склонил голову, Нинея коснулась его лба сухими горячими губами.

– Ну, ступай. А тебе, подружка, погостить у меня придется!

– Нинеюшка, да я и сама…

– Знаю, догадалась: есть у тебя ко мне дело, только что ж ты сюда попа-то приволокла?

– Да я же не сама…

Дальше Мишка уже не слышал, вышел во двор и обнаружил там Красаву.

– Мисяня, а сказку не досказес?

– Я же не насовсем уезжаю, буду вас навещать.

– А когда?

– Не знаю, но постараюсь поскорее.

Мишка зашагал к телеге, так и стоявшей возле подворья повесившегося Велимира, ощущая непонятно откуда взявшуюся уверенность, что не обманул Красаву. Сейчас он стремился домой, но почему-то твердо знал: очень скоро он начнет скучать по Нинее и ее малышам, найдет повод и приедет навестить. И еще одно он понял, покидая старухино подворье: здесь ему всегда будут рады.

Глава 5

Осень 1124 года. Село Ратное

Уже тронув телегу, Мишка спохватился: а где же Чиф? Вот уж у кого не было проблем! В деревне осталось всего три собаки, все три жили на Нинеином подворье, и все три были суками. Чиф и сам по себе был хорош, но тут, благодаря обстоятельствам, он и вообще автоматически заделался «первым парнем на деревне». Если же учесть, что благодаря своей принадлежности к тварям бессловесным рамками моногамии он ограничен не был и формальными супружескими обязательствами не обременен… не жизнь – малина!

Когда Мишка, вслед за Нинеей, бежал к дому покойного Велимира, он краем сознания отметил, как откуда-то вывернулся Чиф и припустил вслед за хозяином, а потом, когда Нинея схлестнулась с отцом Михаилом, рванул в сторону леса, словно за ним черти гнались. Наверно, почувствовал каким-то своим звериным чутьем, что здесь творятся вещи запредельные, и ударился в панику.

Мишка призывно засвистел и закрутил головой, высматривая пса. Чиф выскочил из ближайших кустов, но к телеге не подошел, а затрусил параллельным курсом, настороженно принюхиваясь. Мишка, прекрасно изучивший все его повадки, понял, что пес все еще напуган и в любой момент готов прянуть в сторону. Все понятно: сегодня хозяин открылся Чифу с совершенно новой, доселе неизвестной стороны – непонятной, а потому опасной.