Изящная комбинация (СИ) - Тыналин Алим - Страница 28

— Дмитрий Алексеевич, — обратился я к молодому инженеру. — После осмотра документации хотелось бы детально обсудить ваши идеи по модернизации.

Воронов благодарно кивнул, а Грановский и Кузнецов обменялись быстрыми взглядами.

— А теперь давайте посмотрим производство, — сказал я, когда мы разобрались с бумагами. — Уверен, там тоже есть на что поглядеть.

Мартеновский цех встретил нас удушающей жарой. Под закопченными сводами громоздились печи «Сименс-Мартен» выпуска 1910 года, их потрескавшаяся футеровка говорила о давно просроченном ремонте. Мостовой кран дореволюционного производства натужно скрипел проржавевшими блоками.

— Печи работают на предельной нагрузке, — Воронов шел чуть впереди, показывая дорогу. — Температурный режим держим по старинке, на глазок.

Величковский остановился у пульта управления, допотопной конструкции с латунными манометрами «Шеффер и Буденберг»:

— А где приборы контроля? Как измеряете состав газа в печи?

— Лабораторный анализ раз в смену, — пожал плечами Кузнецов. — Так всегда работали.

Сорокин уже изучал систему загрузки шихты:

— Посмотрите на износ механизмов. При такой разболтанности невозможно точное дозирование компонентов.

Я заметил, как Грановский незаметно показал что-то крановщику. Тот кивнул и начал разворачивать кран с коробом шихты прямо над нашими головами.

— Осторожно! — Воронов дернул меня за рукав, оттаскивая в сторону.

Короб с грохотом провернулся, просыпав часть содержимого в опасной близости от нас.

— Бракованный строп, — невозмутимо пояснил Грановский. — Надо бы заменить, да с запчастями туго.

Величковский внимательно осмотрел валявшийся на земле строп:

— Странно… Металл не показывает признаков усталостного разрушения. Похоже на преднамеренный надрез.

Грановский возмущенно ответил:

— Вы что, обвиняете меня в покушении на ваши жизни? Я вас умоляю, товарищи, давайте без липовых драм.

Мы пошли дальше.

За печами размещалась экспресс-лаборатория, тесная комнатушка с допотопным оборудованием. Микроскоп тоже архаичный, 1912 года выпуска, растрескавшиеся тигли, облезлый шкаф с реактивами.

— Как можно контролировать качество металла на таком оборудовании? — покачал головой профессор. — Да здесь даже нормальный спектрограф отсутствует.

— Я составлял заявку на новое оборудование, — тихо сказал Воронов. — Но ее даже не передали в наркомат.

Кузнецов нервно теребил пуговицу на сюртуке:

— Молодой человек преувеличивает проблемы. Завод стабильно выполняет план.

— План по тоннажу, — перебил я. — А качество металла? Процент брака?

Грановский достал из кармана золотой портсигар:

— Товарищ Краснов, вы, конечно, можете критиковать наши методы. Но завод работает так уже много лет. И ничего, справляемся.

В этот момент сзади раздался грохот, обрушилась часть кирпичной кладки одной из печей. Рабочие бросились врассыпную.

— Вот вам и «справляемся», — я повернулся к главному металлургу. — Это не завод, а музей промышленной археологии. Как вы собираетесь выполнять военный заказ на такой развалине?

— У нас есть определенные сложности… — начал Кузнецов, но осекся под моим взглядом.

Воронов протянул мне папку с документами:

— Вот полная статистика аварий за последний год. И мои предложения по модернизации.

Я пролистал бумаги. Картина вырисовывалась удручающая: изношенное оборудование, устаревшие технологии, отсутствие контроля качества. И явное сопротивление руководства любым переменам.

— Подготовьте список самого необходимого оборудования, — сказал я Воронову. — И полный отчет о состоянии производства. Без прикрас.

Грановский шагнул вперед:

— Товарищ Краснов, я бы не советовал торопиться с выводами.

— Выводы будут в Москве, — отрезал я. — А пока готовьтесь к полной модернизации. Все, совещание окончено.

Ситуация становилась все интереснее. Похоже, здесь придется не только обновлять оборудование, но и проводить серьезную чистку кадров. А я надеялся обойтись без этого. Не рубить сплеча.

Обедать мы вернулись в гостиницу. Сразу после трапезы я оставил команду в номере, а сам отправился пройтись по городу.

Встреча с представителем ОГПУ была назначена в непримечательном особняке на окраине города. Старый купеческий дом с резными наличниками ничем не выделялся среди других построек улицы Малая Кузнечная. Адрес мне сказал Рожков.

Майор Астафьев, щуплый человек в штатском костюме, ждал нас в кабинете, заставленном старинной мебелью красного дерева. На стене тикали часы, единственное напоминание о прежних хозяевах.

— Информация по заводу неутешительная, — Астафьев разложил на столе папки. — Грановский поддерживает постоянную связь с бывшими владельцами через торговое представительство в Риге.

— Каким образом? — я взял первый документ.

— Официально — закупка запчастей для оборудования. Фактически — регулярные встречи с представителями старых хозяев. Вот фотографии, сделанные нашим агентом.

На снимках Грановский беседовал с каким-то господином в европейском костюме у входа в рижский ресторан.

— Это Карл Демидов, — пояснил Астафьев. — Внук последнего владельца. Живет в Париже, но часто бывает в Прибалтике.

Глушков просматривал другие материалы:

— А вот и финансовые документы. Через подставную фирму в Ревеле проводятся странные операции. Якобы закупка оборудования, но на завод ничего не поступает.

— Кузнецов тоже в деле? — спросил я, разглядывая следующую фотографию.

— Главный инженер? Нет, он просто исполнитель. Боится потерять место, вот и подписывает все бумаги. А вот начальник охраны Никитин… — Астафьев достал еще одну папку. — Бывший штабс-капитан колчаковской армии. Скрыл этот факт при поступлении на работу.

За окном падал снег. В свете уличного фонаря снежинки казались золотыми. Я отложил документы:

— Что с Вороновым?

— Талантливый инженер, — оживился Астафьев. — Пытался докладывать о злоупотреблениях. Его трижды вызывали к нам, но не по подозрению, а как свидетеля. Есть неподтвержденные данные, что Грановский пытался его убрать, инсценировать несчастный случай на производстве.

— Почему не сработало?

— Рабочие предупредили. Воронова на заводе уважают. Он единственный из инженеров регулярно бывает в цехах, знает всех мастеров по имени.

Глушков достал блокнот в кожаном переплете:

— Предлагаю внедрить наших людей на ключевые посты. У меня есть проверенные кадры.

— Начните с охраны, — кивнул Астафьев. — Никитин слишком много знает о схемах Грановского. Может стать опасен.

— А что с промышленным шпионажем? — я взял следующую папку.

— Есть сигналы о передаче технической документации за рубеж. Тоже неподтвержденные. Особенно по новым военным заказам. — Астафьев понизил голос. — В Златоусте уже взяли одного немецкого агента. Работал под видом инженера компании «Крупп».

— Вот и отлично, — я поднялся. — Теперь у нас есть все основания для серьезных кадровых решений.

— Только нужно действовать аккуратно, — предупредил Астафьев. — За Грановским стоят серьезные люди в Москве. Кое-кто из правых в партийном руководстве.

— Не беспокойтесь, — я надел пальто. — У нас тоже есть поддержка. На самом верху.

Возвращался я по заснеженной улице. Снег поскрипывал под подошвой сапог.

В свете газовых фонарей поблескивали золотые купола Входо-Иерусалимского собора. Старый уральский город жил своей жизнью, не подозревая о грядущих переменах.

Ближе к вечеру мы вернулись на завод. Перед этим я зашел на телеграф.

Первым делом пришли в кабинет Грановского. За массивным столом красного дерева сидел сам главный металлург, нервно постукивая золотым портсигаром по столешнице. Рядом переминался с ноги на ногу Кузнецов, на его сюртуке поблескивал значок выпускника Петербургского горного института.

— Ваши обвинения беспочвенны, — Грановский раскраснелся от возмущения. — Завод работает стабильно, план выполняется.