Товарищ "Чума" 4 (СИ) - "lanpirot" - Страница 38

— Да, — кивнул Чумаков. — Буквально на днях я встретил одного очень интересного человека, который так же, как и я во время наших первых опытов, умел переходить в ускоренный режим без всяких приспособлений… Он-то и сумел каким-то образом «затащить» меня в это состояние.

— Вот так? — спросил Трефилов, а окружающий мир уже привычно замер для Чумакова.

На первый взгляд ничего не изменилось, но Иван как-то чувствовал, что это не так. Может быть незаметные глазу мелкие детали отмечались мозгом, такие, как дрожание воздуха над нагретым солнцем подоконником, легкий сквозняк, неожиданно прекративший гонять невесомые пылинки в луче света.

В общем, всё это позволило определить Чумакову, что его внутреннее биологическое время весьма ускорилось по отношению внешнему потоку. И еще он ощущал, как начали утекать минутки и часы, приобретенные во время того давнего эксперимента. Сейчас он расходовал остатки личного времени доцента Сергеева, которые не израсходовал в предыдущий раз.

Окружающий мир застыл, кроме профессора Трефилова, который тоже вполне вольготно себя чувствовал в ускоренном режиме.

— Да, так… — ошеломлённо ответил Иван. — Но как?

— Я ведь тоже побывал под действием своего «выделителя-накопителя», — ответил профессор. — Я ведь первый опыт провел на себе.

— Точно! А я уже и забыл.

— Так вот, — продолжил он, — под действием моего изобретения человеческий организм меняется, приобретая новые свойства и возможности. Их еще долго придётся изучать — многого я не понимаю. Вот сейчас, например, мы с тобой «связаны» и находимся в одном временном потоке. Причем, я использую те же запасы времени, что и ты — «наследие» бедного Андрюшеньки… Земля ему пухом! Возможно, что именно его «потерянное время» и позволит нам спастись из заточения.

После небольшого совещания, был разработан план побега, и пленники попробовали спастись. Но запасов «заимствованного времени» отчего-то не хватило, чтобы привести этот план в реальность. Беглецов поймали, основательно поколотили и вернули обратно в палату, для верности пристегнув их к кроватям крепкими кожаными ремнями.

Профессор ломал голову — он что-то упустил в своих расчетах. Но вот что? Этого понять он никак не мог. Отчего запас времени так быстро закончился? Естественно, что и винил в неудачном побеге он только себя.

— Ну, мы хотя бы попробовали, Бажен Вячеславович, — пытался успокоить его Чумаков, но выходило это плохо. — Мы с вами еще что-нибудь придумаем! — оптимистически заявлял он.

А затем появилась уже знакомая профессору троица нацистов. Самый старый из них — Вилигут-Вайстор, не тратя время на долгие разговоры, загипнотизировав русского учёного, вломился Трефилову в голову словно к себе домой. На этот раз он не боялся «заблудиться» в спутанном сознании Бажена Вячеславовича — теперь оно была кристально чистыми и ясным.

Сколько продолжалась это «мягкая пытка» профессор сказать не мог. Но после того, как чертов старик покопался в его голове, он чувствовал себя неважно, словно разом лишился последних сил.

«Что же это старый козел смог узнать? — медленно размышлял Трефилов — мысли бежали вяло, словно вязли в вязком киселе. — Сумел раскрыть тайну создания „накопителя“? Или нет?»

Но, судя по интересу, с которым фрицы склонились над его кроватью, сейчас они сами обо всем этом поведают.

— Как вы себя чувствуете, Бажен Вячеславович? — Первым открыл рот конечно же Хорст.

— Вашими молитвами, герр Хорст, — недовольно проворчал Бажен Вячеславович. — Хреново я себя чувствую! Что за опыты надо мной ставил этот старик? Вайстор, если я ничего не путаю…

— О, нет — не путаете! — Вилигут расплылся в самой доброжелательной улыбке, какую только сумел из себя выдавить. — Карл-Мария, — напомнил он, как его зовут. — Для друзей — просто Карл!

— И когда это мы успели подружиться, уважаемый? — желчно проскрипел профессор, с трудом приподнимаясь на локтях.

Большего, к сожалению, не позволяли ремни, удерживающие учёного. Смотреть в лежачем положении на лица его гребаных мучителей было неудобно. Хорст мгновенно подсуетился, приподнимая подушку, и профессор облегченно навалился на нее спиной.

— Неужели мы подружились в моей голове, куда вы вероломно вторглись без всякого разрешения! — делая вид, что вскипает, громко и с вызовом произнес Бажен Вячеславович. — Или настоящие арийцы всегда поступают подобным образом? Ну, да — вы же напали на Советский Союз тоже без всякого объявления войны!

— О! вы уже знаете об этом? — Удивленно приподнял брови Хорст.

Профессор понял, что прокололся. Немцам сразу стало понятно, кто бы это мог сделать. Ведь кроме Ивана некому. Надо было молчать до последнего…. Хотя, какая сейчас разница? Ведь они вместе пробовали сбежать — значит, действуют заодно. И, значит, гауптманн Кюхмайстер не тот, за кого себя выдаёт. А еще этот чертов гипнотизер Вилигут покопался в голове у него в голове, что он сумел оттуда выудить, большой вопрос…

[1] Гражданская война в Испании (1936 — 1939) — вооружённый конфликт на основе социально-политических противоречий между лево-социалистическим (республиканским) правительством страны, поддерживаемым коммунистами, и поднявшими вооружённый мятеж право-монархическими силами, на сторону которых встала большая часть испанской армии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко. Последних поддержали фашистская Италия и нацистская Германия, на стороне республиканцев выступил СССР и добровольцы-антифашисты из многих стран мира. Война закончилась победой националистов и установлением военной диктатуры Франко.

Глава 19

Ну вот, так и знал! Как не шифровался, а спалился ты всё-таки со своим колдовством, товарищ Чума! От неожиданного окрика Глафиры Митрофановны я инстинктивно (только «инстинкты» были чужими) прикрыл руками крепкую девичью грудь, вновь почувствовав под ладонью твердые соски, и скрестил ноги, закрывая промежность.

— Мама! Чего пугаешь? — вылетело из меня само по себе.

Похоже на реакцию Акулины, я-то совсем другое собирался ляпнуть. Но первая реакция Глафиры меня весьма порадовала. Если уж мать не сумела отличить меня от родной дочери, то фрицы всяко не сумеют распознать подмену.

— Пугаю? Чего это ты удумала? — вновь повторила мамашка, шаря внимательным взглядом по пыльной соломе. — Вместо того, чтобы дурью в соломе маяться, шла бы лучше…

И вот тут её взгляд упал на мою разбросанную одежду. Ляха-Натаха! Её аура неожиданно полыхнула таким чудовищным всполохом ревности и жутчайшего разочарования, что мне едва глаза, нахрен, не выжгло! Как она сумела удержаться, и не прибить меня тут же, на месте, я вообще не представляю.

Вот это женщина! Вот это железные нервы! Ведь любит она меня — ведовской промысел не даст соврать. Но и переходить дорогу родной дочери, ломая её счастье никогда не будет. Семья для неё не пустой звук. За семью она и жизни своей не пожалеет, и сумеет обуздать свои чувства, вспыхнувшие, как она считала, так глупо и не вовремя.

— Покувыркаться, значит, перед отъездом надумали, молодые? — с каменным лицом произнесла она, не дернув ни едиными мускулом. Даже голос не дрогнул. Но я-то знал, что сейчас творится у неё на душе. И только потухшие вмиг глаза, из которых, как мне показалась, мгновенно «ушла жизнь», её выдавали. — Дело, конечно, хорошее… — выдавила она. — Детки пойдут, и потерянный бабкин дар, возможно, когда-нибудь к ним вернётся… Всё хорошо…

Я стоял ни жив, ни мёртв, продолжая закрываться руками, и не зная, что же предпринять. Мне хотелось кинуться к ней, обнять, поцеловать… Сказать какие-нибудь слова утешения, что чувства её не растоптаны и я… Ну, не в таком же виде, честное слово!

Сейчас мне как-никогда хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Надо же было так подставиться? И чего, спрашивается, с печатью в лес не ушёл? «Отсканировал» бы Акулинку, а сам бы оборачивался где-нибудь подальше от Гнилой балки. Но вот, как всегда, оказался крепок задним умом. И как мне теперь всё это разруливать?