Заложник зла (ЛП) - Дарк Рэйвен - Страница 17

— Почему ты говоришь это так, как будто это моя вина? — возмущение в ее тоне заставляет меня улыбнуться.

Я разворачиваю ее лицом к себе и провожу пальцами по ее волосам. Действительно, почему. Это моя чертова вина, что к ней чуть не пристал Праймер. Я чертовски хорошо знаю, что не должен был позволять себе так отвлекаться на мой разговор с Джулс, что я отвел от нее взгляд, но черт возьми, если я скажу ей это.

Разговоры о Гэри все еще выводят меня из себя, и, честно говоря, я не совсем привык к необходимости присматривать за женщиной. Я избегаю привязанности, как чумы, после той ночи, когда трахаю женщину. Черт возьми, мне обычно нравится смотреть, как другой мужчина берет женщину после того, как я поимел ее, часто заставляя ее что-то делать с ним, чтобы я мог наблюдать.

Странно осознавать, что я здесь не в своей тарелке, почти так же странно, как то, что я сделал, устанавливая запрет с парнями. Праймер был прав, называя секс со мной игрой. Это так, и я люблю трахаться с женщинами. Какого хрена она со мной делает? Я никогда раньше не угрожал целому клубу.

Я прижимаю палец к ее розовым губам. — Не отходи от меня, пока я тебе не скажу, поняла?

Она сглатывает, оглядывает переполненное здание клуба, заполненное большими, крепкими, возбужденными байкерами. — Я не собираюсь спорить.

Это показатель ее нервозности, что она не пытается найти какой-нибудь предлог, чтобы уйти от меня без моих угроз.

— Хорошая девочка. Я не могу все время быть с тобой на одной волне. Когда я не рядом, ты остаешься со Страйкером или Кэпом.

— Поняла, — она кивает головой, глядя на меня. — Я не могу поверить, что ты это сказал. Пригрозил отрезать им всем достоинство. Ты бы действительно так с ним поступил?

Я приближаю свой рот на расстояние волоска от ее. — Это было бы наименьшим из того, что я бы сделал за тебя, — рычу я сквозь зубы.

— Знаешь, ты пугаешь меня до смерти, — ее тон легок, но я вижу страх в ее глазах.

Я сжимаю ее затылок и улыбаюсь в ее волосы, думая о том, что я планирую сделать с ней сегодня вечером, после того, как все клубные дела, о которых я должен позаботиться, будут закончены.

Мои пальцы сжимаются на ее шее, пока я не чувствую ее дрожь, панику, пронизывающую каждый дюйм ее тела, пока я практически не чувствую запах ее страха.

— Ты даже не представляешь, — говорю я ей.

— Я знаю, — шепчет она.

Нет, она действительно не знает.

— Спайдер.

Я поворачиваюсь и вижу Драгона, ожидающего с Дексом, президентом Уайт-Спрингс, у двойных дверей в церковь.

— Церковь в десять.

Драгон, вероятно, намерен потратить некоторое время на то, чтобы обсудить деловые вопросы с Дексом перед встречей. Они, скорее всего, ждут, когда появится один из офицеров Уайт-Спрингс, иначе они бы сразу же начали церковь, раз я здесь. Хорошо. Это даст мне время разобраться с другим вопросом, который требует решения.

Я киваю Драгону и хватаю Эмму за запястье, ведя ее в комнату Бишопа.

— Куда мы направляемся? — выпаливает Эмма дрожащим голосом. — Что ты делаешь?

— Тебе будет преподан урок, который я должен был преподать тебе давным-давно, — я знаю, что она не видит моей улыбки. Это даже к лучшему, потому что, если бы она это сделала, это, вероятно, напугало бы ее до чертиков.

Глава 8

В ярости

Эмма

Как только Спайдер отвечает, я понимаю, что у меня проблемы.

Его голос говорит сам за себя. Жестокость в его глубоком рычащем тоне говорит мне, какой именно урок он намерен мне преподать.

К сожалению, у меня есть некоторое представление о том, что будет дальше. Он знает, что, взяв этот бумажник, я планировала сбежать. Взяв его, я предала его. Пошла против него. Снова. Это будет ужасно.

В последний раз, когда я пыталась сбежать, он привязал меня голой к своей кровати на несколько часов. Затем он привязал меня к дереву за пределами Каспера, где мне пришлось стоять голой перед всем клубом во время вечеринки по случаю дня рождения Дизеля. И когда он подумал, что я не только планировала побег, но и что у меня есть информация об Адамсоне, он повесил меня в камере и пытал. Что он сделает со мной на этот раз?

Спайдер направляется по короткому коридору в задней части и поднимается по ступенькам на второй этаж. Инстинктивно я оглядываюсь в поисках двери, ведущей наружу, пытаясь сориентироваться на местности. Его хватка на моем запястье усиливается.

— Нет смысла пытаться сбежать отсюда, Дикая Кошка, — он указывает наверх лестницы. — Здесь повсюду камеры.

Я поднимаю глаза. У потолка на верхней площадке примостилась маленькая камера, темный объектив направлен прямо на меня.

Меня охватывает беспокойство. Я бросаю взгляд через плечо на бар. Сколько там еще камер, которых я не вижу? Были ли они у входа, через который мы вошли?

Мы проходим мимо камеры на лестнице, и я не могу смотреть на нее дольше, чем необходимо.

— В чем проблема? — спрашивает Спайдер, очевидно, уловив мое беспокойство.

Я молча качаю головой, прогоняя старые воспоминания, которые мелькают у меня в голове. Воспоминания, вызывающие удушающую клаустрофобию.

— Выкладывай, — приказывает он.

— Это пустяки. Я просто ненавижу саму мысль о том, что у меня перед носом будут камеры. Мне невыносима мысль о том, что кто-то все время наблюдает за мной. В Колонии… — я снова качаю головой.

По какой-то причине губы Спайдера подергиваются. В его глазах пляшет веселье. — Дай угадаю. Этим придуркам в Колонии нравилось пристально следить за своими маленькими овечками с промытыми мозгами.

Это только половина проблемы. У них также были камеры в изоляторах, позволяющие им шпионить за нами в любое время. Не только это, но у меня всегда было ощущение, что они не просто следили за нами. Они использовали их для изучения нас, а в некоторых случаях использовали записи в более зловещих целях. Я убиралась в одном из домов пастора и, войдя в офис, обнаружила, что один из них наблюдает за девушкой в сарае, уверенная, что он засунул руку в штаны прямо в тот момент, когда я вошла.

Когда я не смотрю на Спайдера и не отвечаю, он пожимает плечами. — Ну, я хочу, чтобы ты все время была начеку. Давай же.

Он снова трогается в путь, таща меня по коридору наверху.

Недоверие в его голосе не могло быть более очевидным, но что это за развлечение?

Мы идем по другому коридору мимо более чем полудюжины дверей, ведущих, как я предполагаю, в спальни. Мне приходится почти бежать, чтобы не отстать от него, чтобы он не выдернул мою руку из сустава.

Я должна испытывать к нему только ненависть, и я не должна чувствовать себя плохо из-за того, что планировала сбежать, но чувство вины камнем ложится мне на живот. Гнев, исходящий от него, давит на меня, как депрессивное облако.

Это отвратительно и извращенно, но я чувствую, что разочаровала его. Что, черт возьми, этот человек сделал со мной?

Как и в мою первую ночь в Каспере, я знаю, что выхода из этого нет. У меня здесь нет союзников. Бороться с ним бесполезно, но паника снова лишает меня разума. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но его хватка на моем запястье неумолима.

— Спайдер, отпусти меня! — мой голос срывается, наполовину от страха, наполовину от гнева.

Ничего не говоря, он останавливается у двери на полпути по коридору и отпирает ее, затем толкает меня внутрь. Его молчание жестоко, сокрушительно и огромно.

— Ты не можешь ожидать, что я просто приму то, что ты со мной сделаешь.

— Ты все еще не понимаешь этого, не так ли? — он закрывает дверь и запирает ее, засовывая ключ во внутренний карман штанов. Затем он проходит мимо меня, пересекает спальню, вытянув руки по бокам. — Ты принадлежишь мне. С той минуты, как ты взяла банку с чаевыми, ты решила свою судьбу, сделала себя моей, чтобы я мог делать с тобой все, что мне заблагорассудится.

Наблюдая, как он пятится в комнату, я замечаю, где мы находимся. Комната не сильно отличается от комнаты Спайдера, с ванной в стороне, большой кроватью и прочной, но простой мебелью. Если бы не тот факт, что у кровати четыре длинных столба, а на столе вместо компьютера аккуратно сложены бумаги, она легко могла бы принадлежать Спайдеру. За исключением двух вещей, которые полностью выбивают меня из колеи, как только я их вижу.