Трейдер. Деньги войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 6

Под эти мысли я прикончил сэндвич с колой и некоторое время сидел, тупо слушая возню в углах. В пергаментной обертке остались крошки и я решил высыпать их крысам — кто-то считает их противными, но они прежде всего умные и заняты выживанием. А так — грызуны не хуже прочих, у белочек просто пиар лучше.

Встал, сделал шаг, запутался ногой в какой-то ленте и со всей дури грянулся оземь, в аккурат между двух чугунин.

Вот тут меня и накрыло по-настоящему.

Джон, мать его, Грандер-младший!!!

Единственный сын и наследник Джона, мать его, Грандера-старшего!!!

Все, буквально все взорвалось в моей бедной голове — Hun Private, Кролик, вожделенный велосипед, гангстеры, Принстон, недавно закончившаяся Великая война (как тут называют Первую Мировую), Америка, штат, мать его, Нью-Джерси! Пони, мать его, собственный пони! И 1920 год!!!

А-а-а-а-а-а!

Обхватив голову, я трясся между решеток и с каждой секундой все глубже погружался в пучины безумия.

Или реальности.

— Господи!!! — чуть не взвыл я. — За что мне это все???

За все хорошее.

Да-да, за все хорошее.

Ты же только что ныл, что бизнес лучше делать в Америке, при богатых родителях, имея передовые разработки?

Так вот тебе все, о чем ты просил!

Законы — идеальные, здесь и сейчас делаются из ничего грандиозные состояния, люди становятся легендами бизнеса. Родители — миллионеры и всеми силами стараются наставить тринадцатилетнего дурака на путь истинный. Разработки — да ты со своими знаниями тупо на век впереди!!! Только пошевели пальцем!!!

И выберись из этого поганого подвала.

Потому как если папа заплатит выкуп, то выжать из него бабки на дальнейшие проекты будет ой как непросто.

Я сел и для начала несколько раз вдохнул и выдохнул, стараясь утихомирить шторм, бушевавший в моей черепной коробке. Получилось не очень, но я хоть начал потихоньку соображать.

Для начала я попытался перевести хотя бы заголовки газет из пачки и у меня это получилось. Потом попробовал выговорить «Лондон из зе кэпитал оф Грейт Британ» и у меня вышло вполне уверенное London is the capital of Great Britain.

Это хорошо, языкового барьера нет. Осталось разрушить барьер в виде двери и сидящего за ней громилы по имени Розарио. Щеголь-то уехал, надо пользоваться моментом.

Но как?

Если я заору, Розарио наверняка пойдет проверять — я ценный актив, нельзя допустить порчи, тут-то его можно подловить.

Я еще раз оглядел подвал — ничего, похожего на оружие. Попробовал поднять колосник — нет, не по силам. Бутылки! В фильмах обычно вырубают бутылками! Взвесил на руке — легковата, вот бы налить в нее воды, но где ее взять?

Хотя…

Запашок прокисшего вина привел меня за ящик, где нашлись бутылки с остатками. Но даже слитые в одну посуду, они наполнили ее меньше, чем на половину. Покопался еще — ничего, но тут очень кстати после кока-колы напомнил о себе мочевой пузырь.

Заткнул бутыль пробкой из газеты, прикинул еще раз — получилось вполне увесисто. Осталось подготовить позицию. Где — понятно, сразу у двери, встать и прижаться к стенке, чтобы вошедший сразу не заметил. Там стояли два ящика, я влез на них и примерился.

Нет, низковато, громила заметно выше, он когда стоял в дверях, почти упирался головой в верхний косяк. Значит, надо еще пару ящиков.

Вот парочка подходящих, я подергал их из стороны в сторону — крепкие, подростка точно выдержат. Но тяжелые, как вся моя жизнь.

Первый я дотащил и водрузил наверх без проблем, пошатал — стоит крепко. А вот второй не удержал, и он рухнул вниз, пришлось подставлять ногу, чтобы избежать грохота. Но все равно, грюкнуло весьма слышно.

Раздались тяжелые шаги, а я захныкал.

Скрипнул ригель замка, в щель всунулась гориллообразная голова:

— Che cosa?

— Проклятый ящик! — я стукнул по нему кулачком и принялся демонстративно потирать ногу. — Меня напугала крыса, и я ударился!

— Гы… — выговорил громила и добавил с сильным акцентом. — Смотри ноги! Тихо!

А он, похоже, слаб в английском. Недавний иммигрант или живет безвылазно в какой-нибудь «Маленькой Италии», Бенсонхерсте или на Плезант авеню, где все вокруг говорят на родном сицилийском диалекте.

Дверь закрылась, я похныкал еще немного, пока шаги не удалились.

Так, еще раз план действий.

Он всовывал голову вот сюда, значит, нужно встать чуть правее, где выщербленый кирпич…

Напрягши все силы, я взгромоздил ящик на вершину пирамиды и влез сам. Н-да, не очень удобно, лучше бы под правую руку, но туда открывается дверь и нет размаха. Придется так.

Я наклонился и выудил снизу пустую бутылку, с которой несколько раз медленно прорепетировал предстоящий удар слегка обалдев оттого, что левая рука работала ничуть не хуже правой.

Должно получится, не может не получится! Слез, размялся, разогнал кровь, залез обратно с тяжелой бутылкой, в которой плескалась малоприятная жижа.

Ну, пан или пропал…

— А-а-а-а! Помогите! А-а-а-а! — я голосил от всей души и был весьма убедителен.

— Stronzo! — проревело за дверью, она распахнулась и в щель влезла башка громилы: — Coglione piccolo!

И я со всей силы, добавив вес тщедушного тела, обрушил стеклянную дубину на голову здоровяка.

Он всхрюкнул, провалился громадной тушей в открытую щель, подвернул ногу на приступке и со всей дури грянулся об пол так, что вокруг вспухли фонтанчики пыли, а крысы метнулись прочь.

Я соскочил с ящиков и в два прыжка оказался у выхода. Комната, еще одна — и вот я на крыльце! Кругом темень, только звезды и луна, зато вкусный свежий воздух прямо-таки рвал мне легкие и требовал заорать «Свобода!»

Хрена там — сзади раздались тяжелые шаги и ругательства.

Глава 3

Бежим, спешим, ужасная погоня

Ух, как я рванул!

Изо всех сил этого небольшого тела, аж камешки полетели из-под ног. Даже не глядел, куда мчался, тут что налево, что направо — темнота и неизвестность.

За спиной громко ругался Розарио, и топали его башмаки…

В девяностые из дома исчезли почти все ценные вещи, за исключением библиотеки. Мама и папа собирали ее всю жизнь и наотрез отказались продавать, когда разбогатевший сослуживец предложил выкупить ее за приличные деньги.

— Он же не читает, просто поставит за стекло, корешками хвастаться, — объяснил отец.

Я тогда впервые обратил внимание, как состарились родители — сероватые лица, морщины, поблекшие волосы, а ведь им не было и сорока. На следующий день, полный решимости, я сказал товарищам, что собираюсь потрошить свалку при радиотехнической войсковой части, где служил отец — там, по моим сведениям, должны быть детали с драгметаллами. Отправились втроем — я, Мишка и Юрка.

Естественно, никакого золота и серебра там и в помине не было, все сдавалось под отчет, а что не сдавалось, давно повычищено имевшими «право первого доступа». Но свалка на пару лет стала нашим главным времяпрепровождением и развлечением — сперва выковыривали и «коллекционировали» красивенькие детальки, а потом…

— И что это у тебя? — иронично спросил дядя Сережа, папин друг.

Я засмущался и прикрыл свои сокровища учебником.

— Да ладно, что я, транзисторов не видел? Давай-ка лучше покажу, что из них собрать можно…

Вот так я и стал радиотехником. С помощью дяди Сережи собрал первую «цветомузыку» из крашенных прозрачным цветным лаком обычных лампочек. Несмотря на кустарщину и первый блин комом, его у меня с руками оторвала школьная «дискотека» — обычная радиорубка, где был магнитофон, на котором крутили музыку на танцевальных вечерах. Так-то в радиочасти умельцев куда круче, чем я, хватало, но всем не до школьных мероприятий, выжить бы да семьи прокормить.

Потому и усилитель взамен сгоревшего старого пришлось делать мне, а дальше пошло-поехало: приемник, передатчик, электронные часы, затем я персобрал позорную цветомузыку в нечто более приличное и даже программируемое и уже начал примериваться к сборке собственного компа, как возник первый клиент, причем сразу с телевизором.