Великолепная пятерка - Гайдуков Сергей - Страница 42

— Куда? Куда вы меня? — играла возмущение Марина. — Ведь я еще мужа не дождалась! Подождем еще немного!

Но никто больше не собирался ждать, и никто не собирался больше с ней церемониться. Мерзнущие продавцы воздушных шаров и мороженого, а также завершающие трудовой день уличные фотографы удостоили равнодушным взглядом рядовую сцену — мужчина тащит женщину к машине, женщина слегка пищит и машет руками. Не было в этой сцене ничего выходящего за рамки обычной вечерней жизни огромного города, никакого криминала, никакой чрезмерной жестокости. Да и Марина, к слову сказать, не слишком напрягала связки и не слишком махала руками — возмущалась больше из игры.

Она воспринимала происходящее слишком легкомысленно — хотя Марина удивилась бы, услышав такое про себя. Она была столь наивна, что не верила, будто с ней может случиться что-то нехорошее. Она не беспокоилась за себя, она беспокоилась за Олеську, за мужа, за парня, пустившегося в забег наперегонки с людьми из Службы безопасности. Она не беспокоилась лишь за себя, и это было ошибкой.

Впрочем, от самой Марины Романовой тут уже очень мало что зависело.

Челюсть: корпоративная безопасность

История вражды всегда интереснее и насыщеннее событиями, нежели история дружбы, а потому история отношений двух корпораций, «Рослав» и «Интерспектр», привлекала внимание как серьезных аналитиков-экономистов, так и журналистов желтоватого оттенка. С настоящим положением дел в этой истории все было более-менее ясно, а вот прошлое было довольно туманно, и истинных причин смертельной вражды вряд ли кто-то помнил, в том числе и многие из руководства двух конкурирующих корпораций. Получались этакие новые Монтекки и Капулетти, однако в связи с серьезной разницей в возрасте между потомками генерала Стрыгина и бизнесмена Лавровского ожидать появления новых Ромео и Джульетты, способных положить конец многолетней вражде, не приходилось.

Публикации по данному вопросу сходились в одном — вражда эта застарелая, уходящая корнями аж в начато девяностых годов двадцатого века, когда отставной генерал-ракетчик и бывший старший научный сотрудник какого-то московского НИИ пустились во все тяжкие российского бизнеса. В один не слишком прекрасный момент их траектории пересеклись.

В некоторых глянцевых журналах, ориентированных на скучающих женщин среднего возраста, излагалась романтическая история о некоей топ-модели, на которую заглядывались и Лавровский, и Стрыгин, и даже после того, как топ-модель затерялась где-то в Европе, чувство соперничества осталось.

Более серьезные издания рассказывали историю борьбы за дворянский особняк девятнадцатого века, который оба бизнесмена хотели сделать своей резиденцией. Первоначально якобы зданием владел Стрыгин, но потом Лавровский подал в суд и выиграл дело, однако вместо здания получил развалины, потому что хитроумный генерал перед тем, как покинуть здание, то ли подготовил взрыв газа, то ли продырявил все водопроводные трубы. Короче говоря, резиденцию Лавровскому пришлось строить совсем в другом месте.

Самые же информированные люди в очень осторожных выражениях сообщали, что некогда эти два человека даже имели совместный бизнес, точнее, Лавровский вел бизнес, а генерал Стрыгин со своей охранной структурой его прикрывал по всем пунктам. Однако затем генерал решил не просто прикрывать бизнес, а руководить им, о чем и было сообщено Лавровскому. Тот на открытый конфликт не пошел, но потихоньку перевел все имущество и все активы под другую вывеску, и в один прекрасный день генерал Стрыгин обнаружил, что руководит и одновременно охраняет пустой офис, в котором даже завалящего компьютера не осталось. На ошибках учатся, и в следующий раз Стрыгин уже не выпустил попавшую под него фирму, а Лавровский обзавелся собственной мощной Службой безопасности, безо всяких посторонних генералов.

Так или иначе, но в итоге родилось состояние перманентной войны, ставшее очевидным, когда обе корпорации распространили свои интересы за пределы Москвы и области, влезли в экспорт металлов и нефтепродуктов, в импорт продовольствия, в игры на рынке ценных бумаг... И в политику, куда уж без нее.

Почему-то всюду выходило так, что интересы Лавровского и Стрыгина без конца сталкивались: в Екатеринбурге и Норильске, в Новороссийске и Якутске, в Липецке и Челябинске. Противостояние приняло такой характер, что лобовые стычки Службы безопасности уже мало что решали, главные битвы разворачивались в пределах Садового кольца, и победителем становился тот из двоих, кто ближе пробирался к первым лицам государства. Стрыгин торжествовал победу на закате правления Коржакова, однако затем наступил неизбежный откат и реванш людей Лавровского, который активно сотрудничал с Чубайсом. Апофеоз этих успехов наступил при премьерстве Кириенко, когда Лавровский провел шестерых своих людей на посты федеральных министров. Потом был август девяносто восьмого, отставка Кириенко и период временного равновесия, когда обе корпорации боролись не друг с другом, а за собственное выживание в рехнувшейся российской экономике. Первым в себя пришел Стрыгин, надежно оседлавший нефтяную трубу. Он снова тихой сапой пролез сначала в Белый дом, а потом и в Кремль, трубя о необходимости поддержки отечественного производителя и имея в виду себя самого. Стрыгина поддержали, а он поддержал тех, кто поддержал его. В результате вдруг откуда ни возьмись всплыли несколько уголовных дел, по которым Лавровский проходил главным фигурантом. Брошенная некогда Лавровским фраза «эта страна слишком мала для нас двоих» вышла теперь ему боком — он срочно отбыл в Англию под предлогом необходимости срочно вылечить зубы, и это лечение затянулось на многие месяцы. В Генеральной прокуратуре недвусмысленно давали понять, что, если Лавровский рискнет пересечь российскую границу, он будет немедленно арестован, потому как доказательств накоплено выше крыши. Лавровский прокуратуре верил и домой не спешил.

В его отсутствие Стрыгин совершенно распоясался, не видя больше себе достойного противника. Внутри «Интерспектра», напротив, царили разброд и уныние. Однако по прошествии шести месяцев изгнания Лавровского вдруг поползли слухи, взбудоражившие и тех, и этих. Слухи состояли в том, что Кремль недоволен чрезмерным усилением корпорации «Рослав» и лично генерала Стрыгина, а потому планирует либо посадить самого генерала, либо вернуть в Москву его заклятого врага, чтобы соблюсти баланс сил. Встревоженный Стрыгин забил тревогу внутри корпорации, объявил чуть ли не военное положение и обязал СБ в лепешку разбиться, но не допустить ничего подобного. После месячного аврала все вроде бы успокоилось, а слухи не подтвердились — тем не менее Стрыгин помнил о пережитом страхе и регулярно проводил в своем подземном офисе совещания с руководством «Рослава» по проблеме «корпоративной безопасности». Эти совещания проходили в обстановке строжайшей секретности, и приглашались туда лишь высшие должностные лица.

Челюсть не был высшим должностным лицом, он был лишь заместителем руководителя СБ. Поэтому приглашение принять участие в подземном совещаний должно было бы его радовать — но не радовало. Оно должно было греть его самолюбие — но не грело.

Потому что звали Челюсть на совещание не для того, чтобы выслушать его компетентное мнение по создавшимся проблемам. Его звали, чтобы посмотреть на человека, который эти проблемы создал.

А в глубине души, на суперсекретном совещании с самим собой, Челюсть молил бога, чтобы ни Стрыгин, ни другие шишки никогда не узнали — проблемы, из-за которых они собрались разделывать Челюсть, — это еще не все.

Было и еще кое-что.

Борис Романов: наше старое место

Он осторожно дотронулся до детской головки и сказал:

— Пора...

Олеся встрепенулась, посмотрела на отца круглыми от непонимания происходящего глазами, затем понемногу восстановила в памяти исходные данные: что, как и почему.

— Пить хочу, — шепотом сказала она.