Во славу Блистательного Дома - Гаглоев Эльберд Фарзунович - Страница 14

И ничего не произошло. Минут десять он повторял, скорее всего, то же самое на разных языках, но успеха не добился. Выдохся и укоризненно посмотрел на меня.

– Ну, дракончики ну, что вам стоит? – возопил я, искренне расстроенный неудачей друга.

Хорошо хоть стол оказался крепким. Р-р-раз, и на нем во всем великолепии образовалось наше зеркальце, но в парадном варианте.

– Н-да, – констатировал Тивас.

– Спасибо, – проявил я вежливость, и дракончики приняли походный облик.

Тивас надолго замолчал.

– Знаешь, – заговорил он по прошествии времени, – Пегий мне рассказал, что наряду с появлением Нечисти в Столице невероятно усилился интерес к старым зеркалам, мастерам, в них понимающим, и всей литературе по этому вопросу. Причем приблизительно с момента моего... – Он запнулся. – Замещения. И поиски ведутся сразу в нескольких направлениях. А вот об этом зеркале я не могу сказать ничего. По совсем простой причине. Не знаю. Ясно совершенно одно. Вышло это веселое зеркальце не из рук человека.

– Почему это? – не вовремя вылез я с вопросом.

Ответа не получил. А вот взгляд сурово-воспитательный выклянчил. Вождь же продолжал бормотать:

– Вагиги? Не верится. Не припоминаю ни у кого из них такого нормального чувства юмора. Человеческого. У других тоже такого умения не знаю. Степь? – Вдруг остановился, как с размаха. – Нет. Их мастеров в веселье и с пьяной головы не заподозришь. – Он опять помолчал. И очень задумчиво продолжил: – Вагиги... Вагиги... Хотя есть одна сказка... Сейчас бы в архив. – Опять задумался. Проворчал под нос: – Догадки, догадки... Ладно. Поскольку ты у нас такой специалист по зеркалам, тебе этим и заниматься. Слушай.

Мне, как ты понимаешь, особо по улицам ходить не следует. Сюда тоже не каждого пригласишь. Кто не поверит, а кто не поймет. Такой логический тупик получается. При этом я совершенно ни на кого не могу надавить своим авторитетом. Его у меня украли. И я теперь самозванец. Придется тебе поработать. Был бы ты Саин, я бы сказал, в сфере тебе непривычной. Побудешь ценителем древностей какое-то время.

Я счел нужным вмешаться во вводную.

– Пегий поведал, что я еще и археолог по совместительству.

Начальство посмотрело на меня одобрительно.

– И ведь правда. – Я начал сомневаться, кого по голове треснули, меня или начальство. Амнезия у человека внезапно прорезалась. Мне вот Саин жалился, что на почве древностей он к Тивасу под вербовку и попал. Но сомнения мои тут же развеяли. – В узких кругах ты известен именно как знаток и любитель древностей, а не как мастер клинка. Сам ведь заявлял: что-то всем, и лишь что-то избранным. С избранными и побеседуешь. Причем с вагигами.

– А с людьми почему не поговорить?

В голове закрутились какие-то имена.

– Поговорим и с твоими знакомцами. Если с вагигами не получится. – И зачем-то кольнул меня взглядом.

После беседы со Стражным Магом Сергей Идонгович весьма-таки изменился. Тивас перестал казаться удивленным толстовцем и стал приблизительно таким, каким я и представлял себе царедворца: утонченно-опасным.

– В столице совсем немного вагигов. И еще меньше тех из них, кто пожелал бы праздно беседовать со смертным на отвлеченные темы. Таких, пожалуй, – Тивас слегка задумался, – двое.

Чтобы повстречаться с остальными, пришлось бы поразвлекать их с полгода перепиской, при этом совсем не надеясь на положительный результат.

Я потянулся за подарком, но мой визави отрицательно качнул головой.

– Не стоит на это особо рассчитывать. Ведь сказано же, что с тобой любопытно говорить им. – Последнее слово он выделил голосом. – Тебе ведь не захочется беседовать на отвлеченные темы в течение дня, чтобы затем получить вялое одобрение своим интеллектуальным возможностям. Такое самоутверждение ведь не в твоем вкусе? Да и времени особенно нет. Я мог бы дать рекомендательные письма...

После этого мне были озвучены два адреса, рекомендация воспользоваться услугами извозчика как человека, хорошо знающего местную географию, а также совет прихватить с собой Хамыца в качестве эскорта. Почему именно его, пояснений не поступило.

Выслушав указания руководства, я пошел собираться и Хамыца собирать. «Десятое королевство» в натуре.

Певун полчаса кудахтал, проявляя чудеса логики, лишь для того чтобы доказать мне необходимость наличия в нашем походе Высокой Сестры. При этом основным доводом, повторяемым в разных вариациях, являлось то, что ей любопытно будет на обитель знаний посмотреть. Аргументы меня, признаюсь, не сразили, и на помощь пришлось призвать нашу хозяйку. Хамыц был увлечен для внушения в ее личные покои, вышел оттуда с физиономией кота, обожравшегося сметаны, и больше не ворчал.

Глава 5

Университет занимал не один квартал и даже не два. Много больше. Еще бы. Учебное заведение почти с трехсотлетней историей, из стен которого вышло множество тех, чьими усилиями процветала Империя. И они, похоже, не забывали Alma mater, потому что здания, меж которыми нам приходилось идти, отличались от прочих размерами, архитектурой, отделкой и вообще к ним весьма-таки подходило определение «храм науки». Ну а преподаватели, так те просто впечатляли.

Независимо от размеров и объемов, они чинно шествовали, как и положено представителям высшей школы, в отличие от современных мне сотрудников вузов, прямо-таки затурканных постоянным безденежьем, мизерными зарплатами и необходимостью читать лекции везде, где платят, независимо от уровня учебного заведения.

Здесь – нет. Здесь шествовали, именно шествовали облаченные в мантии Наставники. Опирающиеся на богато украшенные посохи с тяжелыми гривнами на груди, с медальонами, указывающими на отрасль знания, в которых специализировался их носитель. Они впечатляли...

Студенчество... оно, извините за банальность, и в Африке студенчество. Крайне разнообразно одетые, горластые, шумные, деятельные, куда-то несущиеся, толпящиеся у досок с объявлениями и расписаниями занятий. Они сами представляли собой произведение искусства: кокетничающие, флиртующие. Обучение здесь, как нетрудно было сообразить, являлось совместным. Ну а гомонил народ о том же, о чем и везде, только с некоторой поправкой на средневековый антураж.

– Достойнейшие, а не поделится кто-нибудь лекциями маэстро Фобиса Зиминного?

– По философии или экономике?

– По философии, друг мой, по философии.

– С вас два кувшина темного эгерийского.

– Вы спасаете меня, друг мой, но пиво пьем вместе.

– Интересно, как вы потом читать будете? Темное эгерийское – штука забористая.

– Достойные студиозусы! В гранитном чертоге, в шестом аудиториуме лекцию по шипанскому праву Голован Гололобый читать изволит. Сего дня в час пополудни.

Популярный, видимо, дяденька, судя по тому, что немалая часть народа в одну сторону так и дунула.

– Но, маэстро, неужели нет ни одного места в семинаре, вами водительствуемом?

– Мне жаль, контесса, но список уже полон.

– Однако в рецензии на мой этюд...

– «О нравах Западной Степи»? Так это вы автор? Прошу принять мою руку, милейшая контесса. Мы, думаю, найдем для вас место. Приятно, приятно удивлен. Столь пронзительный ум при столь хрупкой внешности.

Невысокий худощавый мужчина удивленно хмурил кустистые брови, глядя снизу вверх. Действительно, очень красивое лицо у высокой девушки в богатом платье, щедро украшенном драгоценностями и весьма нескромно облегающем формы выдающейся фигуры. Что характерно, маэстро смотрел на претендентку с любопытством, а вот она на обладателя весьма прозаичной внешности – с полным обожанием.

– Маэстро Гладиус дает лекцию в Звездном чертоге, в двенадцатом аудиториуме. – И часть народа опять качнулась в сторону, поддавшись призыву.

– По астрономии?

– Совершенно верно.

– Любопытно.

– Маэстро Гладиус – солдафон и невежа, – прервал обычное течение событий глубокий и звучный голос. Я обернулся. Голос абсолютно соответствовал обладателю. Высокий, широкоплечий, богато одетый. Длинная шпага у пояса. Густая черная шевелюра до плеч, золотая серьга с красным камнем в ухе. Горбоносая физиономия украшена испаньолкой. И взгляд надменный, вызывающий. Авантюрист какой-то, а не студент. Хотя, как показывает практика, одно другому не мешает.