Сетевая игра (СИ) - Варава Алевтина Ивановна - Страница 34

— Я откуда…

— Ты, блять, обезьяна с гранатой! Тебя и таких надо изолировать!

— Послушай. Давай остынем. Пожалуйста. Мне нужен совет. И друг рядом. Настоящий. Сейчас, когда историк…

— Охереть! При чём тут историк⁈

— Он управляет городом, при том! Он — пользователь «Дополненной реальности»!

— Пашок, — сощурился Толик, — ты к своей муре теперь всё лепить будешь? Я вот первый раз за жизнь в курсе, кто в городе мэр, и, чтоб ты знал, горжусь, что он был моим преподом! А ты и это хочешь к своим чудесам слить⁈ Иди в жопу. И оставьте в покое Макса! Копи свои баллы, верни ему личность, как было, и отвяньте! Или ты всех хочешь в дурку запереть по итогу⁈ Не оставите в покое Макса, — подался вперёд Толик, — я в натуре донесу, что ты отца грохнул, понятно⁈

Пашка потерял дар речи. Из оцепенения вывело только вибрирование телефона в руке. Благодаря этому и успел поймать бывшего друга в спину камерой до того, как тот скрылся в подъезде.

Внутри извергался вулкан, но почему-то внешне это не проявлялось. Наоборот, казалось Пашке, что у него все мышцы окаменели, и не роже — особенно.

Медленными движениями пальцев разбил он трёх драконов в игрухе, перекрывших меню.

Во «взаимоотношения» с собой Пашка вошёл почти что и без эмоций уже, новых, во всяком случае. Так-то он не хотел туда смотреть. Сильно.

К слову, инфа была странной. Например, дружеские чувства остались на семьдесят один процент. Шкалили зависть и раздражение. И ещё с какого-то хера «обеспокоенность судьбой» Пашки была довольно высокой.

Но в целом игруха считала, что не такой Толик мудила, как рисуется. Это немного успокоило вулкан. Пашка оставил менюху открытой, отошёл в сторону, сел на бордюр и выкурил три сижки подряд.

А потом полез во впечатления Толика, отыскал там восприятие новости про мутки Пашки с Марципаном и поменял «полный мрак!» на нейтрально' за две тысячи тугриков. Потом так же поступил и с мнением друга о разговоре только что.

И тут же увидел, что на баланс поступил сорокет.

Звонок Толика он сбросил, смотреть на него не хотелось. Хоть, блин, сам у себя редактируй впечатления после таких заявлений, мля!

«56. Получи сотый уровень аккаунта. Награда — 40 000 баллов».

А вот это отличный подгон. Прям-таки очень-очень.

Пашка оторвал жопу от бордюра и порулил к заправке, где запихивался любимыми хот-догами, пока не получил вторую свинку. К этому моменту от них начало мутить.

Оставался один уровень. Так-то овнов не хватало только трёх… Но что-то к Пионовой топать вообще не хотелось. И вдруг Пашка вспомнил про «G» на боку, еврейскую букву «тет», которая девяносто девять процентов давалась за пиздёжь. Уж чего проще.

Пашка подошёл к прилавку в очередной раз.

— Ну даёшь! — улыбнулась ему продавщица заправки. — Неужели ещё сосисок⁈

— А я когда-то на спор двести штук съел, — хмыкнул Пашка. — Так что могу. Слопал и ещё пять косарей выиграл.

Телефон никак не отзывался.

— А моего друга Толика на семнадцатой вывернуло, у всех на глазах! — поднажал Пашка.

Мобила завибрировала. Он скосил глаза вниз. Она! «G» на боку в пуше!

— Да ладно! Это невозможно же! — развеселилась девушка. — Хотя про друга — верю.

— Ещё как возможно! Меня тогда даже по телеку показали. Только не у нас. Это был конкурс заграничный, мы с родителями летали отдыхать, в Америке было! А друг с нами напросился, и мы его взяли из жалости!

Ещё одна «тет». До необходимой десятки не хватало двух штук.

— А вы похожи на мою двоюродную сестру, — закусил удила Пашка. — Такая же красивая.

Ничего.

— Женька — она только потолще. Очень покушать любит, — присовокупил он уже совершеннейшую ложь: Женька была худющей и страшненькой.

Новая «тет».

— Тебе сколько лет, Ромео? — хихикнула продавщица.

— Двадцать два скоро, — затаив дыхание, объявил Пашка. Телефон молчал, и он добавил: — Мне на день рождения предки мотоцикл пообещали.

«Вы достигли 100-го уровня!»

Глава 17

Сотый уровень

— Эй, мачо, ау! Тебе что-то отпустить-то?

— А? — очнулся Пашка, залипший на экран приложения.

— Покупать будешь что?

— Не, — пробормотал Пашка и вышел на улицу, едва не угодив под заворачивающую к колонке чёрную «тойоту».

А как, собственно, проверить эту функцию?

Пашка навёл камеру на мусорную урну.

«Уличный контейнер для отходов. Износ: 16%; заполненность: 65%. Подробнее…»

Пашка разблокировал направление расширения про историю за пять баллов и, едва не зажмурившись предварительно, вернулся к инфо мусорки, где нажал на новый раздел.

Цена правки зависела от того, какие проставлены галочки, игра предлагала их шесть. И ни один из вариантов не радовал:

— правка в массовом сознании: цена — 50 000 баллов;

— правка в сознании @введите ФИО: цена — 25 000 баллов;

— правка в текстовых сведеньях об объекте: цена — 35 000 баллов;

— правка в конкретную текстовую запись об объекте (отсканируйте камерой): цена — 1 000 баллов;

— правка в фото- видео- и иные изображения объекта: цена — 35 000 баллов;

— правка в конкретное изображение (отсканируйте камерой): цена — 3 000 баллов.

Пашка понял, что он, во-первых, завис и прекратил воспринимать вокруг даже звук, слившийся в какой-то глухой гул, перекрываемый шумом крови в ушах, а во-вторых, что у него подрагивают плотно сомкнутые губы. Всё было обманом. Всё это — не имеющая смысла ерунда. А никакое не изменение прошлого. И значит…

Что же делать⁈ Что делать, если, похоже, он действительно убил, совершенно и навсегда, своего отца?

У. Б. И. Л.

В первую очередь Пашка напился. С пофиксиным Толиком. Дав себе чёткую установку ни в коем случае не просвещать того на предмет правок в его восприятии. Решение, конечно, было спорным, но побороть искушение оказалось свыше Пашкиных сил. Просто отрубить бо́шку сведением энергии в ноль виделось недостаточным. Это, столь долго отодвигаемое сознанием, требовалось как-то пережить. Проговорить. Понять.

Пили у Толика. Очень повезло, и его предки свалили на выхи заранее, ещё с вечера четверга. Вот кто умел отрываться по полной.

До рассвета набрал Пашка целых пять медведей и даже три свиньи, хотя они почти что и не жрали. Но что толку в этих достижениях? Получить возможность влиять на массовое сознание, как гнидень? И что это даст? Отца так и так вернуть не получится.

Не-по-лу-чи-тся.

Все попытки попробовать убедить себя, что тот получил по заслугам, упирались в какую-то стену отрицания. Старый метод не работал.

Возможно, Пашка отказался бы даже от финальной битвы с историком, так тошно было у него на душе и так хотелось послать к чёрту треклятую игру, но тут сильное влияние оказал Толик, готовый признавать всё что угодно, кроме того, что сраный гнидень — не счастье для всех и вся.

А между тем маразм крепчал, и не замечать этого не получалось даже в алкогольном угаре. Голос ненавистного историка раздавался из радиоприёмников таксистов и музыкальных колонок в кафе, его мерзкая рожа мелькала во всех уличных телеках, и все, восторженно приоткрыв рты, соглашались с каждым словом и — что самое жуткое — спешили указание выполнять.

Когда без двадцати одиннадцать Пашка и Толик понеслись в магаз, и Пашка клялся, что им всё продадут и не фиг пилить в далёкий уличный ларёк с незаконопослушной тётенькой, историк выступил с призывом, чтобы каждый житель города перевёл всего десять рублей на специальный счёт, и это позволит уже завтра получить необходимые для ремонта основных дорог пять миллионов, не дожидаясь дотации. И люди кругом, вместо того чтобы поржать или пуститься в ругань о коррупции, массово взялись доставать телефоны и делать сраные переводы!