Стартовая площадка – Земля (СИ) - "Генрих" - Страница 10

— Прямо сейчас не надо. Не горит. А ты можешь вкратце изложить, как вы это собираетесь делать?

— Главная сложность, Вить, вот в чём. Эффективно обойти санкции очень просто при наличии товарооборота. Понимаешь? Это как в древности: идёт караван с товаром, купец его продаёт, разбойники его ловят, а денег при нём нет. Только расписка, спрятанная в подкладке, где сказано, что на его счёт в городе Х положено столько-то динаров или драхм. Он приезжает в город Y, приходит к тамошним банкирам и отдаёт записку, которая суть платёжное поручение. Те дают ему деньги, которые оставил купец, привезший в свою очередь в город Y свой товар…

— Так. И как вы организовали товарообмен?

— Ненужные технические подробности. Вариантов — масса. Мы отправляем автомобили или стиральные машины в Гонконг, например. На судне под флагом Либерии. По пути судно сбивается с пути и почему-то оказывается во Владивостоке или Советской Гавани. Передвижения денег идут через банк, находящийся во Вьетнаме. Банк принадлежит мне. Название, извини, говорить по телефону не буду. Соответствующие бумаги получите дипкурьером, когда будете готовы. Или очно. Вам надо завести счёт в ВТБ, кстати.

— Хочешь сказать, никаких проблем с финансированием не будет? И на какую сумму мы можем рассчитывать? На полмиллиарда, что ты обещала?

— О нет, Витя, — Юна опять смеётся. — Больше. У меня больше миллиарда долларов подвисло, некуда инвестировать. И кто-то что-то пронюхал из наших чеболей, пытаются мосты навести. Как-то прикидывала, если надо будет — десять миллиардов, не меньше, легко соберу.

Прощаюсь, успокоенный. Вижу, как Юна начинает позёвывать.

Это первый резервный план. Его Юна на себя взяла. Вторым я сам заниматься буду. Ох и тяжела ты, доля Верховного Координатора будущей транскосмической корпорации.

Тот же день, время 17:50.

Главное здание МГУ, ДК, танцкласс.

— Как же вы выросли! — восклицает Татьяна после оваций, что нам устраивает группа следом за нашей со Светланой танцевальной оргией.

— Я ещё расту, да, — без неприязни оглядываю остальных. Расшумелись.

Объективно мы только на подступах к самым лучшим, но даже пытаться не буду с ними всерьёз конкурировать. Вот и Татьяна замечает:

— Жалко только, что у тебя, Вить, честолюбия нет, — и вздыхает.

— Татьяна, чемпионские амбиции надо искать на других факультетах.

Опять вздыхает:

— Да ещё ходят слухи, что ты дипломный проект уже защитил? Скоро покинешь нас?

— Побуду ещё аспиратором, Татьяна. Какое-то время…

— Судя по твоей неудержимой стремительности, недолго, — пригорюнивается всерьёз. — Как бы ни пришлось искать Свете партнёра на смену.

Света, не меняясь в лице, как-то исхитряется молча показать, что другой партнёр ей ни на одно место не упал.

— Этот учебный год точно буду с вами, — обещаю твёрдо.

Мне деваться некуда. Пока я — несовершеннолетний, моя мобильность сильно ограничена.

— Следующий учебный год, скорее всего, тоже в университете проведу, — усиливаю свои обещания.

Татьяна светлеет лицом:

— Ну хоть так…

3 декабря, пятница, время 11:10.

Москва, Госдума, комитет по бюджету и налогам.

— Молодой человек, а вы не слишком торопитесь, — глава комитета Макарычев говорит с заметной ноткой барственного недовольства.

И даже не ответил на моё приветствие.

— А вам разве не говорили, что у меня защита на сегодня была назначена? И никаких возможностей перенести дату. К тому же я заместителя прислал, — киваю на Андрея Пескова, сразу отмечая его потерянный вид.

— Какая ещё «защита»? — Макарычев обращает величавый взор на помощницу, одну из своих комитетчиков.

Та смотрит в бумагах, кивает.

— И что с того? Это, знаете ли, ваш выбор, — главный по бюджету подпускает осуждение в голос. — Между личными делами и государственными. И мы видим, что вы выбрали.

— Прошу заметить, вы сильно заблуждаетесь, — пытаюсь ослепить присутствующих максимально обаятельной улыбкой. — Если так ставить вопрос, то я делал выбор между двумя делами государственной важности. Кто перед вами стоит и обсуждает государственной важности вопрос? Разве это не имеет значения? Вчерашний выпускник, пусть и главного университета страны, или кандидат физико-математических наук? Да, можете меня поздравить, можете не поздравлять, но полчаса назад ВАК утвердил мою диссертацию. Бумаги ещё совершат какой-то кругооборот, свидетельство получу через некоторое время, но фактически я уже имею научную степень.

— Поздравляем, — почти сквозь зубы выдавливает Макарычев.

— Спасибо. И вот для того, чтобы мои слова имели больший вес, я и не мог пропустить защиту кандидатской работы. Это мероприятие к тому же было запланировано намного раньше заседания здешнего, — делаю лёгкий наклон головой в знак уважения, — почтенного форума. Поэтому я утверждаю, что защита диссертации вовсе не моё личное дело. Касайся оно только меня, я бы настоял на переносе на другую дату. Мне спешить особо некуда. Зато теперь перед вами кандидат физико-математических наук, а не просто вчерашний студент.

— Михал Андреич, давайте перейдём к делу, — обращается к шефу один из членов-депутатов.

Взгляд у него выглядит чуть мягче. Продолжает он же, по разрешающему кивку:

— Скажите, Виктор Александрович, почему вы считаете ваш проект достойным бюджетного финансирования?

— Он нацелен на восстановление нашей страной лидерских позиций в космонавтике. Но если вы уверены… — запинаюсь на полном ходу.

Чуть не намекнул на то, что престиж и репутация страны для них — пустой звук. Сильно подозреваю, что для многих из них так и есть. Только вслух никто не признается.

— … если вы думаете, что развитие космонавтики нашей стране не так уж и нужно, то да. Неизбежно приходим к выводу, что финансировать наш проект нет необходимости.

— Космонавтика нашей стране нужна, — мягко обращается Митина. — Поэтому Роскосмосу каждый год выделяются большие средства.

— Не в коня корм, — замечаю я. — Роскосмос тридцать лет топчется на одном месте. Сейчас с нами конкурируют Индия и Китай, а скоро начнём сотрудничать на равных с каким-нибудь пакистанским космическим агентством.

— Что вы имеете против Индии и Пакистана? — тут же цепляется один из клевретов шефа, как я понимаю.

Они тут разделены на две партии: противников проекта и тех, кому наплевать. Прицепившийся — из вражеского лагеря. Пока говорю и осматриваюсь, мой голодный искин обрабатывает кучу информации — переглядывания, выражения лиц, улыбки и улыбочки — и выдаёт в виде лаконичной справки. Режим распознавания свой-чужой, ничего сложного. Хотя в данных обстоятельствах присутствующие делятся по системе чужой-никакой.

— У нас с ними ровные и даже дружеские отношения, — продолжает клеврет с нотками осуждения.

— Я не об Индии или Пакистане говорю, — поправляю с вежливой и глубоко спрятанной насмешкой. — Я говорю об уровне. Если Индия, Китай или, допустим, Япония — сильные развитые страны, то Пакистан, Таиланд, Аргентина и сотни других находятся в положении догоняющих. Нас сейчас догнали сильные страны, скоро достанут среднеразвитые государства, а там, глядишь, и слаборазвитые настигнут. А почему? А потому, что Роскосмос стоит на месте. Весь мир идёт вперёд, а он — стоит.

— И что произойдёт, если мы откроем вам финансирование? — с доброй улыбкой спрашивает Митина (справедливороска).

Тут же влезает клеврет с едким «прогнозом»:

— Российская космонавтика сразу совершит невиданный скачок и через год отправит экспедицию на Марс?

Ага, попробуй ещё раз, недоумок. Искин уже обдумывает ответы и весь диалог на несколько шагов вперёд.

— Это вопрос?

Клеврет отмалчивается, а Митина подтверждает с улыбкой:

— Да, вопрос.

— Через год — это вы сильно горячитесь. Всё-таки это сложнее, чем ребёнка заделать. Но лет через десять — да, будут экспедиции и на Марсе, и на спутниках Юпитера, и на Луне, разумеется. Хотя нет, — делаю вид, что запинаюсь. — Очевидно, что вы нам откажете, поэтому выход в Большой Космос состоится на год позже. Если прокатите нас в следующем году — на два года опоздаем.