Смерть как сон - Айлс Грег - Страница 107

Лицо его было непроницаемым, но я уже знала, с кем имею дело…

– Вы лжете. Вы ведь сказали, что собираетесь убить меня, как и Джейн.

– Если я собираюсь убить вас, что мешает мне просто выстрелить вам в голову? Прямо сейчас?

– Может, вы опасаетесь, что выстрел будет услышан снаружи. А может, просто не привыкли убивать при помощи пистолета. Я знаю, что вы поклонник инсулина. Смерть от него выглядит исключительно мирно…

Он усмехнулся:

– О чем вы говорите? Знаете, сколько человек я убил из огнестрельного оружия во Вьетнаме? – Он подошел ближе. – А кстати, Джордан, почему валиум так плохо на вас действует? Уж не злоупотребляете ли вы сильными снотворными?

– Так, самую малость…

Он рассмеялся и поднял вверх большой палец.

– Мне нравятся ваши трюки. Вам палец в рот не клади, Джордан. Вы умеете цепляться за жизнь. Я такой же.

– Рада слышать похвалу из этих уст.

Он вышел из оранжереи, но тут же вернулся со шприцем.

– Очень прошу вас сейчас не шевелиться и не мешать мне. Если вы позволите себе резкое движение, мне придется стрелять. Если я увижу, что вы пытаетесь сорвать катетер, – тоже.

Уитон зашел мне за спину. Я не видела его, но отлично знала, что он сейчас делает: максимально отклонившись от моих рук, впрыскивает содержимое шприца в капельницу. А если он не соврал относительно валиума? А если действительно решил оставить меня в живых?.. Помилуй, дорогая, чем ты лучше остальных? Тех, что свалены дровами в подполе этого страшного дома?

Я все ждала, когда мою руку начнет жечь. Но не дождалась. А Уитон вновь появился слева и замер в метре от ванны, не спуская с меня внимательного взгляда. Пауза длилась около двух минут, наконец он проговорил:

– Вы вся дрожите. Как вы себя чувствуете?

– Мне страшно.

– Поверьте, вам нечего бояться. Не сопротивляйтесь.

– Чему?

– Валиуму.

– Это не валиум, – сказала я, преодолевая дурноту. – Не валиум.

– Почему вы мне не верите?

– Валиум должен жечь руку. А это не жжет.

Он вздохнул, опустил голову, а потом вновь взглянул на меня с почти отеческой улыбкой.

– Ну конечно… Вас не проведешь. Это инсулин. Еще несколько минут, и вы позабудете обо всех своих страхах. Это совсем не больно.

Талия Лаво, которая находилась в метре от меня, тоже в какой-то момент позабыла о своих страхах. И теперь похожа на растение. Нет, я не позволю себе умереть такой смертью…

– Клонит в сон? – участливо спросил Уитон, баюкая в руках пистолет.

Сахар, поступивший в мой организм, когда я съела сразу два мини-батончика, чуть замедлит, но не прекратит действие инсулина. И потом, я ведь не знаю, какую он мне вкатывает дозу… Черт, как обидно! Если он не подойдет ближе, я потеряю сознание раньше, чем получу хоть мизерный шанс спастись. Конечно, я и сейчас могу сорвать катетер, но тогда он меня пристрелит.

– К… к… – прошептала я одними губами. – Клонит…

– Вот и хорошо, – равнодушно произнес он и глянул за окно оранжереи. Он был похож на террориста, который захватил самолет, предъявил свои требования и теперь ожидает начала штурма в любой момент.

Вода в ванне уже не казалась такой холодной, как раньше. Меня это обрадовало. На короткое мгновение. А потом я поняла, что это уже вовсю действует инсулин, искажающий восприятие действительности. Преодолевая панику, я напряглась и толкнула себя вниз. Ягодицы скользнули по дну ванны, и я скрылась под водой.

Мне отчаянно хотелось выпрыгнуть, но я понимала, что тогда потеряю последний шанс. А сейчас он должен представиться… Я изображаю отчаянную борьбу за жизнь прирожденной утопленницы.

Над водой нависла тень. Через пару секунд я поняла, что это голова. Уитон смотрел на меня сверху. Что он видел? Наверное, точно так же умирала его первая жертва. Девчонка-хиппи… Ну же, ну… Сделай что-нибудь, пока я еще способна пошевелиться!

Он должен помочь мне «всплыть». Ему противна сама мысль о насильственной смерти. Он не хочет, чтобы я утонула. Он хочет, чтобы я просто заснула. Навсегда.

Легкие мои готовы были взорваться, все мое естество рвалось наружу, но я ждала… И когда Уитон наклонился ниже, поняла – это момент, который нельзя упускать! Я рванулась из воды и, дико вскрикнув, схватила его за запястья. На лице его отразился мгновенный испуг. Он отпрянул, но пол возле ванны был мокрый и скользкий… Мы молча боролись почти минуту. Уитон тщетно пытался освободиться и одновременно сохранить равновесие. Наконец моя взяла: я повисла на нем всей своей тяжестью, и его руки ушли под воду…

Я увидела перед собой охваченные ужасом глаза ребенка, который не понимает, за какую провинность его столь жестоко наказывают. Я смотрела в эти глаза и цеплялась за его руки.

Вскоре его взгляд изменился. Теперь на меня смотрел совсем другой человек. Ребенок, который предугадывает действия своего похотливого отца-садиста. Солдат, который чует скрытное приближение врага за сотню метров. Маньяк, который действует в густонаселенном городе и умудряется не оставлять после себя никаких следов…

Ему не удавалось освободить руки, но он вывернул одну, и в следующее мгновение уши мои заложило. Вслед за первым тупым ударом пришел второй. Вода замутилась темным… Кровью…

Господи, да он же стреляет!

Я не чувствовала боли, но знала, что такое случается. Наверное, боль придет позже… Если к тому времени я еще буду способна ее ощутить.

Талия. Я увидела дырку в ее бедре, из которой толчками – с каждым ударом ее сердца – выходила кровь. Значит, она все-таки умрет насильственной смертью. Но это все же лучше, чем жить вот так – в ванне… на капельнице… Взвыв, я вывернула руку Уитона, и пистолет упал в потемневшую воду.

В оранжерее вновь стало тихо. Лицо Уитона сделалось мертвенно-бледным. У него уже не было сил вырываться. Ледяная вода сделала свое дело. Я оттолкнула его от себя и выбралась из ванны. Первым делом я вырвала трубку из своей вены, и пол тут же окрасился кровью.

Уитон выпрямлялся так медленно, что на секунду мне показалось, будто он ранил сам себя. Я ошиблась. Он поднялся и стал лихорадочно сдергивать мокрые перчатки. Его руки тряслись. Он напоминал сейчас человека, пытающегося скинуть горящую на нем одежду. Одна перчатка с хлюпаньем упала на пол, за ней последовала вторая. Уитон развернул свои ладони и потрясенно уставился на них.

У него были синие пальцы. Отвратительное зрелище. Сине-бурые пальцы, в которых уже почти не осталось жизни. Руки Уитона затряслись еще сильнее, и с губ сорвался стон, исполненный такой муки, что в моем сердце даже шевельнулось сочувствие.

Но этот звук вывел меня из оцепенения. Я бросилась к двери… Точнее, мне показалось, что бросилась. Ноги совсем не слушались. Я сделала пару шагов и повалилась на пол. Меня охватила паника. Господи, неужели инсулин уже сделал свое дело?..

Мне нужен сахар!

Я развернулась на четвереньках и поползла к пакету с продуктами. Уитон шагнул мне навстречу, глаза его зловеще блеснули. Но что-то подсказывало мне – сейчас он уже не представляет угрозы. Не больше, чем любой калека, переживший ампутацию обеих рук. Добравшись до пакета, я нашарила в нем шоколадное печенье, зубами разорвала упаковку и сжевала теплую липкую массу в два приема. Уитон тем временем – очевидно, трезво оценив свои шансы, – передумал нападать на меня. Он склонился над ванной и что-то там высматривал. Пистолет. Я видела, как он хочет и не решается вновь погрузить в холодную воду свои изувеченные тяжелым недугом руки.

А я тем временем безжалостно вцепилась ногтями в ранку на запястье. Резкая боль придала мне сил. Шатаясь, я поднялась на ноги.

Уитон наконец пересилил себя и погрузил руку по локоть в воду. В следующую секунду он с криком выдернул ее и обернулся ко мне. В трясущихся пальцах он сжимал пистолет, обращенный дулом в мою сторону.

Я бросилась на него, выставив руки. Прозвучал выстрел, но Уитон опоздал. Пуля пробила стеклянный потолок уже после того, как я врезалась в него всей своей массой. Он ударился спиной о зеркало, оно разбилось, облив нас амальгамным дождем, и Уитон со всего маху рухнул в ванну.