Афганский рубеж - Дорин Михаил - Страница 13

– Само собой. Где нам разместиться? – спросил Енотаев.

– Могу предложить только казарму.

Нам показали место для проживания. Обыкновенное большое казарменное расположение с кроватями в два яруса. Сразу же выдали постельное бельё, а вот с горячей водой возникли проблемы. Её не было.

– И чего делать? Я могу простыть, – причитал Чкалов, вернувшись из санузла.

Я укладывал мыльно-рыльные принадлежности в тумбочку и выставлял тапочки рядом с кроватью.

– Бардак! Никакой организации. Я вообще только в одном комбинезоне прилетел. Запасного не брал, – продолжал негодовать Лёня, заметив, как я вешаю на плечики свой запасной комбинезон.

Чкалов продолжал на меня смотреть, будто ждал, что я ему дам второй комплект лётного обмундирования.

– Ты чё скажешь, Клюковкин? – не выдержал Чкалов и направился ко мне. – Сам-то взял комбинезон. А нам не подсказал.

Я повернулся к нему и посмотрел в его «поросячие» глаза. Каждый раз смотрю на Лёню и мне смешно. Еле сдерживаю себя, чтоб не хрюкнуть, когда он о чём-то спрашивает.

– На командире местного полка голубой комбез. И нам что-то подобное дадут. Выдыхай, бобёр! – похлопал я его по плечу.

– В смысле, дадут? – удивился Лёня, но тут в расположении появился Енотаев.

– В прямом. Как бы это удивительно ни звучало, но Клюковкин прав. Или угадал. Одеваемся. У подъезда машина стоит. Едем на склад, – громко сказал комэска.

Через полчаса мы уже примеряли новые комбинезоны. Голубые нам не нашли. Или не захотели искать. Поэтому довольствовались светлыми хлопчатобумажными.

Первые пару дней пребывания в Мактабе всё было расписано по минутам. Подъём, завтрак, теоретические занятия и далее по своему плану. У каждого они были свои.

Большинство ускользало за забор в поисках острых ощущений. Я же решил сначала подготовиться, а потом уже гулять.

Как раз сегодня занялся склейкой карт и нанесением маршрутов на предстоящие полёты. Ленинская комната, которую в моё время именовали комнатой досуга, стала для меня классом подготовки.

– Санька, пошли! Тут целый дворец Эмира есть. Говорят рядом пруд, где когда-то русалки плавали, – предлагал мне экскурсию Мага, зайдя в комнату.

– Эх, и ты веришь в русалок? – улыбнулся я.

– Ай, не придирайся! Русалки, девки, пышногрудые гурии – я всех люблю.

Я помотал головой и вернулся к склеиванию карты.

– Не сегодня. Надо готовиться, учиться, расчётами заняться…

– Зачем?! Штурман эскадрильи на что? – удивился Бага, вошедший следом.

Я поднял голову и посмотрел в расположение. Штурман нашей эскадрильи в данную минуту тоже переодевался в повседневную форму, надевая галстук.

– Не будешь готов – долго не проживёшь. Понял?

– Ай, ладно Сашка! В следующий раз пойдём, – махнул рукой Мага, и двое кавказцев оставили меня одного.

Просмотрев карту, я сразу понял, что в Афганистане будет сложно ориентироваться на местности. Сомневаюсь, что наши карты там будут точными. Надо бы что-то придумать, как изучить местность получше.

– Чего задумался? – зашёл в комнату комэска, попивая из металлической кружки чай.

– Готовлюсь.

– Мда, Сашка. Удар головой тебе на пользу пошёл. Раньше, я бы только твои пятки видел. Первым бы за КПП свалил.

– Спасибо, но что-то не хочу подобную процедуру с головой повторять, – ответил я.

Енотаев посмеялся и подошёл к столу. Взял карту и посмотрел на неё. Он внимательно провёл пальцем по маршруту, покрутил аккуратно сложенный прямоугольник в руках и задумчиво почесал бороду.

– Это ты складывал? – спросил Ефим Петрович.

– Да.

– Саня, ты меня прости, но ещё месяц назад я видел карту, сложенную тобой. У меня ребёнок в детском саду, самолётик ровнее сделал. А здесь всё по науке. Кто тебе сложил? Батыров? – поинтересовался комэска.

Ох уж этот Клюковкин! Если мне орден будут вручать, придётся кучу свидетелей привести, чтоб доказали мою причастность.

– Хотите, ещё одну сложу, – недовольно предложил я.

– Ты это брось мне тут возмущаться! За тобой косяков, как у меня волос на бороде. Значит так, ты хотел слетать и показать, что умеешь? Вот завтра со мной и полетишь в составе экипажа.

Улыбку я сдержать не смог.

– И не улыбайся! Требования жёсткие будут. Может, на твоём опыте проведём селекцию нового вида воздействия на проблемных офицеров.

– Это вы про удар по голове? – посмеялся я.

– Про него, конечно.

Слова про селекцию у меня отложились в уме. И пришла отличная идея.

– Командир, а разрешите в город на пару часов? – спросил я.

Тут у Ефима Петровича чуть кружка из рук не выпала.

– Ты опять?! Вот это вся сценка с картой была, чтоб за забор выйти?!

– Я в библиотеку.

И всё же выпала.

– Да что вас так удивляет?! – возмутился я.

– Сочетание Клюковкин и «в библиотеку». Беги давай, а я за тряпкой пойду.

Вернулся я из города с очень интересным экземпляром научной литературы. А именно книгой академика Вавилова «Земледельческий Афганистан». Тут-то и были все особенности рельефа и местности этой горной страны.

По возвращении я предложил штурману эскадрильи использовать её в подготовке. Сначала он покрутил пальцем у виска, предложил мне выпить и лечь спать. Но потом передумал, когда я тыкнул его носом в описание долины Панджшера, хребта Гиндукуш, реки Кабул и пустыни на востоке страны.

Через день, как и обещал комэска, у меня был запланирован первый вылет. Лётная смена интенсивная. После контрольного полёта с Енотаевым мне были запланированы ещё два с Батыровым.

Димон уже пару раз слетал с посадкой на необозначенные площадки. Тем не менее не выглядел он уверенным в себе. В классе постановки я сел с ним рядом с целью расспросить об этом.

– Чего смурной, Димон? – спросил я шёпотом.

– Я тебе говорил так меня не называть? – возмутился Батыров.

– Говорил. Так чё там? Покажи, куда летали на площадки, – вытащил я карту.

Батыров фыркнул и показал на две точки. Это был район населённых пунктов

– Вот здесь. А ты сам карту сложил? – спросил Батыров.

Совсем уже не смешно. Ну не настолько же рукозадым был Клюковкин, что все удивляются его умению карты складывать.

– Ха, ха! И не обидно вовсе. Чего тут складывать, – сказал я, убирая карту и достав наколенный планшет.

С доски списал необходимые данные – погоду, ветер по высотам и каналы для связи. Тут уже и зам по ИАС пришёл, объявил расчётные параметры двигателей на запуске. Это весьма важно.

– Ты записываешь? – спросил Батыров.

– Вертолёт не самолёт. Он гораздо сложнее в пилотировании. Меня удивляет, что ты не записываешь.

– Нет. Я не так спросил, Саня. Записываешь? Ты?! – с удивлением переспросил Димон.

Достал! И Клюковкин тоже! У меня скоро глаз дёргаться начнёт от того, как все вокруг удивляются. Надеюсь, он хоть в штаны не ссался при всех.

– Ля какой! Командир, я на твоё служебное положение сейчас не посмотрю и буду… ругаться. Привыкай, что теперь Саша Клюковкин готовится к полёту. К каждому полёту!

Батыров заморгал, а затем протёр глаза.

– Всё равно не верю. Хоть убей.

– Убью, если не замолчишь, – проговорил я.

В класс вошёл подполковник Петров. Начались предполётные указания. Теперь вся информация, порядок производства полётов и меры безопасности зачитывались под запись на магнитофон.

Кажется, погиб я совсем недавно. И жизнь должна была закончиться. Но вот опять сижу и слушаю, как командир доводит порядок действий при отказе радиосвязи и другую нужную информацию.

– Вопросы? Если вопросов нет, по вертолётам!

После предполётных указаний, комэска построил всех лётчиков и дал заключительные наставления.

– Итак, очередной лётный день. Взлетаем туда, садимся оттуда, – показал он направления взлёта и посадки.

Ефим Петрович задумался, почёсывая подбородок и глядя на вышедшее из-за облаков яркое среднеазиатское солнце. Март месяц, а на термометре днём уже доходит до плюс 25°.