Не спеши умирать в одиночку - Гайдуков Сергей - Страница 50

— А если у тебя нет удовольствий, — понимающе посмотрела в окно на Лисицына Тамара, — то можешь и не платить. Пей себе из фонтанчика до старости, езди на общественном транспорте, питайся пельменями в столовой. Зато тишь и благодать.

— Каждому свое, — ответил я. — Лично у меня очень скромные запросы. Тишь и благодать меня бы очень устроили. Только вот не получается. Я пошел к твоему мужу, думал, что получу солидную работу, а получил вот что — сплошной кошмар на мою бедную голову.

— Значит, это судьба, — сказала Тамара, внимательно изучая меня взглядом поверх солнцезащитных очков. — Значит, тишь и благодать тебе не суждены. Тебе суждено искать мои деньги. Кстати, тебе это идет.

— В каком смысле?

— Здоровый мужик должен делом заниматься, а не на диване лежать, — строго заметила Тамара. — Я когда тебя первый раз увидела, ты пень пнем был. А неделя прошла — уже и мозги начинают работать: Прогресс, одним словом. Труд, знаешь ли, создал человека, вот и тебе, Шура, полезно потрудиться, чтобы снова не стать обезьяной.

— Я не Шура, — поправил я. — Саша меня зовут. Александр Викторович Хохлов. И от твоего трепа у меня уже болит голова.

— Мужчины всегда побаиваются умных женщин, — выдала мне в ответ Тамара. Кажется, под умной женщиной она подразумевала себя. А мне было наплевать, что она там про себя думала. Главное, что грудь у нее была все так же хороша. И Тамара ошибалась — я ее не боялся.

Боялся я совсем другого. И других.

9

И кстати, о страхе. Страх — это сильная штука в том смысле, что он заставляет делать многие вещи, которые не будешь делать по доброй воле. Сейчас страх заставил меня быть внимательным. Страх заставил меня обдумывать свои действия.

Поэтому, когда Лисицын вернулся в кабинет и сказал, что машина в офис ушла, а стало быть, наш сигнал не оставлен без внимания и мы можем спокойно идти домой в ожидании информации, — я никуда не ушел.

Точнее, вышел из лисицынского кабинета, рассыпаясь в благодарностях, но в коридоре я перестал улыбаться.

— Иди к Арчилу, если он еще сидит в том кабинете, — велел я Тамаре, — и поговори с ним по-родственному. Выясни все насчет Шоты и Гиви...

Тамаре было несколько непривычно плясать под мою дудку, но идея была здравая, поэтому она поправила прическу, подвела губы и отправилась обрабатывать своего «пасынка».

А я прислонился к нагретой солнцем стене коридора и стал думать, что же еще можно выяснить внутри этого здания, прежде чем выйти наружу и нос к носу столкнуться с прежними опасностями, которые лишь притаились в последние дни, но не исчезли. В этом я был уверен. Мне было страшно, и страх заставлял мои мысли шевелиться.

«Записка», — вспомнил я. Записка, которую Джорджик написал Эмилю Петровичу Веретенникову. Лисицын поторопился убрать ее в стол. Если записка не вписалась в ту схему, которую придумал подполковник, это еще не значит, что от записки нет никакого проку. Ведь зачем-то Джорджик это писал. Если там имелась в виду не интрижка Веретенникова с Тамарой, то там имелось в виду нечто другое...

Проблема заключалась в том, что я не обладал феноменальной памятью и не мог теперь воспроизвести текст записки. Эту проблему нужно было решить.

Я отошел за угол, чтобы Лисицын, выйдя из кабинета, не увидел меня. Мне же было видно отражение лисицынской двери в оконном стекле — тонкое, колеблющееся, едва уловимое. Но страх заставлял меня быть внимательным.

Я ждал, время шло, но ничего не происходило. Потом открылась соседняя дверь, и оттуда появилась улыбающаяся Тамара. Я поманил ее к себе.

— Вот есть у грузин какое-то природное обаяние, — заявила с ходу Тамара, — что у Джорджика, что у этого мальчика...

— Спокойно, — сказал я. — Потом расскажешь про обаяние...

— Не хочешь про обаяние, тогда слушай про другое. Все примерно так, как ты говорил. Гиви устроил Арчила на квартиру, но Арчил не говорил никому про свои намерения до тех пор, пока не узнал, что Джорджика убили. Тогда он...

Скрипнула дверь, и бледное отражение Лисицына выскользнуло в коридор. У меня заколотилось сердце — но подполковник пошел в другую сторону. И он не закрыл кабинет. Это означало, что он вернется через считанные минуты. И я рванулся вперед, бросив Тамаре на ходу:

— Когда он пойдет обратно, задержи его в коридоре! Как хочешь, но задержи...

— Ничего, если я ему отдамся? — поинтересовалась Тамара и встала у дверей лисицынского кабинета, когда я вошел туда. Я чувствовал запах ее духов. Я слышал гудение кондиционера, я слышал голоса людей во дворе, доносившиеся через открытую форточку. Все это отвлекало меня, но страх сделал меня собранным и аккуратным.

Я подскочил к столу, выдвинул ящик и схватил записку, благо та лежала сверху. Перечитывать ее и запоминать текст не было времени. С запиской в руке я прыгнул в противоположный конец кабинета, к копировальному аппарату. Он нагревался целую вечность, а когда я открывал крышку и клал туда записку, в коридоре послышался голос Лисицына. Лист бумаги проползал свой путь целую вечность.

Громко рассмеялась Тамара, я выхватил теплую копию записки и торопливо смял ее, засовывая в карман брюк. Оригинал я сунул в стол и отпрыгнул в сторону как раз в тот миг, когда Тамару отодвинули в сторону, и Лисицын вошел в свой кабинет.

Пару секунд он недоуменно смотрел на меня, застывшего посреди кабинета как заблудившаяся статуя. Потом он раскрыл рот для вопроса, но я опередил его:

— Думал, вы здесь... А вас нет.

— Что ты хотел, Саша? — спросил Лисицын, внимательно оглядывая кабинет. Я вспомнил, что оставил включенным копировальный аппарат, и похолодел. Конечно, я не сделал ничего такого, за что меня можно было расстрелять, но до этого момента Лисицын мне доверял, причем это было доверие не столько мне, сколько сыну моего покойного отца. Кажется, сейчас я это доверие утрачивал.

— Лев Николаевич, — наобум ляпнул я. — А вы не думаете, что с убийством Джорджадзе как-то связан Гиви Хромой?

— Хм, — Лисицын присел за стол, и что более важно — он не смотрел в сторону ксерокса. — Гиви Хромой связан практически со всем, что происходит в городе. Вопрос — в какой степени. Пока таких данных у меня нет. Кстати, — он поднял глаза. — Ваш сигнал насчет трупа в офисе «Талер Инкорпорейтед» также оказался ложным.

— Что?!

— Ложным?! — Тамара посмотрела на меня и, наверно, увидела на моем лице смесь изумления и страха, такую же, как я увидел на ее лице. — То есть там нет трупа?

— Там нет трупа, — подтвердил Лисицын. — Там есть небольшой беспорядок, там действительно взломана дверь в кабинет Джорджадзе, но трупа там нет. Следов крови также нет. Не знаю, зачем вы все это выдумали...

— Мы не выдумывали! — Тамара сложила руки на груди, словно в молитве. — Честное слово! Там был труп!

— Значит, труп ушел погулять, — сказал Лисицын без тени улыбки на лице. — И закончим на этом. Саша, Тамара Олеговна, если вы мне понадобитесь, то вас вызовут повесткой, — его голос был подчеркнуто официальным. — А еще я прошу вас не совершать необдуманных поступков.

— Каких, например?

— Вы знаете, каких, — сказал подполковник. — Вы их совершаете ежедневно. В том числе и сегодня. В том числе и здесь.

Страх сделал меня особенно чувствительным, и сейчас я понял, что подполковник Лисицын мне больше не доверяет.

Что ж, теперь мы были на равных. Потому что я не доверял ему с самого начала.

Глава 8

Тамара на свежем воздухе

1

Меня аж передернуло, когда ключ повернулся в замке и перед нами за дверью открылся коридор, тот самый, по которому в субботу вечером мы пробирались впотьмах, чтобы в итоге получить пистолетом по башке. С каждым разом офис «Талер Инкорпорейтед» нравился мне все меньше и меньше, но только Тамару было не остановить.

— Этого не может быть, — твердила она всю дорогу от отделения милиции, и то же самое раздавалось сейчас, когда Тамара целеустремленной походкой рванулась мимо меня вперед по коридору. — Не может быть, чтобы он вот так взял и исчез! Они что-то напутали, они не туда заехали, они зашли в другой офис...