Не спеши умирать в одиночку - Гайдуков Сергей - Страница 45

— А ты ему поверил? Ты Шоте поверил?! — Тамара недоуменно уставилась на меня, будто я только что ляпнул несусветную глупость. Впрочем, может, что и ляпнул. — Он же врал, Шура, врал как сивый мерин...

— Зачем? — Мне стало даже как-то неудобно: Шота, такой улыбчивый и располагающий к себе мужчина в белом костюме — и вдруг врет. И кому врет — мне, человеку, которому и киллеры на джипе не положены. Несолидно. — Зачем он мне врет?

— Откуда я знаю? Зачем вообще люди врут — чтобы ввести других людей в заблуждение, а потом этих заблудившихся поиметь.

— То есть, — уточнил я, — Шотик собирается поиметь тебя и меня? На фига ему это?

— А ты сам подумай. Тебе вообще полезно думать. Представь, что будет, если ты поверишь Шоте, если ты решишь, что убийцу Джорджика нашли...

— Я... Я обрадуюсь. И успокоюсь.

— Так, — одобрительно кивнула Тамара. — Мыслительный процесс пошел. Дальше.

— Я перестану дергаться, перестану бегать вместе с тобой по всяким стремным местам...

— Не перестанешь, потому что найти убийцу — это не значит найти деньги Джорджика, — уточнила Тамара. — А уговор у нас с тобой был именно про деньги.

— Я перестану думать об угрозе со стороны этого убийцы... Я решу, что я и ты теперь в безопасности...

— Вот! — Тамара хлопнула ладонью по столу, и я вздрогнул от неожиданности. — Это значит, что ты расслабишься, а как только ты расслабишься, тут тебя и поимеют!

Я перевел дух. Эта женщина кого угодно доведет до нервного срыва. Но я, кажется, буду в этом списке доведенных под номером один.

— Поимеют, — сказал я, стараясь дышать глубоко и ровно. — Допустим. Только вопрос-то остается — на фига? Зачем такие сложности, если он мог вот только что застрелить меня? Прямо через кровать. Он же меня не застрелил! Кажется...

— Ох, Шура, Шура, — Тамара сокрушенно покачала головой. — Какой же ты все-таки недалекий. Вот скажи, пожалуйста, зачем, по-твоему, приходил Шотик?

— Как зачем? Проведать тебя. Он же сам сказал...

— Здоровьем моим поинтересоваться, что ли? — фыркнула Тамара. — Проведать... Нет, Шура, дело в другом. Я все-таки Шотика получше знаю...

— Ну и что?

— Неровно он ко мне дышит, вот что, — не без гордости заявила Тамара. — Ты же под кроватью лежал, только ботинки его видел. А я глаза его видела. Там все было написано...

— Горячий грузинский парень, — пробормотал я и отвернулся, чтобы включить магнитолу. Или чтобы Тамара не видела выражения моего лица.

Приемник включился и сказал: «...А наш музыкальный час продолжает горячий летний хит группы „Внезапный оргазм“ „Не залетай, моя малышка“. Эту песню нас просили поставить вожатые из летнего лагеря „Улыбка“ для вожатой второго отряда...»

— Ну, тогда полный маразм, — перебил я приемник. — Шотик хочет тебя, я ему мешаю, но он все равно меня не убивает. Хотя мог бы.

— Он романтик в отличие от тебя, Шура, — пояснила Тамара, опасливо поглядывая на приемник. — Он не может убить человека на глазах женщины, а потом лезть к этой женщине с нежностями.

— Он убьет меня в более интимной обстановке, — понял я. — Что ж, теперь я от тебя никуда. Хоть на коврике, хоть под кроватью, но буду с тобой, чтобы твой романтический друг меня не ликвидировал... А твой романтический друг случайно не пришил в прошлый понедельник Джорджика, чтобы потом подкатить к тебе с нежностями?

— Я думала об этом, — сказала Тамара. — Я много о чем думала, и вот что я тебе скажу. Джорджика убили неделю назад. И что мы узнали за прошедшую неделю? Мы знаем наверняка только одно: Джорджика мог убить кто угодно. Есть куча людей, у которых на Джорджика был зуб. У Шотика был зуб, у меня, допустим, был зуб, у какой-нибудь секретарши Юли был зуб, потому что Джорджик так меня и не бросил... У Михи был зуб — может, он все-таки не вернул Джорджику долг и не собирался его возвращать? У тех типов, которым нужна дискета, тоже был здоровый зуб. Куча людей, и каждый из них мог замочить Джорджика. Вопрос в том, кто оказался самым шустрым и где теперь деньги Джорджика...

Приемник сыграл бодрый рекламный мотивчик, а потом сурово произнес: «А сейчас новости криминала. В седьмое отделение милиции явился с повинной гражданин К., 1916 года рождения. К. сознался в совершенной им в 1967 году краже. Тогда он похитил из магазина „Продукты“ пять бутылок пива и две буханки хлеба. К. отпущен под подписку о невыезде...»

— Надо посмотреть дискету, — упрямо повторил я в который уже раз. — Мы сидим и гадаем на кофейной гуще, а там, может быть, все объясняется, все разложено по полочкам...

— По полочкам разложено — это в морге, — сказала Тамара. — Отдай ты эту дискету ментам, пусть у них голова болит.

— А если там сказано, куда Джорджик перевел деньги?

— Тогда не отдавай.

Приемник разразился веселым перезвоном монет, после чего принялся объяснять положение дел в финансовой сфере: «Как выразился наш эксперт, курс доллара как поднялся на прошлой неделе, так с тех пор стоит и падать не собирается. Спрос на векселя областного правительства не изменился и по-прежнему равняется нулю. Не подтвердились слухи о приезде в наш город популярного французского актера Алена Делона для рекламы этих векселей. Вместо Делона векселя будет рекламировать московский актер Жевунов, которого вы все, дорогие радиослушатели, запомнили по роли маньяка-убийцы в сериале „Кранты“. Также в наш город прибыл глава концерна „Росвооружение“. Он побывал на ряде городских предприятий, производящих военную технику, и обсудил с руководством предприятий перспективы их дальнейшего развития. Глава „Росвооружения“ опроверг слухи о поставках новейших систем ПВО югославской армии...»

— Интересно, что имел в виду Шота, когда сказал: «Вы все узнаете». Откуда мы узнаем?

— Я же тебе объяснила, он все тебе наврал.

— А я тебе тоже сказал: для вранья это слишком сложно. На самом деле у Гиви возможностей найти убийцу побольше, чем у меня. Неудивительно, что он сработал быстрее.

— Вот увидишь — все это вранье...

— Может быть. Кстати, что это там была за фраза: «Хреновый из тебя любовник?» Если у нас ничего не было, тогда с чего такие замечания?

— Чтоб ты знал: хороший любовник — это тот, кто быстро раздевается и еще быстрее одевается. И еще он очень хорошо прячется, чтобы не скомпрометировать женщину. И он не чихает под кроватью.

— Ты сначала сказала, что я хреновый любовник, а потом уже я чихнул...

— Вот видишь! Я заранее все знала. Хреновый из тебя любовник, Шура.

«Ну а теперь, — проворковал приемник, — по просьбе учителя музыки Морозова мы повторно зачитаем список женских эрогенных зон, составленный американскими учеными. Под номером тридцать пять в этом списке точка в пяти сантиметрах под правой лопаткой. Под номером тридцать четыре...»

— Бред какой-то! — Тамара с размаху хлопнула рукой по кнопке, и динамики замолчали. — Откуда они взяли эти тридцать пять?!

Спал я после этого не то чтобы на коврике, но на собачьих условиях — с обязанностью гавкать, если хозяйке будет грозить опасность, но без права на что-либо большее. Короче говоря, меня поместили на кухне. Я долго не мог уснуть. Слушал приемник.

4

А в понедельник с утра мы потащились на поклон к Лисицыну. Причем проходило все это прежним образом — с паническим ожиданием опасности со всех сторон, с легкой дрожью в коленях и с холодным потом между лопаток, несмотря на летнюю жару. Мне очень хотелось перемещаться ползком, чтобы уж совсем стать незаметным, но я предположил, что снайпер может сидеть на крыше, и отказался от этой идеи.

И все-таки мы добрались. Лисицын посмотрел на наши бледные лица и недоумевающе спросил:

— Болеете, что ли? Выглядите вы как-то... Не очень.

— Болеем, — мрачно сказала Тамара. Она нацепила солнцезащитные очки и не сняла их в лисицынском кабинете, чтобы, как она выразилась, не выдать себя испуганными зрачками. Тем не менее право рассказывать дивную историю про забытую расческу и обнаруженный труп Тамара предоставила мне. То есть врать должен был я, глаза бегать должны были у меня, а в черных очках сидела Тамара. Очень логично.