Последний русский - Панов Евгений Владимирович - Страница 2

И вот стол накрыт, шашлычки, истекая жирком, доходят над пышущими жаром углями. За стол уселись все вперемешку. Я, по традиции, колдовал над мангалом, но при этом первый тост всегда был за мной.

– Ну, с приездом! – голосом генерала Иволгина из «Особенностей национальной охоты» произнёс я. – У-У-УРА!

– Ура-а-а! – разнеслось по лесу, и пластиковые стаканчики с различным содержимым сошлись над столом.

– Ну что, сколько? – Андрей с интересом посмотрел на всех.

– Два часа, – раздалось с одного конца стола.

– Нет, не меньше трёх, – возразили им с другого конца.

– А ты что скажешь, Старый? – Андрюха обратился ко мне.

– Час, не больше. – Я посмотрел на небо. Начинало вечереть.

– А о чём это вы? – не понимая, спросила Ирина.

– Это мы спорим, через сколько егерь появится, – разъяснили ей соседи по столу.

– И что нам за это, – она кивнула на костёр и мангал, – будет?

– Да ничего, – я пожал плечами. – Литр водки и закусить. Всё уже приготовлено заранее. Это, конечно, территория заповедника, но если не свинячить и не пилить деревья, то культурно отдохнуть можно. Кроме того, егерь – наш общий знакомый, так что договоримся.

Егерь появился у наших палаток через 45 минут. Поздоровавшись, он обошёл наш лагерь, осмотрел костровище, с удовольствием выпил стакан наливочки и закусил копчёной говядинкой. Получив от нас презент, он напомнил о пожарной безопасности и, вскочив в седло своей лошадки, не спеша уехал прочь.

– И как ты, Старый, угадал? – с интересом спросил Андрей.

– А я и не угадывал, – хохотнул я. – Когда ехали, я видел его Россинанта стреноженного. Вот и прикинул, сколько времени Ильдар будет выжидать, пока мы поляну накроем, чтобы приехать к столу. Я и говядину копчёную из-за него взял, он свинину не ест.

Посиделки постепенно набирали оборот. Исчезла скованность у наших новых друзей, завязались разговоры. Что ещё может быть лучше хорошей компании, прекрасной природы и вкусной еды? Начало темнеть, и все расселись возле костра, от которого расходились волны тепла. Под треск сгорающих дров я достал гитару. Вот только песни у меня сегодня почему-то были какие-то грустные. Перед глазами стояла картина – жена и дочка, машущие мне вслед рукой. Народу скоро вся эта лирика надоела, и все возжелали танцев. Пришлось запускать генератор. Поляна озарилась приглушённым светом светильников, и Андрюха врубил магнитофон. Он весь вечер увивался вокруг Ирины и сейчас под медляк топтался с ней в обнимку, шепча что-то на ушко, от чего она смеялась, откидывая голову и показывая своему воздыхателю свою точёную шейку. А мне что-то стало совсем муторно. Захотелось всё бросить и уехать домой, к своим девчонкам. Остановило лишь то, что я уже немного выпил, а выпимши я за руль ни при каких обстоятельствах не сяду.

Было уже далеко за полночь, когда все начали расходиться по палаткам. Я расположился в своей «буханке», благо она у меня оборудована для таких случаев. Долго ворочался и, наконец, провалился в какое-то подобие сна. Утро только вступало в свои права и туман клубился в низинах, когда я, кряхтя и оправдывая своё прозвище, выбрался из спальника. Сложил дрова в костровище и дождавшись, когда языки пламени с весёлым задором начнут вгрызаться в древесину, подвесил над костром пару больших чайников. Народ сейчас начнёт просыпаться, и свежий чаёк будет в самый раз. Из Андрюхиной палатки показалась растрёпанная голова Ирины. Осмотревшись вокруг и увидев меня, она смущённо улыбнулась и скрылась в палатке. Ха, ну кто бы сомневался. Ну да дело молодое. Андрюха – парень холостой, так что может себе позволить закрутить с симпатичной девчонкой. Глядишь, и сложится у них.

Постепенно к костру погреться у огня начали собираться все остальные. Горячий чай и немудрёный перекус взбодрили всех. По-быстрому приготовили завтрак и после него отправились на вершину Яман-Тау. В лагере оставили дежурных из тех, кто не пожелал штурмовать гору. Я и сам хотел было остаться, но что-то словно потянуло меня. С несколькими привалами наконец добрались до вершины. Да, оно того стоило. Вид отсюда на Уральские горы открывается просто фантастический. Наши московские друзья как заворожённые стояли и глядели на простирающиеся вокруг красоты. Когда все вволю нафотографировались и населфились, расположились на вершине и устроили небольшой перекус. Девчата решили отойти попудрить носики. Спустя примерно пять минут оттуда, куда они ушли, раздался чей-то крик.

– Помогите!!!

Мы с парнями бросились туда. Возле какой-то дыры в земле на четвереньках стояли наши дамы и пытались до чего-то внизу дотянуться.

– Там Света сорвалась вниз и висит… – В глазах Ирины была паника.

Перегнувшись через край дыры, посмотрел вниз. Там, вцепившись руками в какой-то торчащий кусок арматуры, в паре метров от поверхности над чёрной бездной висела Светлана.

– Света, держись! Сейчас я тебя вытащу! – Я скинул с себя куртку. – Все куртки сюда, живо! – прикрикнул на остальных.

Связав между собой рукава курток в импровизированную верёвку и намотав один её конец на руку, другой отдал парням. Не бог весть что, но выдержать должно.

– Я больше не могу! – раздался снизу приглушённый голос Светы. – У меня руки разжимаются.

Всё, времени на рефлексии нет. Стараясь во что-нибудь упереться ногами, я начал спускаться вниз. Кое-как дотянулся до руки девушки и, схватив её за запястье, потянул наверх. И в этот самый момент сбоку раздался скрежет, и прут, за который держалась Светлана, полетел вниз со здоровенным куском старого бетона. Чувствуя, что рукав со второй руки начал соскальзывать, резким движением буквально швырнул девушку наверх. В суставе раздался какой-то хруст, а другая рука вместо импровизированной верёвки хватанула пустоту. Как в замедленном кино увидел удаляющийся проём, Светлану, которую успели подхватить сверху, и краешек белого облака, что решило заглянуть со своих высей в дыру в земле. Светлое пятно всё удалялось и удалялось, и последней моей мыслью было: «Как же теперь мои девочки без меня будут?» Удар и… ТЬМА.

Глава 1. Смерть – это только начало

– Хватит валяться! Давай, просыпайся! – раздался незнакомый приятный женский голос. – Я же знаю, что ты уже проснулся, так что давай, открывай глаза.

– Иди на фиг! – лениво ответил я. – У меня отпуск, я спать хочу.

– Ну ни фига себе, у тебя отпуск, – возмутился голос, – отдыхать так устанешь.

Хотел было уже послать говорившую в пешее эротическое путешествие, как вдруг понял, что её-то я и не слышал. Слова раздавались прямо у меня в голове. Блин, это что, шиза?

– Сам ты шиза, – обиделся голос. – Я, между прочим, биокибернетический экспериментальный симбиот. Единственный в своём роде. Так что можешь уже начинать гордиться.

– Кто? – не понял я. – И вообще, что здесь, на фиг, происходит?

– Ты глаза вначале попробуй открыть, а потом поговорим.

Глаза удалось открыть с большим трудом. Как будто не веки открывал, а тяжеленные железобетонные створки поднимал. Надо мной нависала крышка, на внутренней поверхности которой имелись какие-то технологичные устройства. Я попробовал поднять руку к лицу, чтобы протереть глаза, и… не смог. Ни руки, ни ноги меня не слушались. Я запаниковал. Это что, меня парализовало? В памяти всплыла картина висящей над чернотой девушки, треск ломающегося перекрытия и удаляющийся куда-то вверх проём. Потом удар, мгновение боли и… всё. Больше ничего не помню. Это, получается, я сорвался, упал на дно какой-то шахты и сломал позвоночник. И теперь до конца своих дней буду лежать в виде овоща, делая все дела под себя? Ну уж нет! Лучше смерть, чем такое! Обузой семье быть я не желаю.

– Ну всё, ты закончил? – спросил голос в голове с какой-то усмешкой. – Готов теперь выслушать?

– Наверное, готов. – Хотя я был в этом не совсем уверен. Как-то не хотелось услышать, что стал калекой.