Восьмое правило волшебника, или Голая империя - Гудкайнд Терри - Страница 52

– Мы другие, – убежденно покачал головой Оуэн. – С самого рождения мы не остаемся одни. Все бандакарцы очень связаны. Мы зависим друг от друга, заботимся друг о друге, проводим друг с другом все время. Мы и готовим, и стираем и работаем вместе. Вместе спим в доме. Наша жизнь – жизнь просвещенных, в которой главное – общение между людьми, близость. Нет высшей ценности, кроме как быть вместе.

– Итак, когда кто-то из вас – ребенок – изгоняется, он становится несчастным? – спросил Ричард, притворившись удивленным.

Парень сглотнул, по его щеке катилась слеза.

– Ничего не может быть хуже. Быть отлученным, вдали от остальных – самое страшное, что может произойти с человеком. Быть выброшенным в холодную жестокость мира – это ужасно.

Даже говоря об этом наказании, Оуэн весь принялся дрожать.

– И поэтому иногда птицы хватают таких детей, – произнес Ричард голосом, полным сострадания. – Когда они одиноки и беззащитны.

– Когда ребенка наказывают и должны отлучить, мы принимаем все меры, – Оуэн вытер ладонью слезы. – Мы никогда не выгоняем его ночью, потому что ночью обычно охотятся птицы. Детей наказывают только днем. Но когда мы остаемся одни, мы оказываемся беззащитными перед всеми ужасами и жестокостью этого мира. Остаться одному – ничего не может быть хуже! Мы очень стараемся не наказывать детей. Ребенок, которого один раз наказали, больше никогда не ведет себя неправильно. Нет большей радости для него, чем возвращение к родным и друзьям.

– Значит, для твоего народа изгнание – самое суровое наказание.

Оуэн смотрел вдаль.

– Конечно.

– Там, откуда я родом, мы тоже любим собираться вместе и веселиться. Мы ценим время, проведенное вместе. Когда мы уезжаем надолго, то всегда спрашиваем, как поживают наши знакомые.

– Тогда ты понимаешь, – улыбнулся Оуэн.

Ричард кивнул, вернув парню улыбку.

– Но иногда бывают люди, которые ведут себя неправильно, даже уже будучи взрослыми, – Лорд Рал целеустремленно шел к выяснению истины. – Мы делаем все, что можем, но иногда кто-нибудь совершает что-нибудь неправильное, и такие люди знают, что поступают дурно. Они могут солгать или украсть. Или даже хуже, иногда люди намеренно причиняют боль другим людям – разбойничают, насилуют женщин или убивают других людей.

Оуэн не смотрел на Ричарда. Его взгляд был направлен в землю.

– Когда кто-то совершает нечто подобное в твоей стране, что делает твой народ? – Продолжая говорить, Ричард медленно ходил вокруг Оуэна. – Как просвещенные люди судят преступления, совершенные против людей?

– Мы удаляем корни такого поведения в детстве, – быстро ответил Оуэн. – Мы делим все поровну, поэтому никому не придет в голову красть. Люди воруют, потому что завидуют другим. Мы показываем таким людям, что мы не лучше их, и поэтому у них нет нужды скрывать свои страхи от других. Мы учим их быть просвещенными и отвергать такое поведение.

Ричард невозмутимо повел плечами. Кэлен подумала, что он готов был задушить Оуэна, но он вел себя понимающе и спокойно. Она уже видела его таким. Ее муж был Искателем Истины, названным самим Первым волшебником. Ричард выполнял свой долг Искателя, ища истину. Иногда с помощью меча, иногда с помощью слов.

Ричард обезоруживал людей своими вопросами, но в данном случае Кэлен поражалась тому, как спокойно чувствует себя Оуэн. Эта мягкая манера задавать вопросы вела к получению ответов, которых Кэлен никогда бы не добилась.

Женщина поняла, что она сама была причиной того, что произошло с бандакарцами.

– Мы оба знаем, Оуэн, что даже если бы людей захотели изменить, ничего бы не вышло. Некоторые люди просто не хотят меняться. Сейчас они творят много ужасного. Даже среди цивилизованных народов есть нелюди, стремящиеся к насилию и разрушению, несмотря на все наши усилия. Что еще хуже, если не препятствовать насилию, такие люди подомнут под себя все общество. – Ричард продолжал искать истину все таким же спокойным тоном. – Объясни мне, если среди вас есть насильник, то ты ведь не сможешь позволить ему насиловать женщин? Если кто-то совершает убийство, ты не позволишь ему угрожать всей империи, так ведь? И высшую культуру, в особенности, нельзя винить за желание остановить поведение, угрожающее просвещенным людям... Но вы избегаете всех форм насилия, и разве смогли бы вы наказать человека – обречь убийцу на смерть, – если на самом деле отрицаете насилие? Как вы поступаете с такими людьми? Как просвещенный народ наказывает за «мокрые» дела, такие, как убийство?

Оуэн вспотел. Он не мог отрицать, что убийцы существуют – Ричард сам доказал ему это.

– Э-э, – парень опять замялся и проглотил слюну. – Как ты сказал, мы – просвещенный народ. Если кто-нибудь причинит вред другому, мы его открыто осуждаем.

– Осуждение, – Ричард приблизился к нему, пристально смотря в его лицо. – То есть вы осуждаете действия преступника, но не самого человека. Даете ему второй шанс.

– Да, так, – Оуэн вытер пот и посмотрел на Ричарда. – Мы много делаем для того, чтобы такие люди исправились. Мы понимаем, что их проступки – крик отчаяния, поэтому мы наставляем их в просвещении. Помогаем осознать, что боль, причиненная одному, отразится на всех, и что они – возлюбленные наши, а значит, вред, нанесенный народу, причинен ими самим себе. Мы выказываем им сочувствие и понимание.

Кэлен поймала руку Кары и твердым взглядом попросила ничего не говорить.

– Понимаю, – Ричард медленно ходил вокруг Оуэна, кивая головой, словно соглашаясь. – Вы делаете все для того, чтобы они не повторили своих проступков. – Оуэн обрадовался, что Ричард его понимает, но пока не мог знать, к чему тот клонит. – Но бывали случаи, когда после порицания и наставления такие люди снова совершали те же, а иногда еще более тяжкие преступления. И тогда вам становилось ясно, что они не собирались меняться и продолжали угрожать общественному порядку, безопасности и доверию. Верные только себе, такие люди несут в себе то, что все вы отрицаете, – насилие, пытаясь навязать обществу свои законы.

Туман начал рассеиваться. Оуэн сидел на ящике, дрожащий, испуганный и одинокий. Некоторое время назад он уклончиво отвечал на самые прямые вопросы, а сейчас Ричард вынуждал его говорить открыто.

Фридрих почесал лошадь за ухом. Дженнсен присела на камень, Бетти примостилась у ее ног. Том стоял рядом с девушкой, положив на ее плечо ладонь и наблюдая за человеком, которого коснулась Кэлен. Мужчина безучастно сидел в стороне, ожидая приказа госпожи. Кара стояла рядом с Кэлен, готовая к неприятностям и очевидно увлеченная историей народа Оуэна. Она выглядела так, словно долгое время с трудом держала язык за зубами. Впрочем, так оно и было.

Кэлен разделяла настроение Кары и была ошеломлена историей таинственной империи, которую Ричард так легко и непринужденно вытянул из парня, намеревавшегося его отравить. Кэлен не представляла, чего муж хочет добиться своими само-собой-разумеющимися вопросами. Связаны ли как-то способы наказания в этой империи с тем, что Ричарда отравили? Одно ей было ясно – он знал, к чему клонит, и быстро шел по выбранному им пути к свету истины.

– Что вы тогда делаете? – Лорд Рал остановился перед Оуэном. – Когда не способны изменить того, кто стал для всех опасен? Что просвещенные делают с такими людьми?

Оуэн заговорил тихим голосом, ясно слышимым в утренней тишине.

– Мы изгоняем их.

– Изгоняете... Посылаете их через границу?

Оуэн кивнул.

– Но ты ведь сказал, что переход через границу равен смерти. Вы не могли посылать их просто так через границу, иначе вы обрекли бы их на смерть. Где-то должно быть место, через которое они проходили. Особое место. Место, куда вы могли их изгнать, не убивая, но такое, откуда они не смогли бы вернуться и снова причинить вам зло.

Оуэн покивал головой.

– Да. Есть такое место. Перевал, через который идет граница, крутой и ненадежный. Но есть тропа, которая ведет к границе. Древние, те, кто защитил нас, воздвигнув границу, оставили и тропу. По тропе можно миновать границу. Спускаясь с гор, идти по ней очень тяжело, но возможно.