Восьмое правило волшебника, или Голая империя - Гудкайнд Терри - Страница 33

Хотя Кэлен и родилась, обладая силой и ощущая ее внутри себя, она всегда казалась Исповеднице непонятной, непостижимой, невообразимой и далекой. Кэлен знала, что она чувствует себя так, пока не отпустит силу. Но как только захватывающая дух глубина силы вырывалась наружу, она сливалась с нею и трепет отступал. И хотя Кэлен много раз давала волю своей власти, она всякий раз оставалась поражена собственным могуществом.

Кэлен одарила насильника холодным взглядом, готовая к тому, чтобы применить свою власть и силу.

Когда он бежал к ней, время принадлежало ему.

Теперь время принадлежит ей.

Она чувствовала кожей каждую грубую нитку его рубахи, а под ней – каждый жесткий волос его груди.

Биение сердца, вызванное неожиданным нападением врага, прошло. В мире остались только двое – она и этот человек, – навечно связанные тем, что произойдет. Он выбрал свою судьбу, когда решил напасть на них. Уверенность Кэлен исключала эмоции, и она не чувствовала ничего – ни радости, ни облегчения, ни ненависти, ни отвращения, ни жалости, ни сожаления.

Кэлен спрятала эмоции, чтобы открыть путь потоку силы, освободив его.

Теперь у врага не было шанса.

Он – ее.

Лицо громилы было перекошено опьянением уверенности в том, что он – непобедимый герой, который поимеет ее, единственный, в чьих руках находится сейчас ее жизнь.

Кэлен отпустила силу.

Ее намерение, ее роль женщины, от рождения слабого и подчиненного мужчине существа, немедленно изменились, превратившись в силу, способную менять природу сознания.

В темных глазах мужчины промелькнула искра подозрения, что началось нечто неотвратимое. Затем в мгновение он потерял и всю свою жизнь и все, что знал прежде. Все, к чему он когда-либо стремился, о чем думал, ради чего трудился, на что надеялся, кому молился, чем обладал, кого любил и ненавидел... все потеряло смысл.

В ее глазах враг увидел безжалостность, и это заставило его в ужасе оцепенеть.

Беззвучный гром расколол воздух.

Сила была в одно и то же время древняя и великолепная, она была и совершенна, и ужасна.

Кэлен видела, что он потерял саму мысль о собственном «я». Восприятие себя как личности было вытеснено суровой магией, навсегда разрушившей того, кем был этот человек.

Сила удара потрясла воздух.

Звезды содрогнулись.

Искры костра рассыпались по земле, по которой кругами расходился удар, поднимая пыль. Могучая волна заставила деревья потерять листья и иголки.

Он был ее.

Тяжеленный мужлан слетел с Кэлен, как пушинка, и женщина неторопливо поднялась на ноги. Недавний противник отлетел назад и упал, пропахав лицом землю.

Торопливо он рухнул на колени. Руки сложились в молитвенном обращении. На глазах появились следы. Его рот, еще мгновение назад искаженный в похотливом ожидании, теперь избороздила настоящая мука.

– Пожалуйста, госпожа, повелевай! – запричитал он.

Кэлен брезгливо посмотрела на него, наградив новой в ее жизни эмоцией – глубочайшим презрением.

15

По безмолвному лагерю разносилось испуганное блеяние Бетти. На земле в беспорядке валялись тела. Схватка закончилась. Ричард с мечом в руке бросился к Кэлен. Дженнсен застыла у костра, а Кара ходила между тел, проверяя, есть ли живые.

Кэлен гордо прошествовала мимо отмеченного ее властью человека и направилась к Дженнсен. Ричард встретил ее на полпути и обнял жену свободной рукой.

– Ты в порядке?

Кэлен кивнула, быстро оглядев лагерь в поисках нападающих, но увидела только трупы.

– Как ты? – спросила она.

Ричард словно не услышал ее. Его рука обхватила ее талию.

– Добрые духи... – кинулся он к одному из тел.

Это был Сабар.

Дженнсен стояла рядом, дрожа от страха, широко распахнув глаза и сжимая в руке нож. Кэлен обняла девушку, шепча, что все позади, все кончилось, все будет хорошо.

– Сабар... он... защищал меня... – всем телом Дженнсен прижалась к старшей подруге.

– Я знаю, знаю, – утешала Кэлен.

Она видела, что Ричарду уже не имеет смысла торопиться переворачивать Сабара. Рука молодого человека безжизненно откинулась. Сердце Кэлен упало.

Тяжело дыша, в лагерь вбежал Том. Он истекал потом и кровью. Дженнсен всхлипнула и бросилась ему на шею. Он бережно обнял девушку и прижал ее голову к плечу, пытаясь выровнять дыхание.

Бетти испуганно блеяла рядом с повозкой, не сразу откликнувшись на зов Дженнсен. Дрожащая козочка бросилась к хозяйке и спряталась в ее юбках. Том беспокойно вглядывался в темноту.

Кара неторопливо шла между тел, выискивая признаки жизни. В большинстве случаев можно было не сомневаться в состоянии лежащих. Там и сям она замечала на трупах следы собственного сапога или эйджила. Все были мертвы.

Кэлен мягко положила руку на плечо склонившегося над телом Сабара Ричарда.

– Сколько людей должны еще погибнуть, за преступление быть свободным, за грех жить своей жизнью? – тихим голосом произнес он.

Кэлен видела, что Ричард все также до белых костяшек на пальцах сжимает Меч Истины. Магия меча гневно плясала в его зрачках.

– Сколько?! – повторил он.

– Не знаю, Ричард, – прошептала Кэлен.

Лорд Рал бросил яростный взгляд на мужчину, все еще стоящего на коленях в центре лагеря. Он склонил голову, сложив руки в умоляющем жесте, и весь трясся от страха.

Как только Исповедница касается человека, он забывает о том, кем был прежде. Эта часть его сознания навсегда стирается. Кем он был, зачем он был – всего этого больше не существует.

Магия власти Исповедницы изменяет все стремления и желания. Ничто больше не имеет значения. Единственной целью жизни тех, кого она коснулась, становится служение Исповеднице, выполнение всех ее приказаний, ответ на любой ее вопрос.

Те, кого коснулись, исповедуются в любом преступлении. Именно для этого и были созданы Исповедницы. Цель у них всегда была той же, что и у Искателя – истина. В войну не было ничего более важного, чем истина.

Мужчина, которого коснулась Кэлен, страдал от того, что она ничего ему не приказывает. Для такого человека не было ничего более мучительного, чем незнание желаний Исповедницы. Существование без выполнения ее желаний становилось бессмысленным. Если Исповедница ничего не прикажет, тот, кого она коснулась своей властью, умрет.

Что бы она сейчас ни спросила – его имя или интимное прозвище, он открылся бы ей с беспредельным восторгом. Если бы она попросила его убить любимую мать – он сделал бы это с безграничной радостью. Он был бы счастлив все ей открыть, все отдать и все исполнить – лишь бы она наконец отдала хоть какое-нибудь приказание.

– Выясним, что это значит, – с угрозой сказал Ричард.

Кэлен в изнеможении посмотрела на стоящего на коленях человека. Она так устала, что едва держалась на ногах. Она тяжело дышала, пот стекал по груди. Ей необходимо отдохнуть, но сейчас было нечто более важное.

Пока Ричард и Кэлен шли навстречу поверженному на колени мужчине, его глаза неотрывно следили за направлявшейся к нему женщиной.

Вдруг Ричард замер. В грязи под его ногами лежали обломки статуи, которую принес Сабар. Изваяние было разбито на множество неузнаваемых кусочков, и только по прозрачному янтарю можно было догадаться, что это.

В письме Никки сказала, что статуя им больше не нужна. Это предупреждение – предупреждение о том, что Кэлен каким-то образом нарушила защитный экран, который запечатывал нечто опасное.

Кэлен не знала, от каких опасностей хранила их печать, но боялась, что слишком хорошо знает, как она ее сломала.

Еще больше женщину страшило то, что по ее вине нарушена магия меча Ричарда.

В отчаянии Кэлен стояла над обломками, неотрывно смотря под ноги.

– Не позволяй своему воображению уводить тебя, – муж обнял ее за талию. – Мы пока не знаем, что это и не можем быть даже уверены, правда ли это. Возможно, это ошибка.

Кэлен хотела бы поверить в это.