Гости профессора Панина - Небоходов Алексей - Страница 11

Юрий насмешливо фыркнул.

– Правда? А что, если она окажется хуже, чем мы можем себе представить?

Комната вновь погрузилась в тишину. Тени на стенах казались живыми, как будто сама дача следила за их разговором, поглощая каждое слово.

Тусклый свет старинной настольной лампы отбрасывал причудливые тени на массивный дубовый стол и стену с книжными полками. Тени, словно живые, дрожали и изгибались, следуя за мягким треском горящего камина. Николай Васильевич сидел за столом, устало опустив плечи, его руки лежали на тёмной деревянной поверхности, а взгляд был устремлён куда-то вдаль, за окно, где ночная мгла скрывала сад.

В кресле напротив расположился Виктор. Его безукоризненно выглаженный костюм и уверенный вид контрастировали с мрачным интерьером кабинета. Он держал в руке бокал коньяка, но не пил. Взгляд его был прикован к профессору, в глазах читались напряжение и одновременно неотступная решимость.

– Николай Васильевич, – голос Виктора нарушил долгую тишину, но звучал он мягко, почти успокаивающе. – Вы не должны останавливаться. Несмотря на всё, что произошло. Несмотря на это убийство. Вы слишком близко подошли к настоящему прорыву. Нельзя позволить этому остановить вас.

Профессор медленно поднял глаза, на его лице отразилась тяжесть мыслей, которые он, казалось, не хотел делить даже с этим человеком. Он провёл рукой по волосам, пытаясь собраться.

– Виктор, ты даже не представляешь, насколько сложно нести этот груз, – проговорил он наконец, его голос был тихим, но твёрдым. – Я не знаю, как долго ещё смогу. Если со мной что-то случится… – Николай Васильевич замолчал, будто это признание давалось ему слишком тяжело. – Позаботься об Але. Она ещё слишком молода, чтобы понять, насколько опасен этот мир. Особенно теперь.

Глаза Виктора потемнели, он откинулся в кресле, положив ногу на ногу. Он внимательно смотрел на старика, его лицо оставалось невозмутимым, но руки крепче сжали бокал.

– Не говорите так, Николай Васильевич, – ответил он наконец, и в его голосе прозвучала настойчивость. – Ничего с вами не случится. Но если вдруг… – он на мгновение замолчал, подбирая слова, – если вдруг это произойдёт, я обещаю: Аля будет в безопасности. Но вы должны дать мне обещание взамен. Не бросайте свою работу. Мы зашли слишком далеко, чтобы отступить.

Профессор ничего не ответил. Он встал из-за стола, прошёл к книжному шкафу и провёл рукой по корешкам книг, будто искал в них ответы. Лёгкий треск камина подчёркивал тишину, а тени от огня на мгновение пробежали по его лицу, высвечивая усталость и нечто большее – страх.

– Виктор, ты знаешь, что прибор уже существует, – произнёс он наконец. Голос его стал тише, почти шёпот, но каждое слово звучало отчётливо. – Но знание о нём слишком опасно. Даже для нас.

Виктор медленно выпрямился в кресле. В его глазах вспыхнул интерес, но он сдерживал себя, стараясь говорить спокойно.

– Если он существует, мы должны его использовать. Может, не сейчас, но вскоре. Покажите его мне, Николай Васильевич. Я должен знать, что именно вы создали.

Профессор обернулся. На его лице отразился целый спектр эмоций: усталость, страх, сомнение, но за всем этим скрывалась твёрдость.

– Пока ещё рано, – сказал он твёрдо, глядя прямо в глаза Виктору. – Этот прибор не игрушка. Это инструмент, который способен изменить само понятие времени. Если он попадёт в чужие руки… – его голос затих, он отвернулся к полкам. – Последствия будут катастрофическими.

Виктор поднялся из кресла и подошёл ближе, поставив бокал на стол. Его голос стал мягче, но настойчивее.

– Николай Васильевич, я ваш друг. И ваш партнёр. Я никогда не стану использовать это открытие против вас. Но я должен быть уверен, что оно в безопасности. Я должен знать, что оно под контролем.

Профессор долго смотрел на него, словно пытаясь оценить искренность его слов. Затем он медленно покачал головой.

– Нет, Виктор. Ещё не время. Если этот прибор увидит свет раньше, чем мы будем готовы, это уничтожит всё. Всё, что мы создали. И нас самих.

Виктор глубоко вдохнул, его лицо вновь стало сосредоточенным. Он посмотрел на старика с пониманием, но в его глазах мелькнула тень разочарования.

– Хорошо, – наконец произнёс он. – Но я надеюсь, вы доверите мне эту тайну, когда придёт время.

– Обещаю, – кивнул профессор, возвращаясь к своему столу. – Когда придёт время. Но пока всё должно оставаться здесь. В этом доме. В тайне.

Комната снова погрузилась в тишину. Тени от огня танцевали на стенах, словно высвечивая невидимые границы секретов, которые разделяли этих двух людей. Тиканье старинных часов звучало как мерное напоминание о времени, которое этот дом, возможно, уже не подчинялся.

Профессор повернулся к книжному шкафу, его пальцы скользили по корешкам книг, но мысли явно витали где-то далеко. Он стоял так несколько мгновений, прежде чем заговорить, его голос звучал тихо, но в нём чувствовалась усталость.

– Виктор, ты ведь знаешь… Ольга была для меня больше, чем просто старый друг.

Виктор медленно поставил бокал с коньяком на стол и внимательно посмотрел на профессора. Его лицо осталось серьёзным, но в глазах мелькнуло что-то вроде понимания.

– Я догадывался, – произнёс он, голос его был ровным. – Но я думал, это было давно. Когда вы были молоды.

– Это так, – профессор слегка кивнул и отвернулся к окну, за которым клубилась густая тьма ночи. – Но её влияние никогда не исчезало. Она… – он замолчал, будто выбирая слова, – она была частью моей жизни слишком долго, чтобы просто исчезнуть из неё. Даже когда наши пути разошлись, она всегда возвращалась.

Виктор опёрся локтями на стол, скрестив пальцы, и наклонился чуть вперёд.

– Она ведь была вашей любовницей, не так ли? – спросил он прямо, его голос звучал спокойно, но в нём угадывалась скрытая осторожность.

Профессор не сразу ответил. Он обернулся, его взгляд стал тяжёлым, словно эти слова, наконец произнесённые, вывели наружу что-то болезненное.

– Да, – наконец произнёс он, голос стал чуть громче, но в нём звучала горечь. – Ольга была моей любовницей. Много лет назад. И, как бы я ни пытался это исправить, её чувства к нам – ко мне – не угасли. Она всегда считала, что я ей что-то должен.

– Должны? – повторил Виктор, поднимая бровь. – Что вы имеете в виду?

– Она считала, что я предал её, – продолжил профессор. – Что я выбрал науку вместо неё. А затем… – он снова замолчал, его взгляд затуманился, будто он вспоминал что-то болезненное. – Она хотела вернуться в мою жизнь. Постоянно напоминала о том, что было. О том, что мы могли бы быть вместе.

– Ваша подруга знала что-то об устройстве? – спросил Виктор

– Ольга ничего не знала о приборе, – тихо сказал он, глядя на Виктора. – Я никогда не говорил ей. Даже намёка не делал. Её интерес к моей работе всегда был поверхностным. Она видела в моих исследованиях лишь моё увлечение, мою одержимость. Но о настоящем масштабе… она не знала.

Виктор нахмурился, не отводя взгляда.

– Вы уверены? Ведь она была близка к вам. Достаточно близка, чтобы… узнать.

Профессор покачал головой, его взгляд остановился на портрете, висевшем на стене кабинета.

– Нет, – твёрдо сказал он. – Ольга всегда жила прошлым. Её интересовали наши отношения, а не наука. Она хотела вернуть то, что у нас было. Но моя работа для неё была чем-то далёким, почти ненужным. Она часто говорила: «Ты тратишь свою жизнь на формулы, а я – на воспоминания». Эти слова много раз звучали в её устах, и я понимал, что она никогда не вникала в суть.

Виктор задумчиво провёл рукой по подбородку.

– Но если она не знала, значит, её смерть не связана с прибором? Или вы думаете, что кто-то другой мог узнать?

Профессор поднял глаза, в которых читались усталость и беспокойство.

– Я не знаю, Виктор. Но прибор – слишком опасное знание. Даже подозрение о его существовании может привести к трагедии. Именно поэтому я держал его в тайне. Даже от тебя, даже от Али.