Адмирал Империи – 38 (СИ) - Коровников Дмитрий - Страница 35

Поняв это, контр-адмирал Зубов немедля скомандовал общий отход. Его корабли, огрызаясь напоследок, стали отходить на заранее подготовленные позиции, под прикрытие второй «линии» обороны, состоящей из двух гвардейских дивизий. Демид Александрович скрипел зубами от бессильной ярости, но, как опытный космофлотоводец, понимал, что иного выхода у него нет. Первая атака, стремительная и дерзкая, и самая мощная, в итоге с треском провалилась. Не считать же за успех поражение двух дивизий незадачливого Бозкурта, которые сразу после первого удара в панике разбежались по космосу, даже не пытаясь оказать достойного сопротивления. Хотя, конечно, и они потеряли немало кораблей. Но явно не столько, сколько рассчитывал Зубов, обрушивая на османов всю свою мощь.

— Неплохая попытка, — ухмыльнулся Дамир Ринатович Хиляев после того, как стороны ненадолго разошлись на безопасное друг от друга расстояние. Лицо его раскраснелось, но в черных глазах плясали веселые искорки. Адреналин боя все еще бурлил в крови, требуя выхода. — Только, видать, запамятовал ты, Демид Александрович, что воюешь не с какой-то там сворой одичалых пиратов, а с регулярным космофлотом Российской Империи! Мы тебе не Бозкурт с его сбродом, от одного вида золотых орлов на бортах твоих гвардейских дредноутов по кустам разбегаемся…

По эфиру прокатился раскатистый хохот «черноморцев», слышавших слова своего командующего. Зубов на мгновение скривился, словно от зубной боли, но тут же вернул на лицо маску ледяной невозмутимости. Нельзя показывать врагу свою слабость, даже если внутри все кипит от унижения и гнева.

— То была лишь разведка боем, пристрелка, если угодно, — процедил он сквозь зубы, всем своим видом излучая презрение. — Поверь, Дамир Ринатович это были лишь цветочки. Ягодки будут впереди, причем очень скоро. Так что не радуйся раньше времени.

— Ишь ты, пристрелка ему, видите ли, понадобилась! — продолжал веселиться Хиляев, нисколько не испугавшись угроз контр-адмирала. — Ну-ну, пристреливайся, новоявленный диктатор, пристреливайся. Глядишь, и попадешь куда надо. Ха-ха! Ладно, шутки в сторону. Раз уж ты нас так любезно поприветствовал, то теперь наш черед ответить взаимностью…

И словно в подтверждение его слов, Черноморский космический флот, оправившись от первого удара, почти сразу и всем составом перешел в полномасштабное наступление. Казалось, гигантская многорукая махина вдруг пришла в движение, поводя стальными плечами-дивизиями. По всей плоскости «фронта», от края до края, вспыхнуло ожесточенное сражение. Линкоры и крейсера таранили друг друга, сцеплялись бортами, постоянно изрыгая потоки плазмы из своих палубных батарей. Корабли двух противоборствующих сторон, словно своры бешеных псов, накидывались на врага, не жалея ни себя, ни его. А в это время с тыла подтягивались к месту битвы и занимали свои позиции те самые корабли гарнизонных групп, усиливая ряды атакующих.

Через некоторое время и четыре дивизии космофлота Ясина Бозкурта, опомнившись после недавней схватки и наскоро залатав пробоины, вновь вступили в дело. На сей раз османы держались куда увереннее, словно стыдясь прежней трусости. Да и куда им было деваться? Не к лицу правоверным, воинам великого султана, прятаться во второй «линии», когда гяуры вовсю хозяйничают в космосе. Вот и кинулись, скаля зубы, в общую свалку, благо, чужой крови им всегда было не жалко.

Демид Зубов, хмуря брови, напряженно всматривался в тактическую карту. То тут, то там его линия обороны прогибалась и трещала под натиском кораблей противника. Многие его вымпелы уже выбыли из строя, дивизионные адмиралы отчаянно молили о подкреплении. Но диктатор медлил, не спешил вводить в бой свой главный резерв — две лучшие гвардейские дивизии. Он всем сердцем верил в мужество и стойкость своих бойцов, в опыт и решимость командиров. И, стиснув зубы, продолжал наблюдать, как адская мясорубка перемалывает его эскадру, изматывая ее, но пока не ломая…

Космический бой кипел, не переставая, уже целый стандартный час. Казалось, сама пустота плавилась и содрогалась от ярких трассирующих плазмоидов, вырывающихся из жерл палубных орудий и яростных воплей сражающихся в эфире. Вспышки плазменных разрядов озаряли мрак, словно адские молнии, прочерчивая пространство огненными росчерками. То стерильной черноте распускались короткоживущие цветы взрывов — это гибли, разорванные в клочья детонацией погребов и реакторов, боевые корабли. Словно неистовый смерч, крутились, сшибаясь лоб в лоб, две огромные армады: с одной стороны объединенный флот «черноморцев» и османов, с другой — эскадра мятежного диктатора Демида Зубова.

Ни та, ни другая сторона не хотела уступать. Бились насмерть, до последнего вздоха, до последнего светящегося огонька на тактическом дисплее. Личная ненависть, застарелые обиды, идейные разногласия — все смешалось, все стало неважным перед лицом одной цели: уничтожить врага, стереть в космическую пыль, растоптать и выбросить жалкие остатки на погребальный костер вечности. Даже банальный инстинкт самосохранения, казалось, отступил сейчас на второй план. В бой бросались, рискуя собой и экипажами. Никто не хотел выжить — все жаждали победить.

Несмотря на численное превосходство «черноморцев» и османов, им так и не удалось прорвать строй кораблей диктатора и обратить их в бегство. Те держались и дрались с отчаянной злостью обреченных, не позволяя взломать свои порядки. Каждый подбитый корабль, каждую пробоину в броне они компенсировали звериной яростью и презрением к смерти. Сам Демид Зубов стоя на мостике флагмана, бесстрашно вел своих орлов в атаку за атакой, ни на миг не задумываясь о том, что может погибнуть. Его глаза горели безумным огнем фанатика, на губах застыла зловещая ухмылка берсерка. Контр-адмирал словно упивался происходящим, наслаждался адской какофонией и ослепительными всполохами разрывов.

В конце концов, не выдержав чудовищного напряжения, корабли нападающих стали один за другим выходить из боя и отступать на прежние позиции для перегруппировки и восстановления мощностей. На лицах Хиляева и Красовского застыло выражение мрачного недоумения пополам с бессильной яростью. Они никак не могли взять в толк — почему? Почему эти безумцы, имея вдвое, а то и втрое меньше кораблей, продолжают так неистово сопротивляться? Да еще и нападают, лезут на рожон при первой возможности? Откуда в них эта самоубийственная решимость, это ослиное упрямство и наплевательское отношение к собственным жизням?

Но размышлять над загадками человеческой психологии времени у них не было. Потому что стоило «черноморцам» хоть немного перевести дух и, так сказать, залатать пробоины, как Демид Зубов, на свою и их погибель, вновь ринулся в бой. Как и прежде, он сам возглавил атаку, стоя на мостике лейб-линкора «Москва», окруженный кораблями двух лучших, гвардейских дивизий — Преображенской и Семеновской. Эти громадные дредноуты с золотыми двуглавыми орлами на носах неслись сквозь космос, извергая потоки плазменного огня, круша и сминая все на своем пути. За ними, чуть поодаль, пристроились остальные верные диктатору соединения. И пусть большинство из них уже изрядно поистрепались в предыдущих схватках, но по-прежнему рвались в самое пекло, словно алчущие крови демоны.

Эскадра Зубова вновь с лихим кавалерийским посвистом врубилась в еще не до конца перестроившиеся порядки османов. Да, при этом они теряли много бортов, подставляясь под перекрестный огонь, но упорно, методично продвигались вперед. Казалось, этим фанатикам важнее деморализовать врага, посеять панику в его рядах, нежели сохранить собственные жизни.

Не готовые к столь дерзкому и стремительному натиску османы дрогнули. Не привыкли они к таким свирепым схваткам, с безоглядной решимостью и презрением к смерти. Ведь совсем недавно русские сами бежали от них, поджав хвосты! А тут — словно с цепи сорвались, в горло вцепились бульдожьей хваткой и рвут вперед, несмотря ни на что… Многие капуданы, едва завидев приближение кораблей «преображенцев» и «семеновцев», спешили убраться с их пути, не вступая в бой. А самые робкие или благоразумные и вовсе самовольно покидали строй, выходя из сражения.