Марикита - Феваль Поль Анри - Страница 20

– Все кончено! – горестно воскликнул Анри. – У меня больше нет ни сил, ни желания бороться с коварством судьбы. Бог свидетель, я сделал все, что мог, но, видимо, сам ад покровительствует моим врагам! Я же потерял всех своих друзей… Где тот непобедимый Лагардер, чье имя заставляло содрогаться подлецов и вселяло надежду в добродетельные души? Неужели Луис-резчик из Памплоны и Эзоп Второй из особняка Гонзага – это я? Неужели это мне регент вручил свою шпагу?

Марикита сидела рядом и молча смотрела на Лагардера. Опьянение битвой прошло: цыганка вновь была тиха и печальна, и из глаз ее градом текли слезы. Внезапно она вскинула свою прекрасную голову и схватила шевалье за руку. Ее прикосновение вывело Анри из забытья.

– Надо надеяться, – прошептала Марикита, – всегда надо надеяться! Настанет день – и волки не уйдут от когтей льва. Лев гордо встряхнет гривой, зарычит, и от его грозного рыка злодеи задрожат и попрячутся по норам, а добрые люди возрадуются.

Туманные речи цыганки повергли Лагардера в еще большее уныние: разве можно верить словам несчастной безумицы?

– Когда лев ранен, – сказал шевалье, – он слабеет и уже никого не может испугать.

Пришла ночь. На небосводе зажглись звезды. Марикита указала на одну из них и проговорила:

– Надо идти на запад. Я умею читать по книге звезд, а там написано, что время крови уже миновало и наступает время целительных слез, за которым придет пора радостных встреч. Только одно черное пятно омрачает твое будущее, но скоро и его не станет, и тогда наши сердца возрадуются… Так идем же за твоей звездой.

– Мне все равно куда идти, – отвечал Лагардер. – Если ты знаешь, что предначертано мне судьбой, то веди меня, и я пойду за тобой: отчаяние всегда ступает рядом с безумием.

Шевалье вложил шпагу в ножны и вскочил на коня. На душе у него было тоскливо и мрачно. Он напоминал себе стальной клинок, который сломали и выбросили в придорожную канаву, где он станет ржаветь от бурь и дождей, пока не рассыплется в прах.

Он не думал о возвращении в лагерь, где его, без сомнения, считали погибшим, он просто шел за Марикитой, потому что надо было идти, идти до тех пор, пока сама смерть не остановит его.

Так они шли много дней, ночуя в сараях или прямо в поле, потому что крестьяне нередко закрывали дверь перед странной парой: сумрачным молчаливым всадником и юной красавицей с безумным взором. От обоих веяло тоской и безысходностью.

Лагардер был безучастен ко всему и, когда ему отказывали в ночлеге, молча ехал дальше. Это был его крестный путь, и несчастный жаждал поскорее добраться до вершины голгофы, дабы обрести там вечный покой.

Марикита ехала впереди; в ее состоянии произошла разительная перемена. Она больше не бормотала бессмысленных фраз и не издавала жутких воплей. Сейчас девушка казалась провидицей, идущей к цели, видимой только ей одной. Можно было подумать, что свет звезды, избранной ею в провожатые, рассеял туман, окутывавший ее разум. Просветленная, она шла вперед, повинуясь велению звезд.

Они достигли ущелья Панкорбо, где цыганка впервые увидела Лагардера. Она остановилась; шевалье последовал ее примеру. Глядя на грозные неприступные скалы, он с горечью думал о том, что в тот день, когда они грозили ему смертью, он был счастлив, ибо в сердце его жила надежда. Теперь надежда умерла, а его израненное сердце истекало кровью.

Девушка откинула со лба спутанные волосы и провела рукой по лицу, словно снимая налипшую паутину. Затем она соскочила с коня, преклонила колени и принялась молиться. Шевалье молча наблюдал за ней; он решил, что Марикита вновь находится во власти безумия, и ждал, что будет дальше. Но когда цыганка поднялась с колен, он с удивлением отметил, что движения ее уверенны, а выражение лица резко изменилось.

– Я начинаю вспоминать, – проговорила она. – У меня такое чувство, будто я долго-долго спала, и мне снился страшный сон… Со мной что-то произошло… Но что? Не могу вспомнить! Может быть, ты мне поможешь?.. Но прежде скажи мне, куда девались твои товарищи?.. А мадемуазель де Невер и моя подруга и сестра донья Крус? Где они?

Слова Марикиты вывели Лагардера из оцепенения. Неужели на нее нашло просветление, и она вновь попытается обнадежить его? Однако во взоре девушки не осталость и следа былого безумия. Анри мягко привлек ее к себе.

– Говори! – ласково произнес он. – Расскажи мне о том, что ты вспомнила… Где и когда ты рассталась с Авророй и доньей Крус?

Марикита надолго замолчала: память возвращалась к ней медленно. От напряжения она даже заплакала, но постаралась скрыть свои слезы от Лагардера. Цыганка не могла сказать шевалье ничего определенного, ибо сама не знала, куда делись девушки после взрыва, но ей очень не хотелось отнимать у него последнюю надежду.

– Мы с отцом подготовили их побег, – медленно начала она. – Мы сделали все возможное, чтобы они смогли бежать. И они должны были успеть выбраться из замка задолго до взрыва. Но куда они отправились потом, я не знаю…

Анри опустил голову: лучик надежды, мелькнувший было во мраке отчаяния, оказался таким тонким, что с трудом верилось в его реальность. Видя, что слова ее не только не успокоили, но, напротив, еще больше огорчили Лагардера, Марикита тяжело вздохнула.

– Не печалься, мой прекрасный рыцарь, – прошептала она, – и верь мне… Цыганка пока не может сказать тебе, где твоя невеста, но она наверняка знает, что скоро ты встретишься с ней.

– Кто тебе это сказал? – недоверчиво спросил Лагардер.

– Никто не говорил; я прочла это по звездам.

Шевалье горько усмехнулся. Что ж, она права. Его последний час уже не за горами, он отправится вслед за Авророй, и они непременно встретятся… но только в ином мире. Однако Марикита уверенно продолжала:

– Верь мне. Ты знаешь, что я на время потеряла память. Я побывала в мире мрака, но не нашла там твоей невесты. Теперь тьма рассеялась, ко мне вернулся разум, и книга звезд по-прежнему раскрывает мне свои тайны. Умение угадывать судьбу по звездам передается у нас от матери к дочери. Ведь мы – цыгане, египтяне, ромы, раньи – поклоняемся одному богу – Ветру, молимся одной богоматери – Пыли Больших Дорог, а звездное небо – это наш храм.

Лагардер с опаской прислушивался к словам девушки, спрашивая себя, не бредит ли она.

– Я уже показывала тебе звезду, – продолжала цыганка. – Нам надо идти за ней. Я не могу научить тебя явыку звезд, поэтому верь мне и следуй за мной.

– И что же сказали тебе звезды?

– Что в этом месте мне надо спешиться, помолиться и внимательно осмотреть землю. Видишь? Здесь отпечатались следы четырех лошадей и двух мулов… На мулах ехали мадемуазель де Невер и Флор…

Лагардер схватил Марикиту за руку и сжал так, что чуть не сломал ее.

– Говори, говори! – вскричал он, не в силах сдержать свое волнение. – Если твои слова верны, то мы скоро найдем их, потому что следы совсем свежие.

– Ты прав, они прошли здесь час назад. Их сопровождали четверо всадников…

– Кто они?.. Люди Пейроля? Наемники Гонзага?

– Не знаю, но скоро узнаю.

– Откуда?

– Звезды мне все расскажут, – пообещала Марикита, устремляя взор в небо.

– Звезда Лагардера уже скатилась на землю и потухла, – раздался внезапно зловещий голос. – Шевалье де Лагардер, вас ожидает смерть, и расстояние, разделяющее вас, не превышает длины клинка шпаги!

– Согласен, но это будет моя шпага! – воскликнул шевалье, мгновенно изготовившись к бою.

В нескольких шагах от Лагардера нагромождение камней образовывало естественное ограждение, внутри которого находилось маленькое горное озеро. Воды его питали ручей. В мрачном ущелье Панкорбо это был единственный уголок, где скалы расступались и не нависали над дорогой свинцовой тяжестью. На берегу этого озера и расположились приспешники Гонзага.

Пока военные действия шли в Каталонии, приятели старались держаться поближе к границе: они твердо решили не возвращаться к принцу, пока между Францией и Испанией не будет заключен мир. Таким образом, они сдержат свое слово и не поднимут оружия против Франции.