Марикита - Феваль Поль Анри - Страница 11

Вновь склонившись к Антонио Лаго, донья Крус разорвала на нем куртку и обнажила рану. Осмотревшись вокруг, она сорвала несколько травинок, пожевала их и сделала примочку. Затем она наложила примочку на рану, желая остановить кровь, и, оторвав полосу ткани от рубахи Антонио, перевязала раненого.

Монахини, стоя на коленях рядом с недвижным телом баска, как могли, помогали донье Крус. Та, что была постарше, внимательно осмотрела края раны и сказала:

– Лезвие не задело жизненно важных органов. Через неделю он встанет на ноги.

Аврора схватила ее руку и поцеловала.

– Спасибо, матушка, – пылко произнесла она. – Надеюсь, вы поможете нам вылечить его? Прошу вас, приютите нас, чтобы мы смогли выходить нашего друга!

В ее голосе звучала такая неподдельная мольба, а глаза взирали на монахинь с такой тревогой и нежностью, что сестры поняли, что не смогут ей отказать.

– Что ж, попробуем совершить невозможное, – вздохнули они. – Мы проводим вас к нам в монастырь, но прежде давайте положим раненого на одного из этих мулов.

Оседланные мулы по-прежнему стояли поодаль и, вытянув шеи, тревожно принюхивались к запаху крови.

– Едем, едем, – торопила донья Крус. – Мертвецам уже ничем не поможешь, а нам дорога каждая минута.

– Но что здесь произошло? – спросила старшая из монахинь.

– Потом мы вам все расскажем, – ответила Флор. – Куда мы идем?

– Туда, – монахиня указала на видневшиеся вдали стены и колокольни монастыря. – Если идти по Алансонской дороге, то через четверть часа мы уже будем на месте.

С величайшими предосторожностями четыре женщины, подняв недвижного баска, взгромоздили его на спину мула, и маленький караван тронулся в путь. Время от времени Флор подбегала к реке, мочила в холодной воде платок и клала его на лоб Антонио. Спутницы ее бережно поддерживали голову несчастного.

Спустя четверть часа они уже звонили в колокольчик возле ворот монастыря. Но здесь их встретило неожиданное препятствие. Сестра-привратница увидела в глазок, что монахини вернулись в сопровождении двух цыганок, ведущих на поводу двух мулов. Через спину одного из животных было перекинуто тело мужчины. Похоже, что тот был мертв. Осенив себя крестным знамением, привратница вскрикнула от ужаса… и отказалась открывать!

Согласно уставу, мужчины не смели переступать порог обители. Правда, сестра-привратница не была уверена, что этот запрет распространяется и на покойников тоже, но на всякий случай она решила не впускать чужих. А если монастырские ворота заперты, то попасть внутрь можно, лишь обзаведясь крыльями.

Благодаря толстым стенам и высоким башням с бойницами монастырь Санта-Мария-Реал больше напоминал крепость, чем прибежище смиренных служительниц Господних. В его архитектуре причудливо соединились устремленная ввысь готика и византийская приземистость зданий. Построенный в XII веке, он, по мнению историков, был не менее примечателен, чем древняя обитель Мирафлорес.

В монастыре Санта-Мария-Реал жили монахини-цистерцианки. Главной в обители была мать-настоятельница, которой все члены общины беспрекословно и смиренно повиновались.

Итак, сестры вели переговоры с упрямой привратницей, а донья Крус кусала губы и от нетерпения топала своей изящной ножкой. Наконец на шум к воротам вышла сама мать-настоятельница. К счастью, в то время во главе обители стояла женщина благородная и великодушная, принадлежавшая к одному из самых знатных семейств Испании. Звание настоятельницы богатейшего цистерцианского монастыря наделяло ее исключительно широкими правами. Она могла говорить на равных даже с коронованными особами, юрисдикция ее распространялась сразу на несколько монастырей ордена. За свои действия мать-настоятельница была ответственна только перед трибуналом инквизиции. Обладая широкими взглядами, она при необходимости закрывала глаза на неуклюжие запреты монастырского устава.

Увидев честные и открытые лица девушек, цыганский наряд которых сразу показался ей маскарадом, и, узнав, что речь идет об оказании помощи умирающему христианину, она без колебаний приказала открыть ворота.

– Входите, дочери мои, – проговорила она, – ибо я уверена, что помыслы ваши чисты. Что привело вас к нам?

– Нам нужно вылечить нашего друга, – смиренно ответила мадемуазель де Невер, – и укрыться от преследований наших врагов.

– Добро пожаловать, – ответила аббатиса. – И да пребудет с вами мир.

Тяжелые ворота захлопнулись за подругами, отгородив их от мирских забот и суеты. Почувствовав, что им, наконец, ничего не угрожает, Аврора и Флор приободрились.

Монахини призвали старенького лекаря, который обычно пользовал сестер, когда те заболевали, и поручили баска его заботам.

Прошли долгие часы, прежде чем раненый очнулся.

– Где я? – спросил он, озираясь по сторонам.

Подобный вопрос обычно вызывает у читателя улыбку, ибо романисты часто совершенно не к месту вкладывают его в уста своих героев. Однако мы считаем, что в нашем случае он вполне оправдан: сознание вернулось к Антонио Лаго, он открыл глаза и увидел, что лежит в незнакомой комнате.

У изголовья кровати сидела донья Крус и ласково улыбалась ему. В памяти Антонио всплыла страшная картина поединка с бандитами, нанятыми Пейролем. С трудом шевеля губами, он спросил:

– Где мадемуазель де Невер?

– Рядом, вот за этой дверью.

– Спасена! Благодарю тебя, Господи!.. – с жаром прошептал баск.

– Молчите, вам нельзя много разговаривать!

– А Пейроль?.. – словно не слыша донью Крус, поинтересовался он.

– Пейроль мертв! Я сама убила его! А теперь хватит разговоров, отдыхайте.

С удивлением, смешанным с ужасом, старый врач окинул взором девушку, гордо заявлявшую о том, что ее нежные руки обагрились кровью. Неужели под ее чарующей внешностью скрывалась черная, преступная душа? От такой мысли врач содрогнулся.

Перехватив его испуганный и недоумевающий взгляд, донья Крус сказала:

– Я помогла свершиться правосудию!.. Я уверена, что Господь простил меня.

Врач наложил на рану Антонио повязку с целебным бальзамом, и баск, почувствовав облегчение, вскоре задремал. Флор взглянула на врача.

– Вижу, что вам дорога жизнь этого человека, – ответил старик на немой вопрос девушки. – Тогда благодарите Небо, что оно сохранило его вам. Скользни лезвие на сантиметр в сторону, и он умер бы мгновенно; теперь же я готов поручиться, что он будет жить.

Донья Крус опустилась на колени возле ложа баска и долго молилась, затем она на цыпочках вышла из комнаты и постучалась в келью Авроры. Девушки вместе отправились к матери-настоятельнице.

Разговор затянулся; сами того не ожидая, Аврора и Флор подробно рассказали аббатисе свою историю. Повествуя о перенесенных ими мучениях, девушки плакали, и их слезы разрывали сердце великодушной монахини, искренне сочувствовавшей бедняжкам. Стремясь утешить подруг, она ласково гладила их руки и призывала уповать на милосердие Господа.

– Дочери мои, – воскликнула настоятельница, когда девушки завершили свой рассказ, – у нас в монастыре вам нечего бояться. Оставайтесь у нас столько, сколько хотите. Мы будем молиться за скорейшее возвращение дорогих вам людей. А если тяжкие воспоминания снова разбередят вашу душу, придите ко мне, и я постараюсь облегчить ваши страдания. Увы, всем нам суждено маяться в этой жизни, но Господь справедлив: он непременно вознаградит вас за ваше долготерпение.

Живя в монастыре, Аврора и донья Крус были почти счастливы: все, начиная от настоятельницы и кончая послушницами, стремились облегчить жизнь подруг. И только сознание того, что Анри де Лагардер ни за что не догадается искать их здесь, не давала им покоя.

Утратившая было последнюю надежду, Аврора вновь воспрянула духом, и будущее больше не рисовалось ей исключительно в черных красках. Ну а мужественная Флор и прежде верила, что счастье уже не за горами.

Подруги мечтали подать о себе весточку отважному шевалье, однако это зависело от Антонио Лаго: юноша должен был окрепнуть настолько, чтобы у него хватило сил отправиться на поиски возлюбленного мадемуазель де Невер.