Бессердечный ублюдок (ЛП) - Сноу Дженика - Страница 2

Я не стала ни подтверждать, ни опровергать слова Генри. Я бы не доставила ему такого удовольствия, сломавшись. Я снова посмотрела на Лео. Он смотрел на меня с таким видом, который я могла бы принять за виноватый, но в то же время он выглядел воодушевленным, как воздушный змей.

— Ты должен был защищать меня, — прошептала я. Эти слова были лишь несбыточной мечтой маленькой ранимой девочки. У меня не было ни матери, ни отца, несмотря на то, что он стоял прямо передо мной.

И он продал мою девственность, чтобы расплатиться с долгами. Он продал меня, как будто я была товаром.

— Думаю, я позволю какому-нибудь ублюдку купить твою вишенку за непомерную цену. В твоем возрасте не часто встретишь столь невинную женщину.

Как будто мой возраст — двадцать один год — означал, что я какая-то старая дева.

— А после того, как ты будешь лишена девственности, я уверен, то покатаю тебя, прежде чем ты совсем устанешь. — Я снова переключила внимание на Генри. — Но ты выглядишь так мило и аппетитно, что я не устану от тебя еще какое-то время. Я могу оставить тебя на некоторое время в качестве своего личного питомца, Галина, — он снова ухмылялся, как больной ублюдок.

— И что потом? — усмехнулась я. Да пошел он. Пусть видит мой гнев и ярость, даже если это не принесет никакой пользы.

Его ухмылка только расширилась. Я была уверена, что ему нравится, как я сопротивляюсь, возможно, он получает от этого удовольствие.

— А потом я буду продавать тебя по ночам, возвращать свои деньги и еще кое-что.

Я снова стала сопротивляться, умудрившись ударить по ноге державшего меня ублюдка. Он зарычал и впился в меня пальцами с такой силой, что на моей плоти остались черно-синие следы. Я зашипела от боли, и он рывком притянул меня ближе к себе, прижав спиной к своей груди, а затем обхватил стальной рукой посередине моего тела, будто успокаивая.

— Если ты не остановишься, я вырублю тебя ударом по лицу, — прорычал он, и я замерла. Его дыхание пахло затхлым сигаретным дымом и дешевым алкоголем.

— Брут, давай не будем прибегать к тактике запугивания, — Генри хмыкнул и подошел ближе, встав прямо передо мной. Он пристально посмотрел на меня, и его заискивающие и вызывающие взгляды внезапно исчезли, став серьезными.

И это пугало меня больше всего во всей этой ситуации.

— И еще, — сказал он и снова ухмыльнулся, протягивая руки, словно мученик. — Я не такой уж плохой парень. Я даже позволю тебе вернуться домой и собрать все, что захочешь, что поместится в сумку. Я хочу, чтобы тебе было удобно… до тех пор, пока не станет наоборот, — он подмигнул мне, и мой живот сжался от ужаса.

Я не стала спрашивать, зачем он сделал мне этот маленький «подарок», потому что это позволило мне больше времени думать о том, как сбежать. Чего не знали Лео и Генри — чего не знал никто, — я всегда чувствовала, что должно случиться что-то плохое. Ждала развития событий. Конца света… моего мира.

И именно из-за этого я уже собрала рюкзак, у меня были деньги на побег, не было никакого плана, но были средства, чтобы уехать в любой момент. Если мне удастся добраться до места, где я спрятала сумку и припасы, у меня будет шанс. Он был невелик, но все же это был шанс.

Поэтому я обмякла в объятиях этого засранца, пока он не ослабил хватку настолько, что я смогла спокойно дышать. Генри наклонил голову, возможно, решив, что я слишком смирилась со своим положением, но мне было все равно. Я должна была быть умной, если хотела выжить.

Я бросила последний ненавидящий взгляд на своего дерьмового отца, поклявшись, что если у меня когда-нибудь будет возможность, я покончу с ним, уничтожу его жалкую жизнь, так же как он так легко покончил с моей. Затем меня увели, протащили через грязный склад и бросили на заднее сиденье машины, на которой меня сюда привезли.

Следующие двадцать минут, пока мы ехали через Вегас и обратно в мою убогую квартирку, прошли как в тумане. Я не задавалась вопросом, почему они просто не забрали мои вещи, когда забирали меня из квартиры. Я не задавалась вопросом, почему они вообще совершили этот маленький «акт доброты». Я не спрашивала и не беспокоилась, потому что в конце концов им было все равно. Черт возьми, я знала, что все это было сделано для того, чтобы сделать меня более покладистой, чтобы казалось, что все не так плохо, как было на самом деле.

В конце концов, мои чувства, желания и потребности, мой комфорт не имели никакого значения.

Я плохо соображала, была вся в поту, меня трясло, и я чувствовала на себе пристальные взгляды двух мужчин, сидевших по обе стороны от меня.

Не успела я опомниться, как меня вытащили с заднего сиденья машины и повели в мою квартиру. Поскольку она была такой же дерьмовой, как и все остальные, все, мимо кого мы проходили — даже в такой час, — занимались своими делами. Они либо были наркоманами и не настолько здравомыслящими, чтобы заботиться об этом, либо знали, на кого работают те, кто меня преследует, и боялись вмешиваться.

— Забирай свое дерьмо, — сурово сказал один из мужчин, вталкивая в квартиру после того, как дверь была открыта. Дверь захлопнулась за мной, и я уже начала пробираться к своей комнате, как вдруг меня остановила крепкая хватка на предплечье.

— Если ты сделаешь какую-нибудь глупость, я изобью тебя к чертовой матери и пошлю к черту все, что у тебя есть. Поняла?

Я не взглянула на мудак, который произнес эти слова, просто кивнула и освободила руку.

— Мне нужно в туалет.

— Сделай это быстро. — Он шел за мной по пятам.

Прежде чем я успела зайти внутрь, он протиснулся вперед и осмотрел ванную. Она была крошечной и старой, с ржавчиной, известковыми отложениями и пятнами на ванне и раковине, с маленьким окошком над ванной. Он подошел к окну и попробовал открыть его, а я затаила дыхание, молясь, чтобы оно выдержало. Окно было старым и разболтанным, но я специально закрепила его таким образом, чтобы можно было открыть его так, чтобы другие видели, будто оно закрыто.

И когда оно устояло, он отодвинулся, и я выдохнула. Он проверил под раковиной, предположительно в поисках оружия, но все, что он нашел, — это пара чистящих средств, которые он убрал. Что, по его мнению, я собираюсь с ними делать?

— Сделай это быстро, — повторил он и оставил меня одну, и я была потрясена, что он позволил мне закрыть дверь. Я хотела поблагодарить того, кто слушал мои молитвы, но не было времени. Никто не поможет мне, кроме меня самой.

Я открыла дверцу под раковиной и, как можно тише, подковырнула расшатавшуюся деревянную доску, на которой держалась моя сумка. Взяв ее, я надела дешевые кроссовки, накинула рубашку с длинным рукавом и убедилась, что деньги и пистолет по-прежнему спрятаны. Затем подошла к унитазу и спустила воду, после чего быстро подошла к окну, чтобы открыть его. Я надеялась, что звук смываемого унитаза заглушит шум, с которым я открываю стекло.

Как только окно было открыто, я выкинула сумку наружу — к счастью, моя квартира находилась достаточно близко к земле, чтобы я не сломала ногу, выпрыгивая на свободу.

Я уже была на полпути к выходу, когда один из придурков стукнул в дверь и рявкнул:

— Поторопись, мать твою.

Высунувшись из окна, я увидела, как дверь в ванную распахнулась и внутрь ввалился этот урод. Его взгляд мгновенно остановился на мне, глаза сузились, и раздалось проклятие.

Я приземлилась на землю и схватила свою сумку, а затем побежала так, будто от этого зависела моя жизнь.

Потому что так и было.

2

Арло

Настоящее

Мою мать называли шлюхой.

Мой отец был боевиком — солдатом Братвы.

В одиннадцать лет я стал сиротой. В двенадцать лет — преступником.

Я стал убийцей, когда мне исполнилось шестнадцать.

И вот, пятнадцать лет спустя, я стал бессердечным ублюдком.

Вы могли бы подвести итог моей жизни в этих деталях. Детали не имели значения. Люди, с которыми я общался, были несущественны. Легко было притворяться, что мне это интересно. Легко было делать вид, что у меня есть сердце.