Яд из бездны (СИ) - Грегор Павел - Страница 36

«Знать бы только наверняка, что этот полевой лагерь её. А то ведь прикончат, как людей Половца и даже не спросят, зачем приходил».

Он услышал шарканье и тихий шелестящий рокот, который оповестил приближение группы тварей. Разбрызганная по асфальту кровь медика, на какое-то время их замедлит, а может и вовсе остановит. По крайней мере Некрасов хотел в это верить. Он пригнулся к земле и, прячась за остовами легковушек, побежал к темнеющей громаде домов.

Тьма сгущалась слишком быстро. Некрасов шкурой ощущал голодные взгляды, которыми его сопровождали болтавшиеся в подворотнях твари. Они не могли взобраться на эстакаду, но свою потребность в жратве, активно выражали громким отрывистым рычанием. Многие из этих бездушных кукол потащатся следом, по нижним ярусам замысловатой городской развязки и, когда Некрасов доберётся до выезда с эстакады, его уже будут ждать, сотни ошалевших от голода жмуров.

«Вот же ублюдки, - подумал он. – Сколько желающих снять с моих костей мясо и ни одного, кто бы предложил перекусить».

Глава 18

1

Впереди стоял фургон. Груз - многочисленные коробки с обувью - бесхозной заплесневелой грудой был разбросан в радиусе десяти метров. Грузовик стоял поперёк дороги, почти на половину перегораживая автостраду, что мешало чётко видеть, находившееся впереди пространство.

Напрягая слух и зрение, Некрасов подбежал к фургону и, прижимаясь к борту спиной, медленно добрался до кабины. Потом запрыгнул на подножку и вскарабкался на крышу. Чутьё не подвело – возле грузовика ошивалась разнополая парочка упырей, которые облюбовали это место для отдыха. Они его ещё не заметили зато он хорошо видел, как два жутких оборванца с комфортом устраиваются на грязных коробках.

Подобные картины всегда вызывали противоречивые чувства: с одной стороны жалость к этим человекоподобным созданиям, с другой отвращение, от которого по хребту пробегала дрожь. Стоило ему пошуметь, как иддилическая сценка из «обыденной жизни» зомби тут же сменится душераздирающим буйством оголодавших зверей. И тогда уноси ноги. А попади он в их лапы – его тут же разорвут на части и сожрут.

Некрасов осторожно слез с крыши и, сделав приличный крюк, обошёл жмуров стороной. Ориентироваться стало ещё сложнее, и он стал ощущать беспокойство. Впрочем, до паники пока было далеко. Он отлично понимал, что до промзоны в темноте не добраться, а раз так, то нужно разыскать какое-нибудь укрытие, причём сделать это в ближайшие полчаса. Вскоре он заметил впереди груду металла, которая когда-то была вертолётом, одна из лопастей, словно мост выходила далеко за пределы эстакады и касалась краем телекоммуникационной вышки, на которой можно было переждать ночь.

Полной безопасности это убежище, конечно не гарантировало, но по крайней мере давало шанс дожить до рассвета.

Некрасов с трудом переполз на другой край вертолётной лопасти и, цепляясь за ржавое железо вышки, вскарабкался метров на десять. Здесь располагался небольшой технический балкончик с нависавшими над ним тарелками антенн.

«Не самое комфортное место для ночёвки,- подумал он.- Если до утра не околею – значит повезло».

Он уселся на решётчатый пол и плотнее укутался в бушлат. Служебная площадка была открыта всем ветрам, и через несколько минут неподвижности, он понял, что даже раздавленный усталостью, не сможет здесь заснуть. Холод пронзал до костей, да и зубы стучали как кастоньеты, мешая погрузится в благостное забытье. К тому же часов пять он ничего не ел, а тот скудный паёк из куска чёрствого хлеба, который с широкого плеча выдал Половец, давно переварился так, и не добавив сил.

«Сколько раз я думал, что уже достиг дна и падать дальше некуда, - с горечью усмехнулся Некрасов. – Однако ж нет, я снова падаю и опять не вижу дна. Меня вытурили из «Треугольника» и я оказался в плену у выродков, потом сбежал из плена и оказался в логове людоедов. До чего же ты дожил – идиот несчастный?».

Он сжался в комок, насколько позволяла ему собственная комплекция и, натянув шапку на глаза, зажмурился. Теплее не стало, зато он достиг того состояния относительной стбильности, в котором не хотелось шевелиться. Это позволяло сберечь энергию и хотя бы немного отдохнуть. Если он о чём-то и мечтал в данную минуту, то только о своей плащ-палатке. В ней-то он чувствовал бы себя как дома.

Прислушиваясь к завыванию ветра и отдалённой возне ночных охотников, Некрасов вспомнил слова Мейер. Теперь её упрямое стремление вскрыть бронированную дверь бункера не казалось таким уж абсурдным. Пять лет назад, сделать это помешали жуткие обстоятельства. Но быть может, открой они дверь, и пандемии можно было бы избежать?

«Надо было соглашаться, - подумал Некрасов. – А я струсил и теперь сижу на антенне и замерзаю как последняя собака».

Ему захотелось заснуть: спрятаться в царстве Морфея от проклятых сомнений и сожалений, но всепроникающий холод ни на минуту не давал покоя. Так он и просидел до рассвета, пребывая в состоянии полусна, вздрагивая от шорохов, далёкого утробного рычания или пронзающих порывов ветра.

2

Некрасов открыл глаза и уставился на высокое здание, в стёклах которого тускло отражалось желтоватое утреннее солнце. На последнем этаже в распахнутом окне трепыхалась серая тряпка. Несколько воробьёв возились на отливе соседнего окна, выдёргивая друг у друга обрывок газеты.

Он услышал скрежет металла минут десять назад. Этот звук доносился издалека и какое-то время Некрасов не придавал ему особого значения, но потом звук стал сильнее.

Он нехотя пошевелился, согнал остатки сна и посмотрел себе под ноги. По вертолётной лопасти, цепляясь руками и ногами за её края, полз вымазанный грязью упырь. Вероятно, этот субъект неоднократно соскальзывал под эстакаду, где огромная грязевая лужа смягчала падение, но с упрямством свойственным его сородичам он возвращался к исходной точке и начинал свой путь заново.

- Выследил таки, гадёныш! – процедил Некрасов.

Жмур рыкнул в ответ и нетерпеливо оголил почерневшие от грязи зубы. Едва различимые зрачки на мутных глазах мгновенно сфокусировались на фигуре человека.

«Пора отсюда смываться, - вскакивая на ноги, решил Некрасов. – Не хватало, чтобы к выродку присоединились его дружки».

Единственная дорога к отступлению находилась внизу и, перескакивая с одной опоры на другую, Некрасов начал стремительный и опасный спуск. До земли было не меньше десяти метров и падение с такой высоты не сулило ничего хорошего. Даже если он не разобьётся, а только покалечится, для жмуров он станет лёгкой добычей – людоеды без труда выследят и прикончат раненного.

Заметив ускользающую добычу, упырь протяжно и злобно завыл. Этот истошный нечеловеческий вопль больно ударил по перепонкам, и Некрасов шкурой ощутил как по хребту пробежал холодок.

Через секунду его ноги коснулись бетонной площадки. Вскинув ружьё, он беспокойно огляделся по сторонам. Земляные склоны расположенные под автострадой, густо заросли кустарником и травой. Ко всему прочему повсюду валялся бесхозный автохлам. По опыту Некрасов знал, что на таких свалках легче всего наткнуться на засаду и стать обедом для какой-нибудь изуверской твари.

Над головой всё также продолжал вопить зомби, но теперь он уже не полз по лопасти, а висел на ней держась одной рукой.

Не дожидаясь пока жмур снова свалится в лужу, Некрасов бросился в заросли кустарника. Даже если здесь его подстерегали твари, продраться сквозь бодылья в человеческий рост им будет также сложно как и ему. К тому же у него был заряженный дробовик.

Пробежав метров двадцать, он резко свернул вправо и бросился по склону наверх. Ему нужно было вернуться на городскую автостраду, так по-крайней мере он мог расчитывать, что потом не заблудится в городских лабиринтах.

Он выскочил на асфальтированное шоссе и, пробежав ещё метров сто, свернул на боковую улицу.