Тайный агент Её Величества. Книги 1-5. Компиляция (СИ) - Бегунова Алла Игоревна - Страница 41

— Благодарю вас, госпожа, за подарок. Жаль только, что плохое время выбрали вы для поездки.

— А по-моему, погода стоит отличная. — Она сделала вид, что не поняла собеседника.

— Нет покоя в нашем государстве.

— Кто же нарушает его?

— Здесь полно пришельцев из-за моря. Они мешают светлейшему хану Шахин-Гирею и хотят, чтобы мы снова воевали с русскими.

— Я думаю, наша война окончена, — сказала Анастасия.

Инает-ага с ней согласился:

— Да, это так, но в моей деревне Орта-Мамай никто не пойдет за ними, хотя они обещают деньги.

— А карачи Адиль-бей?

— Трех сыновей он отдал Селим-Гирею. Они воевали в 1771 году, потом вместе с этим ханом ушли в Стамбул к султану. А русские не стали ему мстить. Нет, он не поднимет меча против вас… Но вы, госпожа, будьте осторожны.

— Спасибо, Инает-ага.

Больше ничего не сказал ей татарин. Он сел на свою низкорослую лошадку, что-то крикнул односельчанам, и они, взмахнув плетками, поскакали в степь. Русские долго смотрели им вслед, пока пыльное облако не заслонило от них силуэты крымских всадников в островерхих шапках и широких кафтанах.

Дождь все-таки пошел. Но путешественники уже находились у колодца с зарослями ежевики. Они спрятались под деревянным навесом и развели огонь в очаге. Кучер Кузьма и сержант Чернозуб следили за пловом, варившимся в казане. Остальные, не выпуская заряженного оружия, настороженно вглядывались в ровные, кое-где всхолмленные пространства.

Анастасия мысленно благодарила судьбу за необыкновенную удачу. Начнись дождь на час раньше, они не смогли бы остановить выстрелами любознательных жителей деревни Орта-Мамай, потому что порох на полках карабинов и пистолетов сразу бы отсырел и они сделались бы совершенно бесполезными. Конечно, русские могли бы отбиваться палашами и шпагами, но татары легко бы реализовали тогда свое численное преимущество…

Они вернулись в Гёзлёве уже вечером, и Анастасия решила, что завтра надо уезжать отсюда в Бахчи-сарай. Она даже вызвала к себе Энвера, рассчиталась с ним полностью и попрощалась, сказав, что больше в его услугах не нуждается. Молодой турок даже загрустил. Однако поручение было выполнено. Она отметила на карте и описала все колодцы, расположенные в окрестностях селений Отар-Мойнак, Ялы-Мойнак и Орта-Мамай, встретилась с Адиль-беем из рода Кыпчак, увидела его лошадей, которые паслись на северо-западе крымской степи.

А ночью разразился шторм.

Постояльцы в «Сулу-хане» проснулись оттого, что сильнейший порыв ветра ударил в окна и загремел деревянными ставнями. Анастасия выглянула на улицу со своего второго этажа. Ураган трепал ветки акаций, гнал по мостовой листья, кружил смерчи из пыли. За домами, в гавани, ревело и стонало море.

Глафира заикнулась было о походе в степь за лекарственными растениями. Но Шевкет-ага, подавая им на завтрак чай и большой многослойный пирог «берек» с начинкой из баранины, рыбы и фасоли, не советовал теперь выходить из дома. В степи гуляет такой же ураган, как и в море, объяснил он.

Анастасия отправилась проведать Алмаза. Понемногу она привыкала к этому злому и умному существу. Когда она открывала двери в конюшне, то буйный порыв ветра вырвал у нее из рук створку и с силой ударил о стену. Лошади тревожно заржали, переступая с ноги на ногу в денниках. Алмаз увидел ее и потянулся ей навстречу. Она отдала ему угощение — лепешку, посыпанную солью.

— Ешь, красавец ты мой!

Анастасия приступила к чистке. Алмаз жевал лепешку и подставлял ей бока, плечи, круп. Порывы ветра пугали его. «Араб» чутко вслушивался в завывания ветра и доверчиво клал голову ей на плечо. Теперь он уж точно был ее лошадью.

Шторм умиротворил Алмаза. На князя Мещерского непогода, однако, подействовала совершенно противоположным образом. Ближе к вечеру, стоя у окна и глядя на красное предзакатное небо, он вдруг сказал Анастасии, что сейчас намерен идти на песчаный берег, чтобы искупаться, и это есть давняя мечта всей его жизни: бороться на море с волнами. Анастасия отнеслась к его словам, как к неудачной шутке.

Молодой офицер, между тем, не шутил. Он начал говорить, опять красиво и пространно, про лунный определенный ритм движения волн, про девятый вал, собирающий все силы морские, и следующий за ним — десятый, самый короткий и маленький, удобный для пловца, прыгающего в воду. Анастасия ответила, что она — против любых его прыжков в бушующее море.

Произошел довольно неприятный разговор. Но обмен колкостями ничего не дал. Мещерский был сам не свой. Глаза у него блестели, лицо покраснело. Он горячо жестикулировал, доказывая ей свое право, закрепленное в инструкции, самостоятельно принимать любые решения, которым она, в конечном счете, должна подчиниться.

Анастасия слушала его и думала, что это головокружение у него — от степи. Немало они ездили по ней все эти дни. Яркое солнце слепило им глаза, дыхание ветра обжигало лица. Они видели степь одинаковой и в то же время — разной. Она как будто широко открывала им свои объятия и принимала их, но почему-то, возвращаясь в город у моря, они всегда испытывали радость и облегчение, будто бы выскочили из хитроумной ловушки.

Русский человек, если он пребывает в бездействии, не может долго выносить безграничность этого безжизненного пространства. Равнины, будь то моря или степи, вызывают в нем сначала тоску, а потом прилив неуправляемой энергии. Потому, думала она, надо немедленно уезжать отсюда. Вернее, уезжать следовало еще вчера, а может быть, даже и сегодня утром, назло ветру и дождю. Она чувствовала, она знала это, но замки из песка, построенные на берегу, отвлекли ее внимание.

Они так ожесточенно ругались с Мещерским, что не слышали топота ног по деревянной лестнице и в коридоре. Дверь распахнулась одновременно с ударом грома. Какой-то человек, с ног до головы закутанный в широкий и мокрый плащ, остановился на пороге. Анастасия уже хотела вызвать охрану, но пришелец откинул полу своего одеяния, и они узнали Микаса Попандопулоса. Резидент русской разведки в Крыму был зол как черт. В своей неподражаемой манере он обратился к ним с вопросом:

— Что фы тут то сих пол телаете?..

Глава десятая

СВЕТЛЕЙШИЙ ХАН ШАХИН-ГИРЕЙ

При подготовке этой поездки никто толком не описал ей крымско-татарского правителя. Потемкин говорил, что он — неумелый администратор и организатор. Турчанинов называл его хитрым последователем многовековой политики степного государства по отношению к России. Попандопулос рассказывал о том, как любят хана все беи и мурзы родов Ширин и Яшлав и как ненавидят его беи и мурзы родов Барын и Мансур.

Но интерьер Кофейной комнаты ханского дворца в Бахчи-сарае, где она теперь ожидала аудиенции Его Светлости, вызывал чувства, слишком далекие от знойной любви или от жгучей ненависти. Изысканно красивыми были здесь резной деревянный потолок, красно-золотой, с изображением солнца посередине, окна с цветными витражами и стены, расписанные прямо по штукатурке видами Стамбула. Вдоль стен стояли уютные «сеты» — низкие диванчики, покрытые коврами. Великолепный большой ковер — красно-сине-зеленый, с причудливым желтым рисунком — лежал на полу. Две бронзовые курильницы в виде павлинов услаждали воздух ароматом яблоневого сада.

— Здравствуйте, госпожа Аржанова, — услышала она негромкий голос и поспешно отвела взгляд от дивного узора на потолке.

— Здравствуйте, ваша светлость! — Анастасия присела в глубоком реверансе перед Шахин-Гиреем и склонила голову, ожидая его слов.

— Я слышал, вы путешествуете и интересуетесь Востоком.

— Да, ваша светлость.

— Но Восток не сразу открывает свои тайны…

— О, ваша светлость, я не спешу!

— … и далеко не всем.

— Тому, кто приходит с открытым сердцем, рады повсюду: и на Востоке, и на Западе.

— Ваш девиз — открытое сердце?

— Именно так, ваша светлость, — учтиво поклонилась она.

— Садитесь. Сейчас нам принесут кофе.

Попандопулос советовал ей никогда не смотреть прямо в глаза мужчинам-мусульманам. Такое поведение женщине категорически запрещает шариат. Нарушение запрета может привести к самым непредсказуемым последствиям. Но она — не мусульманка, и прямой взгляд будет ее оружием. Только не сейчас, не здесь, не с этим человеком. Поэтому, точно соблюдая правила восточного этикета, Анастасия вела свой первый разговор с Шахин-Гиреем.