По слову Блистательного Дома - Гаглоев Эльберд Фарзунович - Страница 117

«Вот и подмога», – облегченно вздохнул шадашар. Мысленно, конечно. Негоже перед подчиненными эмоции проявлять. А потом сразу себя заткнул. Тоже, конечно, мысленно. Потому что из двух ближайших рощ появились густые черные ряды воинов, укрытых огромными, в рост человека, щитами. Шадашар знал, что такие щиты любит корпус «Гуляй-Город». Панцирная тяжелая пехота Блистательного Дома. Предположить, что означенный корпус тоже сюда переброшен, было сложно. Не квартируют его полки в Столице. А если бы вдруг такое случилось, то шадашар узнал бы об этом быстро. По разбитым рожам своих подчиненных. Недолюбливают столичные полки линейных. Дуэли в армейской среде запрещены эдиктом Блистательного Дома, а вот кулаками помахать не возбраняется.

Такие вот здоровенные черные щиты носят лишь Черные Ромбы рудокопов, если вдруг выходят биться на поверхность. У рудокопов и щиты эти, и строй когда-то и переняли.

А когда рудокопы против тебя – это плохо. Если строем – еще хуже. Рудокоп могуч, упрям, бесстрашен, доспех его просечь трудно. И то если сильно повезет.

А за густыми черными рядами из рощ показались тележки. Много. Внизу живота противно похолодело. Шадашар узнал эти тележки. Рудокопы их «метатель» называют. Обидел как-то раз жителей подземных некий буйный барон. Эти буквоеды в Коронный Суд обратились, где действия скандалиста были признаны незаконными. Скопидомы эти право решить с ним спор выбили. Асмат тогда с наблюдателями был, чтобы непотребства какого не случилось. Рудокопы в тот раз, помнится, ворота замка парой этих «метателей» зараз вышибли. Шадашар тогда не поленился. Посмотрел. Их же подземной работы ворота. Почти всем торгуют подземные мастера. Только не механизмами.

Улаганы, воины умелые, не растерялись. Пешие конных вмиг щитами прикрыли, а те к атаке перестраиваться стали. Самострелы защелкали, воздух первые стрелки прошили. Только рудокопы их атаки ждать не стали. Взметнулись вверх ложки метателей. Раз. Другой. С грохотом ударили каменные ядра в щиты, расшвыривая искалеченные тела воинов, оставляя глубокие просеки в густых рядах. Еще. И еще. А потом шеренги кованые клювы ромбов выставили и вперед пошли. Быстрее, быстрее. Побежали. И ударили. Первые ряды улаганов сразу рухнули. А черные ромбы в строй вцепились. Заворчали. У рудокопов же как? У них и война – работа. Первые ряды щиты свои огромные тащат и рогатины такие длинноклинковые, для которых в щите уступчик удобный оставлен. Рогатины – они для тех, кто длинные копья второго ряда и его же алебарды проскочить смог. А у третьего ряда копья еще длиннее. Это только с силищей рудокопов такими чудищами ворочать. Но все равно тяжело. Только меняются они очень умело. А перестраиваются – вообще загляденье. Это со стороны. А вот если на тебя такая стена прет? Тут одно спасение – бежать. Сколько имперские хасангары пытались такой строй воссоздать? Много раз. И безуспешно. Всем хороши полки корпуса «Гуляй-Город». Но Ромбам уступают. Легче рудокопов на помощь звать. А те до драки жадные. А если уж кого из ихних заденут, то вообще беда.

Так что разжевали рогоглазых пешцов Ромбы быстро. Хотя и сами потери несли. В основном от самострельщиц. А метатели знай себе конницу доламывают. Да умело так. Верховые хотели было из ловушки выскользнуть, да где там. Не торопясь, шли подземные, но где надо вовремя оказались. И кольцо захлопнули. А два ромба перед воротами встали. Вышел к Смотрящим один воин. Сообщил. Не лезьте в драку. Живы будете. С шадашара ростом и с двух в ширину. А о ладонь молотом неподъемным похлопывает. Взвилась девка-самобойщица. Убить, враг. За стрелялку свою схватилась. Но Асмат оружия ее разумно лишил. Биться в поле никто приказа не давал. Ворота сказали держать. А в них пока никто и не совался. Чего же судьбу гневить. И так ситуация грустная.

С конными у подземных заминка вышла. Нашелся у улаганов толковый командир, сбил клин и, завалив один ромб телами своих воинов, вырвался было на оперативный простор. Так уходил бы. Нет. Развернул и в атаку своих повел. И флангом под метатели и подставил. Когда те в упор ударили, от прорвавшихся на ногах никого не осталось. Ни людей, ни коней. А тех, что в кольцо попали, подземные доломали. Всех. Они пленных не берут.

Реально изучив сложившуюся обстановку, опытный воин оценил ее как печальную, и хотя подразделение у него было отборное, стал подумывать о капитуляции как об успешном выходе. Потому как без ворот, без копий, с малыми щитами в прямом столкновении с тяжелой пехотой, лучшей в подлунном мире, жить его подразделению в этом подлунном мире оставалось очень недолго.

Полосочка в перстне оказалась затейливой. Как в игре «Холодно – горячо». Дальше ты от искомого – гаснет полосочка. Ближе – ярче становится. Так что перемещаться приходилось в основном методом тыка. То туда сунемся, то сюда. Пару раз на патрули натыкались. За чужих нас не признали. Немало, наверное, по Замку перепуганных гостей мыкалось. Так что оба раза нас вежливенько так попросили покамест в уголок забиться и ждать прояснения ситуации. Но мы советом пренебрегли и поиски продолжили. Наткнулись раз на патруль рудокопов. Лидер их на нас невежливо рявкнул было. Но разглядев мой френчик, вести себя стал иначе и почтительно прорычал, что не стоит вот так вот по коридорам бродить. Опасно.

Удивил. Мы сами опасные. Добродились мы в конце концов до того, что оказались в наших же собственных апартаментах, в том самом здоровом зале. Индикатор в перстенечке как с ума сошел. Замерцал. Багровым налился. Неудивительно. Прямо рядом с дверьми моего номера стояло зеркало. И какое. В два роста матовая поверхность заключена в некую угловатую угрожающую вязь, сплетенную из причудливых топоров, алебард и еще чего-то колюще-режущего. Мрачный такой орнамент. Руки отрубленные, ноги. Тивас себя по лбу звучно так шлепнул, на нас сурово глянул и просветил:

– Письмена Воителей Заката.

Очень информативно. Разговорчивый такой. Душка просто. А он к зеркалу приник, руками оправу нежно так щупает. Изыскатель, одним словом. Археолог.

Я покомандовать совсем не дурак. Мне Гаррис из «Троих в лодке» явно родственником доводится.

– Хамыц, Баргул! Контроль двери. – Что значит люди военные. Я еще докомандовать не успел, а они уже на тетивы стрелы наложили и в двери их уставили. – Эдгар, присмотри за Тивасом. – Ученые люди, они в ряде ситуаций как дети. Без присмотра оставлять нельзя. – Остальным собрать багаж.

И пошел было собирать имущество. Не тут-то было. Унго мне руку на плечо водрузил, каркнул что-то и, наплевав на приказ руководства, в двери моего апартамента носорогом вломился Эдгар. Я возмущенно обернулся и наткнулся на невинный детский взор рыцаря.

– Ты сам говорил, фавор, сначала разведка.

И правда, говорил. Признаю. Даже приятно стало. Как берегут руководство. Грохота опрокидываемой мебели слышно не было, звуки смертоубийства тоже отсутствовали. Через пару минут в дверях возник Эдгар и сообщил, глядя на меня честными глазами:

– Чисто.

– Выполнять приказание, – быстро вернул я себе командные функции. На этот раз послушались и разошлись по каютам.

Попав в апартамент, я первым делом надел шлем, напялил шинельку, схватил с подставки бастард и только тогда слегка успокоился. Никогда, вы слышите, никогда. Ни в одном замке, ни у одного лорда я не расстанусь ни с одним элементом своей амуниции. По привычке глянул в зеркало. Люблю на себя посмотреть со стороны. Забыл просто, что за зеркало у меня тут висит. На меня смотрел демон. Про рожу я и говорить не стану. Длиннорукий. С мощными кривыми ногами. Когтей на пять человек хватит. С плащом мрака за спиной. С кривым окровавленным мечом в правой руке. С чем-то пульсирующим в левой. От инфаркта меня спасло только то, что в этот богатый на события день у меня вульгарно кончились эмоции. И я бессовестно ткнул чудовище мечом в грудь. Когда опомнился, было поздно, однако зеркало, к моему удивлению, не раскололось. Дренькнуло так, недовольно. Кошмарик пропал. Вместо него появился я, тоже, кстати, весьма внушительный такой дядька. Но на левой руке у меня упрямо что-то пульсировало. Я глянул на руку. Камень в перстне буквально взбесился. Я приподнял было руку, и поверхность зеркала недовольно пошла рябью.