В поисках того самого (СИ) - Герасимова Галина Васильевна "oginen" - Страница 23

— Не обсуждается. — Он, конечно, был в чём-то прав, но Нита не собиралась сейчас уступать. Плевать на тварей и нежить, ей слишком нужно побыть одной.

— Именно, — упрямо набычился волчонок. — Одна ты не пойдёшь.

— Тебя я с собой тем более не возьму. Иди в лагерь, тебя там ждут не дождутся. Погреешь эту рыжую, — бросила она и, отвернувшись, попыталась уйти, но Ларс поймал за плечо.

— Ты что, ревнуешь?! — изумлённо проговорил он.

Нита всё же обернулась, одновременно вырываясь из некрепкого захвата, и почти прорычала:

— Не смей трогать меня без разрешения!

— Ревнуешь, — широко улыбнулся волчонок, и Нита поняла: ещё немного, и она вцепится ему в горло. — А зря. Я же говорил, она мне не интересна, совсем ребёнок, с ветром в голове.

— А ты — нет? — едко ответила Нита, окончательно перестав сдерживаться. — Уйди, во имя Древа, пока…

— И не подумаю, — продолжил он улыбаться и всё больше выводить из себя.

— Ларс!

А он вместо ответа вдруг резко приблизился, одной рукой обхватил ведьму поперёк туловища поверх локтей, так что попробуй вывернись, второй — поймал затылок и закрыл рот поцелуем. Спокойно, решительно, без юношеской неуверенности, которой вполне можно было от него ожидать. В первый момент Нита опешила от неожиданности, а потом… От близости, от запаха, от вкуса поцелуя здравый смысл без боя сдался желаниям, до того старательно подавляемым, и ведьма ответила.

Ларс целовал жадно, настойчиво, горячо. Через пару мгновений его хватка сменилась объятьями, а Нита, получив свободу, вместо того чтобы вырваться, обняла в ответ.

Ведьме никогда прежде не доводилось целоваться с оборотнями, и она понятия не имела, всегда ли это… вот так. Да, с Карашем было хорошо, но ни один из прежних поцелуев не шёл в сравнение с этим. Всегда что-то отвлекало, всегда присутствовала настороженность, а сейчас Нита не обратила бы внимания, выскочи из леса гуль или любая другая тварь. Поцелуй был не просто приятным прикосновением губ, она целиком ухнула в это ощущение, как в омут. Мир вокруг, люди, посторонние запахи — всё это продолжало ощущаться, но где-то на самом краю сознания. Не исчезло, но потеряло значение.

Вот только миру это не понравилось, и надолго терять пару оборотней он не собирался.

— Ой! — Удивлённый возглас рядом и резанувший по лицу свет оказались полной неожиданностью. — Извините, мы просто забеспокоились…

Посторонний голос, тем более — этот голос, к обладательнице которого Нита испытывала жгучую волчью ревность, сработал лучше ведра ледяной воды на голову. Разом навалилось осознание случившегося. Растерянность, смущение, злость, изумление — чего только не было в этой гремучей смеси!

Нита отпрянула, а Ларс, не ожидавший такого резкого движения, выпустил.

— Оставайся в лагере. Это приказ, — резко бросила волчица и, ни на кого не глядя, решительно нырнула в лес.

Рыжая что-то говорила позади, и ещё кто-то, но Нита не вслушивалась. Хватит с неё всего этого! Надо успокоиться, взять себя в руки и сделать вид, что ничего не было. Потом — снять с этого мальчишки проклятие, выгнать его из дома и забыть как страшный сон.

План был разумен и всем хорош, за вычетом одного: Нита понятия не имела, как на него отреагирует волчонок и согласится ли ему следовать.

Хотя какой он, гниль ему под кору, волчонок! Целуется получше иных взрослых, и она не хотела знать, как и где научился...

***

В волчицу она не оборачивалась и теперь злилась на саму себя за непоследовательность: сначала нарычала на Ларса, что в человеческом виде здесь делать нечего, а сама же так и сунулась. Но чтобы стать волчицей, требовалось раздеться, а значит — остановиться. Но стоило немного замедлить шаг, и дурацкий поцелуй снова ощущался как настоящий. Зудели припухшие губы, и Нита то и дело облизывала их. Инстинкты брали верх над всякой рациональностью.

Ещё она боялась, что, если остановится, Ларс всё-таки догонит и непременно выскажется, потому что она, совсем растеряв мозги, ответила на его поцелуй. А в том, что догонит, Нита не сомневалась: она слышала, как он крался следом от самого лагеря, несмотря на приказ. И если всё это случится, она очень сомневалась, что сумеет снова уйти. Волчица внутри требовала дать волю инстинктам. Если обоим хорошо, к чему эти метания и переживания? Можно быть вместе здесь и сейчас и разбежаться по разным дорожкам, когда придёт время!

Но получится ли с Ларсом просто? Отпустит ли он? А она сама — захочет отпустить, сможет ли?..

— Хватит идти за мной! Я же велела оставаться в лагере, — не выдержала ведьма, оборачиваясь, и в тот же миг полетела на мох от мощного удара когтистой лапы.

Это был не Ларс.

Одним прыжком древесник настиг её и впился острыми когтями-корнями в плечи, пригвождая к земле. Нита взвыла от боли, тщетно пытаясь вырваться. Монстр был силён, она и в волчьей ипостаси постаралась бы обойти его стороной, а сейчас вовсе мало что могла противопоставить.

Над ней нависла раззявленная пасть, напоминающая дупло трухлявого дерева, в лицо ударил гнилостный смрад. Монстра не случайно называли древесником — всё его тело покрывали похожие на кору наросты, а руки напоминали ветки с острыми шипами-пальцами. Вот только питался он не минералами из земли, а закопанными в землю жертвами, выпивая из них все соки. Нита пару раз находила такие захоронения — от несчастных оставались высохшие оболочки.

Наверное, жуткие воспоминания придали сил, потому что она сумела оттолкнуть монстра, вырываясь из когтей. От боли помутнело в глазах, Нита оскалилась и зарычала, предупреждая древесника, что перед ним не обычная путница. Поздно: он уже почувствовал кровь и отступать не собирался. Ведьма едва успела увернуться от одного удара, от другого. Третий всё-таки достиг цели, и Нита, отлетев, врезалась в ясень. Похоже, сломала парочку рёбер.

Промелькнула дурацкая мысль: «Будет ли Ларс её искать? Вернее, то, что от неё осталось?» — когда раздался выстрел, и протянутая к ней рука-ветка разлетелась в труху.

Древесник истошно заверещал и повернулся к новому противнику. Потеря руки стала лишь мелкой досадной неприятностью, тонкие ветки-побеги тут же сплелись в новую когтистую конечность. Выстрел в грудь, в плечо, в ногу — все эти раны лишь раззадоривали монстра.

Человеку с ним не сладить, но Ларс не собирался отступать. В руке блеснул нож, а в следующий миг по земле покатился клубок из плотно сплетённых тел. Всё смешалось: зеленая жижа, заменяющая кровь монстру, алая кровь Ларса, вой, рычание и тяжёлое дыхание, и Нита уже не могла понять, что происходит.

А затем зверей на поляне стало двое. Непонятно, что подтолкнуло Ларса к обращению — смертельная опасность или рассечённая монстром татуировка, — но древеснику противостоял уже не мужчина с ножом, а огромный белоснежный зверь с полной острых клыков пастью. Как будто намного крупнее, чем ведьма представляла себе волчонка, но с перепуга могло и показаться.

Нита с трудом поднялась, дыша с присвистом, но собственная боль сейчас казалась меньшей проблемой. Единственное, чего боялся древесник, был огонь, а у неё как раз на такой случай имелась жгучая пыль, вспыхивающая на воздухе при ударе. Конечно, сейчас в этот клубок склянку не кинуть, но рано или поздно они расцепятся, и тогда…

Что тогда, Нита додумать не успела, потому что порошок не понадобился. Голова древесника отлетела к кустам, а волк, тяжело дыша, повернулся к ней измазанной зелёной кровью мордой. Взгляд всё ещё полыхал яростью, и на мгновение Ните стало страшно: что, если Ларс её не узнал? Обращение могло затуманить разум.

Волк тряхнул мордой, с отвращением отпихнул лапой тело монстра и потрусил к Ните. Она не убегала. Слишком хорошо помнила, что может спровоцировать зверя, и тогда ей несдобровать. Вместо этого она опустилась на четвереньки и, торопливо рванув ремень штанов, обратилась сама. Рубаха и без того была разорвана в клочья, и волчица брезгливо выпуталась из свободных штанов и сапог.