Моя НЕвеселая ферма (СИ) - Конычев Игорь Николаевич - Страница 39

— Зачем он туда залез? — перебил я остроухого.

— Хочет спрыгнуть, зачем же еще? Говорит, какая-то фея отвергла его и…

— Вот, — я сунул ему в руки свиток от инквизиции, — отдай мэру лично в руки.

— А?..

Я уже не слушал, что там хотел сказать Драмси, так как несся в указанном им направлении. Уж не знаю, что там в голове у Парра, но выпилиться я ему не дам.

Если, конечно, успею.

Пробежав через половину деревни под удивленными взглядами местных, я быстро добрался до нужного места. Здесь песчаный пляж сменялся острыми камнями, а над ними, на практически отвесном обрыве стоял Парр.

— Ты зачем туда залез, дебил⁈ — сходу выпалил я.

— Добрый день, Дмитрий. — Зачем-то поздоровался Парр.

— Какой нахер добрый⁈ Ты уже падал отсюда что ли?

— Нет, — отозвался коротышка, — только собираюсь.

— Ты что, реально хочешь из-за бабы ласты склеить?

— Что, простите?

— Драмси сказал, что ты собираешься спрыгнуть из-за того, что тебя какая-то феечка отшила, — пояснил я.

— Не какая-то! — запальчиво запротестовал Парр. — Шалантиэль — самая красивая фея!

— Ага, а Пикачу — самый сильный покемон, слазь давай!

— Я прыгну! — покачал пустой головой ученик волшебника. — Вот только разбегусь, и прыгну со скалы!

— Да зачем⁈ — парламентер из меня паршивый, но другого тут не наблюдалось.

— Чтобы Шалантиэль узнала, насколько я любил ее! — терпеливо пояснил Парр. — Она придет и…

— А зачем ей сюда приходить?

Парр открыл было рот, но осекся.

— Ну, — протянул он, — не знаю. А вы сможете ее позвать?

— Ты че, больной?

— Неизлечимо, — закивал Парр. — Я болен любовью.

— Ты сейчас говоришь, как Люциан. — Подметил я. — Продолжишь в том же духе, и я сам залезу на эту гребаную скалу и столкну тебя к херам собачьим! Если не веришь, спроси барда — я его вчера из окна выбросил.

— Не надо меня сбрасывать! — Парр на всякий случай отступил от края. — Я сам! Шалантиэль увидит мои бренные останки и поймет, кого потеряла!

— Даже если она и придет, — я оценил высоту и острые камни, на которые шлепнется Парр, если прыгнет, — то увидит лужу крови и переломанное тело. Это еще если тебе повезет, и ты не обделаешься в полете.

— По правде сказать, — снова вернувшись к обрыву, Парр осторожно посмотрел вниз, — у меня что-то живот прихватывает.

— Значит, если прыгнешь, эту твою Шалан-как-ее-там, ждет неприятное зрелище.

— Шалантиэль, — поправил меня Парр и вздохнул так громко, чтобы было слышно даже внизу, под обрывом.

Ученик мага уселся на край обрыва, свесил мохнатые ноги и вздохнул еще разок, не менее громко и очень драматично:

— Ну что я за неудачник? Даже убиться нормально не могу.

Ясно. Он тупенький, как сапожок. Но хоть не спрыгнул — уже хорошо. Правда, зная Парра, не стоило сбрасывать со счетов тот факт, что этот балбес может свалиться вниз случайно.

— Давай в таверне поговорим. — Предложил я. — Выпьем, ты мне на жизнь пожалуешься. Вместо что-нибудь придумаем.

— Правда⁈ — с надеждой спросил Парр. Но, прежде чем я успел ответить, он снова встал на ноги. — Нет! Не давайте мне ложной надежды!

— Я тебе сейчас леща дам! — не выдержал я.

— А зачем он мне?

— В переносном смысле, придурок!

— А куда его надо перенести?

— Сука, тебя что, Драмси покусал⁉

— Нет, — затряс головой Парр. — Только гоблин какой-то. Не давал мне к феям подойти, ну я его и поджег, как вы говорили. Он, правда, в озеро нырнуть успел, а там и его дружки прибежали. Поколотили меня, а потом все это увидела Шалантиэль. Она смеялась, глядя на все это! — Парр жалобно шмыгнул носом.

Он там разревелся что ли? Паршиво. Паренек-то нестабильный. Надо как-то его подбодрить? Может, вдохновляющую речь какую выдать? Вот только не мастак я других словами мотивировать.

Но куда деваться-то?

— Слушай, — я напряг память, выуживая из глубин сознания цитату боксера из известного кино. Вспомнить получилось частично, но этого должно хватить. — Да, гоблины тебя приложили.Но ни они, ни я, ни кто-то другой, ни даже ты сам не ударит тебя больнее, чем жизнь. Понимаешь? Есть ситуации, где неважно, как сильно ты бьешь. Важно, как держишь удар!

Не знаю, насколько близко все это было к тексту первоисточника, но вроде бы подействовало.

— Кажется, я понял! — закивал Парр. — Главное — не сдаваться!

— А еще помни, — добавил я, — баб кругом полно, а ты у мамы один такой хорошенький!

— Мама… — Парр посмотрел вдаль, за горизонт. — Она сейчас на королевском материке. Наверное, печет мои любимые пирожки с черникой.

— Которые ты больше никогда не попробуешь, если свалишься вниз. Слезай уже!

Парр несколько мгновений колебался, но потом кивнул. Он развернулся, но в этот момент край обрыва подломился под ним, и паренек полетел вниз.

Я бросился вперед, даже не представляя, чем смогу помочь. Высота была такой, что безопасно поймать недоумка не представлялось возможным. Но это не значило, что не надо и пытаться.

Когда орущий Парр вот-вот должен был свалиться мне на голову, он вдруг взмахнул руками и завис в воздухе прямо передо мной.

— Твою ма…гию, парень! Ты что творишь⁈ — я аккуратно взял парящего в воздухе мага-недоучку и помог ему встать на ноги. — И чем это воняет? Какую-то дохлую рыбу на берегу что ли выкинуло?

— Наверное, — Парр густо покраснел и попятился. — Давайте в таверне попозже посидим! Мне срочно нужно… по делам!

Сверкая пятками, Парр побежал прочь, а я остался стоять на берегу в легком смятении. Только сейчас пришло полное осознание того, что этот дурачок мог умереть. По-настоящему. Не в бою, не от болезни, а из-за нелепой случайности и собственной глупости. А я ничего не смог бы с этим поделать.

Винил бы я себя, случись это прямо на моих глазах? Хотелось бы ответить «нет». Но это будет ложь. К счастью все обошлось. По крайней мере, в этот раз. Надо не забыть и серьезно поговорить с Парром. Если не вправить ему мозги сейчас, то потом может оказаться уже поздно.

— Дмитрий? — спокойный старческий голос вывел меня из раздумий. — Решил прогуляться?

— Типа того, — я повернулся и увидел неспешно идущего по пляжу Роланда. — Как здоровье?

— Бывало и лучше, — печально улыбнулся старый рыцарь. — Но, Божьей милостью, не жалуюсь. Ты не знаешь, куда это так спешил молодой Парр и почему здесь так скверно пахнет?

— Не знаю.

— Хм, — Роланд задумчиво потер подбородок. — Попробуй пойми, что нынче на уме у молодежи, да?

— Это верно.

— Ты сейчас не в деревню направляешься?

— Туда, — я кивнул. — Надо заглянуть к Шарлотту.

— Не против моей кампании?

— Конечно нет.

Мы вдвоем пошли назад в Лесные дали. По пути болтали о том, о сем. Старый рыцарь оказался приятным собеседником. Очень набожным, конечно, но это не проблема. Тот, кто прошел через настоящие бои, часто обращается к вере, а уж в кого именно — личное дело каждого.

А уж боев-то Роланд прошел немало. Пока мы шли, он вспомнил несколько стычек с сарацинами, когда даже пески стали зыбкими от крови. Рубились крестоносцы отчаянно, и старый рыцарь светился, когда рассказывал об отваге своих боевых братьев.

Мы дошли до центра деревни. Здесь наши дороги расходились. Но Роланд не спешил прощаться. Он вдруг спросил:

— Ты тоже воевал?

Ворот рубахи не скрывал шрамы на моей шее и груди — память о том, как однажды посекло осколками. Под одеждой тоже имелись и отметины, пара царапин навсегда осталась на лице, но старый рыцарь смотрел мне в глаза. Кажется, он видел там что-то, чего не замечали другие.

— Было дело. — Не стал отрицать я. — По молодости хулиганил, потом после службы в армии на контракт пошёл. Две командировки откатал. В третью собирался, но оказался здесь.

— За что ты бился?

— Как и мои предки — за Родину, за близких, за страну. Мы сражались ради победы.

Роланд важно кивнул:

— Ради победы, — эхом повторил он. — Мы воины, — сухая, но все еще крепкая рука легла на мое плечо, — мы сражаемся ради победы. Мы или видим ее, или не доживаем до поражения. Третьего не дано.