Нежное создание (СИ) - Штиль Жанна - Страница 66

Вспомнив, что госпожа Маргрит ушла и вернётся к вечеру, Ника обрадовалась: спрашивать позволения уйти из дома не у кого. Чуть позже она сходит в мыльную лавку и обсудит с хозяином условия съёма. Возможно, заключить сделку получится в ближайшие дни.

Вернувшись в комнату, Ника отложила принесённую одежду на стул. Почти сразу понадобился второй.

Девушка озабоченно поглядывала на внушительный ворох одежды. Громоздкие многослойные платья, нижнее бельё, предметы туалета, обувь — и это далеко не всё, что она собиралась взять с собой. Ноша будет нелёгкой и в один «чемодан» при всём старании не войдёт. Пожалуй, не поместится она и в два.

— Ракушки! — вспомнила Ника и бегом спустилась в гостиную.

Собрав их в подол передника, подумала, что взяла бы кое-что из посуды.

В кухне вкусно пахло жареным мясом. На столе остывал золотистый бульон с кусочками курицы; на блюде под салфеткой — остатки творожно-сырной запеканки. У камина на металлическом коробе с тлеющим торфом — глиняный горшок с разваренным в молоке рисом. В миске шесть варёных яиц.

Распахнув дверцы буфета, Ника расстроилась. Если вся посуда и инвентарь, имеющиеся в доме, входят в опись имущества должника, то ничего забирать нельзя. Желание утащить всё, включая мебель, было настолько сильным, что на глаза навернулись слёзы.

Ника взяла любимую голубую чашку и осторожно положила её к ракушкам. Отрезав ломтик запеканки, горестно вздохнула. Жуя, осматривала мебель и кухонную утварь.

Каждая вещь в кухне приобреталась для той или иной цели и была важна. Даже милые и вроде бы бесполезные предметы интерьера — безделушки, к примеру, те самые ракушки или парные вазы в гостиной, имели ценность для своих хозяев и оказывали на них большое влияние: приносили удовольствие, радовали глаз и душу, добавляли краски в повседневную жизнь.

— Отобедать желаете? — услышала Ника голос Хенни.

Та вошла в кухню с половой щёткой в руке.

— Вот, — хвастливо продемонстрировала отремонтированный уборочный инвентарь. — Гуго колодку приделал.

— Кто?

— Гуго Дудес — садовник наших соседей, — Хенни опустила глаза и порозовела. — Правда, щётка короче стала, но, чтобы отходить кого-нибудь по спине, вполне сгодится, — махнула ею из стороны в сторону и заливисто рассмеялась. — Видели бы вы, как Корнелис-шмарнелис оробел, когда получил от вас по голове! Вы такая смелая!

Ника поправила провисший подол передника, прислушиваясь к звону чашки:

— Не думаю, что в ближайшем будущем щётка снова понадобится для подобной цели. Напомни мне, где стоят наши дорожные сундуки?

Хенни с подозрением присмотрелась к молодой хозяйке:

— Ящики? В чулан снесла. Зачем они вам?

— Вещи собираю к переезду, — со вздохом призналась Ника.

— Переезд? Это куда же? Госпожа Маргрит распорядились?.. Неужто в Амстердам? — без прежнего энтузиазма предположила служанка.

Ника пропустила её вопросы мимо ушей:

— Не знаешь, где останавливается господин Ван Ромпей, когда приезжает в Зволле?

— Как не знать. В гостевом доме у господина Киккерта. А вам зачем? — оставив щётку у стены, Хенни увязалась за выходившей из кухни молодой госпожой. — Что это вы надумали? Хозяйка знают? И что бренчит у вас в подоле?

Ника остановилась на ступеньке лестницы и развернулась к докучливой служанке:

— На, смотри, — показала чашку и ракушки. — Я не могу оставить их этому… плохому человеку, — едва сдержалась от крепкого словца в адрес кузена, — который устроит распродажу в нашем доме. Ракушки и чашка мои.

— Жалко той, рогатой, которую… — Хенни запнулась и тяжело вздохнула. — Да! — вскрикнула неожиданно, от чего Ника вздрогнула и ускорила шаг. — Гуго сказал, что его хозяин вернулись.

Ступив на площадку второго этажа, Ника резко повернулась к служанке, столкнувшись с ней. В подоле загремели ракушки.

— Вернулся? Так быстро? — спросила взволнованно, усмиряя бешеный стук сердца.

— А что тут ехать до Арнема? Если не оставаться гостить, то в самый раз выйдет обернуться за два дня.

— Один вернулся?

— Один, — кивнула Хенни. — Гуго сказал, что ему сказала Катрина, будто госпожа Бригитта плакала украдкой, а хозяин засели в гостиной и что-то без конца пишут, рвут и снова пишут.

— Неси чемоданы, — остановилась Ника у распахнутой двери в свою комнату. На вопросительный взгляд служанки, вздохнула: — Тьфу, дорожные ящики.

— Отобедаете здесь или в кухне? — спросила Хенни, рассматривая сваленную на стульях одежду.

— В кухне. После того, как схожу к госпоже Бригитте. Иди за ящиками, — выпроводила служанку из комнаты.

Оставив ракушки и чашку на подоконнике, Ника достала из тайника серьги, завёрнутые в лоскуток бархата, расчёты и эскизы интерьера кофейни. Посмотрелась в зеркало, похлопала себя по щекам, покусала губы и дотянулась до флакона с духами с нотками жасмина.

Оставшись довольной отражением, пошла к Ван дер Мееру, на ходу закладывая серьги в лиф платья.

Сначала она поговорит с госпожой Бригиттой. Если та плакала — значит знает подробности поездки своего хозяина. Затем встретится с Адрианом и спросит у него совета, как выгодно продать серьги. Покажет, на что потратит полученные деньги.

Не откажет же ей Кэптен в такой малости как выслушать и дать совет?

Пока Ника шла к задней калитке своего двора, отпирала её, затем шла к калитке двора Ван дер Меера, сердце то затихало, то подскакивало к горлу и начинало биться так, будто девушке предстояло не просто перейти из одного двора в другой, а пройти по тросу над бездной без страховки.

Когда Кэптен был в отъезде, она чувствовала себя гораздо спокойнее. Стоило ему вернуться, и снова сильнее обычного подступило волнение.

Калитка во двор Ван дер Меера и в этот раз оказалась незапертой. В саду так же хозяйничал Гуго Дудес. Исчезли кучи вырубленного и выкорчеванного кустарника. Глаз ласкали стройные ряды акации и сирени. Обрезанные и подвязанные гибкие плети виноградной лозы покрывали крышу ажурной беседки. По обе стороны дорожки протянулись вскопанные клумбы. У крыльца пестрели выставленные в ряд горшки с рассадой цветов.

Мужчина занимался ремонтом беседки. Увидев Нику, приветливо улыбнулся и поздоровался. На её вопрос, в доме ли госпожа Бригитта, ответил утвердительно.

В особняке было настолько тихо, что Ника оробела. Настороженно прислушиваясь, она бесшумно прошла мимо закрытой двери в гостиную и вошла в кухню.

Пахло жареной рыбой вкупе с чем-то кисло-сладким, знакомым и очень вкусным. Госпожа Бригитта готовила превосходно — за уши не оттащишь.

Женщина сидела у стола и подшивала кружево на манжете белоснежной мужской рубашки. У открытой коробки для рукоделия стоял кувшин из толстого стекла с водой, пустой стакан, чашка с тёмной, неприятно пахнувшей жидкостью, схожей с травяной настойкой, употребляемой госпожой Маргрит. Под столом дремала серая полосатая кошка.

Увидев Нику, госпожа Бригитта вскинула на неё покрасневшие глаза:

— Госпожа Руз, девочка моя, — скорбно поджатые губы расслабились, складываясь в вымученную улыбку.

Ника поздоровалась, обняла женщину, высматривая полюбившуюся дымчатую кошку. Не найдя, села напротив экономки и положила сложенные пополам листы с расчётами на край стола.

— Адриан вернулся? — сказала сочувственно, кивнув в сторону гостиной. — Поделился впечатлениями от поездки?

— Уж и не знаю, как сказать, — госпожа Бригитта тяжело вздохнула, отрезала нить, встряхнула рубашку. Бережно свернула её и положила на колени. — Рассказали мало. Да и что говорить?

Она замолчала, глядя на Нику, о чём-то раздумывая.

«Сомневается, нужно ли рассказывать Руз о личных делах хозяина?» — подумала девушка. Шмыгнула носом:

— Что-то быстро он вернулся. Плохие вести привёз? Я переживаю, — замерла в ожидании ответа.

Сердце сжалось и тревожно забилось. С тех пор, как Кэптен вернулся в родовое гнездо, беда за бедой следовали за ним по пятам. Как преодолеть полосу невезения? Как выдержать и не сломаться?