Жорж Милославский. Угнетатель 4 (СИ) - Ра Юрий - Страница 15

— Так вы уже рыцарь? Преклоняю голову перед беспримерным мужеством, непременно явленым миру и позволившим посвятить вас в рыцари в столь юном возрасте.

Голос барона сочился мёдом, но почему-то сквозь волны благорасположения проглядывали шипы. Сучёныш не верит и строит разговор так, что я прямо обязан пояснить за титул. На самом деле не обязан, но макну тебя, аристократ хренов в пахучее.

— Мне не дано судить, насколько мой поступок можно назвать подвигом. Но было дело, вдесятером захватили враждебный замок.

— Баронский?

— Графский. Сам замок мне не понравился, так что, когда отец со своей баталией пришел туда, мы его снесли. С тех пор наш род получил приставку Крушитель к своему титулу. Когда началась война, пришлось соответствовать титулу, так что мы уничтожили еще три или четыре замка.

— Зачем? — Недоумение и сомнение в голосе барона можно было нарезать пластами и вялить как балыки.

— Понятное дело, зачем! Чтоб ослабить врага. Между прочим, у нас война шла с Имантом.

— То есть вы шли вместе с войском короля и сносили все замки на захваченной территории?

— Нет конечно, в том не было бы чести! Когда король Иманта Георг отказался признавать моё право на графство, я со своим войском тоже напал на него, но с другого направления. С его стороны было так любезно дать столь шикарный повод для войны! Вообще могу говорить о Георге только в превосходной манере: настоящий аристократ, куртуазный дворянин и ценитель вин. Сколько мы с ним выпили на переговорах — приятно вспомнить!

— Вы вели переговоры с королем соседней страны? В каком статусе?

— Я ж говорю, он истинный аристократ, а не индюк напыщенный! У нас с ним случилась первая война, еще когда Якоб Третий не подключился, так он перед решающей битвой не побрезговал сойтись со мной за столом переговоров.

В моем пересказе не было места подковерным интригам и ударам в спину — только веселое смертоубийство, заповеданное предками, куртуазность и удары грудь в грудь. Не стану я рассказывать, как втравливал меня в это дерьмо Якоб, как я лез туда, понимая, что иначе не видать мне графства как своих ушей без зеркала. А то и вообще не видать. Отрезали бы, да еще вместе с головой. Свита, кто не собирал какао в данный момент, тоже слушала про мои подвиги, затаив дыхание. Им было слегка в новинку присутствовать на светском мероприятии, да еще про господина столько нового узнавали — прямо вечер открытий. О, уже вечер!

— Блестящий рассказ о блестящих приключениях. А с кем вы еще успели повоевать за свою не очень продолжительную, но такую насыщенную жизнь, уважаемый граф?

— С кем? С предыдущим графом Долинола, понятное дело. Со своим королем, но там всего одна короткая компания имела место…

— Со своим королем? С Наставником?

— Так точно! Вышло небольшое недоразумение, он заподозрил нас Пристов в мятеже и захотел покарать. Пришлось объяснять, что я лично и наш род вообще бесконечно лояльны короне.

— Вы же сказали, что воевали со своим королем.

— Ну да, а как бы я по-другому доказал свою правоту? Кто бы поверил сдавшемуся или проигравшему!

Слегка ошарашенный барон внимал рассказам этого странного и слегка сомнительного графа о себе любимом. Понятное дело, что услышанное надо делить на три, и это как минимум! Но вообще при всей невероятности рассказа самым невероятным было то, что уж больно он был логичен. Нестыковки не находились, а завиральные изгибы сюжета подпирали друг друга как опоры мост над горной речкой. И всё складывалось в ужасающую в своей убедительности картину. Самое дикое — рассказанное не противоречило законам аристократической чести, права и обычаев войны совершенно!

Если на минуту допустить, что дер Долинол не соврал хотя бы в чем-то одном, то всему остальному тоже надо было верить. Как вариант — назвать его лжецом и тут же погибнуть в безнадёжной схватке. Магических сил хватило бы всего на один удар, а физических практически не было. Опять же, как будет смотреться его поступок со стороны? На их сигнал о помощи судьба прислала спасителя, а барон убил его? И еще не факт, что свита этого комического графа не бросится мстить за него. То есть, если он подлинный граф и примет вызов на дуэль, то графская баталия не вступится. А если поддельный — то барона со спутниками подручные лжеграфа непременно убьют. Постойте, если граф настоящий, то нет никакого повода на него нападать.

Какая гнусная ловушка подстроена судьбой несчастному барону ван Шелл! И как скучно живет он сам в сравнении с этим молодым дворянином. А что это аристократ, никаких сомнений не было. Манеры и привычка повелевать, а не просто командовать просто бросались в глаза. Граф? Да пусть будет граф, раз Провидению угодно, чтобы его спас человек, назвавшийся графом и виконтом.

— Барон, сейчас стемнеет окончательно, в этих широтах темнеет очень быстро. Так что давайте перебираться на мой корабль, если у вас нет желания оставаться на этом острове.

— О, поверьте, я по горло сыт его гостеприимством! Вы хотите уходить далее прямо в ночь?

— Нет, мы просто отойдем подальше и заночуем, прикрывшись островом от ветра. Вас он не обласкал, а мне уже дал и какао-бобы, и приятного собеседника. Завтра пополним запасы воды и пошерстим его на предмет еще чего-нибудь полезного, а уже тогда в путь.

— Позволю себе спросить о конечной точке вашего маршрута.

— А вот с этим сложно. Мой корабль еще недавно был не совсем моим. В результате спора о месте и роли аристократии в обществе каравелла перешла в мою собственность, а прошлый экипаж в разряд покойников. Частично, само собой. Так что планы мои и цели несколько изменились, а команда не отличается ни многочисленностью, ни большим опытом морских путешествий. Увы, в результате спора она тоже уменьшилась. Кстати, насколько ваши спутники сильны в управлении кораблем?

— Вот как! Насчет спутников скажу, что они кроме моря вообще ничего не знают. А по поводу вашей истории скажу, что она очень хорошо ложится в ваш рассказ о себе. Мне кажется, что здоровый дух приключений и авантюризма впитан вами с молоком матери и уроками отца.

— Ну да, так и есть. Давайте грузиться в шлюпку уже, а на корабле вместе подумаем, в какую сторону плыть и зачем. Тем более, что мы даже не знаем где мы есть. Во всяком случае я очень смутно себе представляю наше местоположение. А вы?

— В большей или меньшей степени, сотня миль туда, сотня сюда… Нас изрядно помотало в том шторме.

— Кажется, я даже догадываюсь, в каком. Нам тогда тоже досталось. Выстирало как руками опытной прачки.

— Забавное и точное сравнение, граф. Значит речь идет о том самом шторме. Как называется ваша посудина?

— Не посудина, а вполне надежный корабль, двухмачтовая каравелла. И раньше она звалась «Черный угорь». Но теперь думаю сменить ей название, правда пока не придумал подходящее. Как корабль назовешь, так он и будет плавать, есть такая примета.

— Да, я тоже слышал это поверье. Оттого у нас столько Громовержцев, Гневов и Вольных Ветров.

— Ваше сиятельство, разреши слово молвить! — Раздалось с банки, на которой сидели гребцы.

— Говори!

— Так назовите свой корабль Угнетателем. Чего проще!

— Ха! А ведь это идея! Как вернемся на корабль… Отставить! Завтра займешься заменой названия. Старую доску снять, название отскоблить, поверхность подготовить! Название я сам вырежу.

— Уместно ли это вам, граф? — Влез под руку ван Шелл.

— Мне уместно всё, чего я пожелаю или изволю. Кто указ мне на моём корабле⁈

— Истинно так! — Кажись, барончик осознал, что перед ним настоящий граф. Во всяком случае морду он состроил правильную. Чуть ли не впервые за всё время общения.

По прибытию на борт каравеллы, я дал указание сниматься с якоря, определиться с ветром и встать подальше в тени острова. Быть готовыми завтра к пополнению запасов воды и всего, чем остров сможет с нами поделиться. Понятное дело, брёвен и досок там не найти, но хотя бы дровишек пополнить не мешает. А может и фруктов съедобных и спелых наберем для разнообразия рациона.