Кровь в моих жилах (СИ) - Лаас Татьяна - Страница 65

Он больше не пытался прикоснуться к ней или удержать, хотя мир по-прежнему дрожал в болезненном ознобе. Он только повторил:

— Лиза, и ты услышь меня.

Она вцепилась ему в рубашку на груди — больше никак она не могла дать выход бушующей в ней обиде: она доверилась ему, впервые доверилась, а он её предал.

— Я стану отвратительной императрицей. Посадишь на трон — я на каждую реформу твоей любимой полиции буду писать резолюцию: «Да поможет им бог!», как уже было в нашей истории. Я вам такую форму введу — стыдно будет на людях показаться! Я…

— Лиза… — он так и не повысил голос, а она кричала:

— Я тебя сейчас сожгу и вся недолга! Не боишься⁈ Сам говорил, что меня учили на боевого мага!

Землю тряхнуло так, что Саша еле удержался, чуть не падая навзничь — Светлана цепко держала его за рубаху.

Сашкины глаза были полны боли и знакомого упрямства:

— Лиза, именно от этого я и хочу тебя защитить. Михаил Константинович говорил, что в намоленном капище неважно, чья кровь пролита. Главное — правильно проведенный ритуал, его последовательность. И жертва.

— Саша, я…

Он ударил под дых — во всяком случае Светлана так это ощутила:

— Я не хочу, чтобы ты стала убийцей, как стал Дмитрий.

Она обмякла — Саша успел её поймать. Он крепко прижал её к груди и принялся укачивать. Или это сама земля успокаивалась и тихо баюкала умирающий мир?

Его губы отчаянно шептали куда-то в её висок:

— Услышь меня… Дай миру переболеть… Отсидись под защитой кромешников — я не могу тебя защитить. Пусть мир переболеет.

Она тихо добавила, соглашаясь с ним:

— К черту благословенные земли, в которых ничего не случается, если на троне и возле него собралась кучка тварей, живущих только ради себя и своего удовольствия. Саша, спасибо за заботу, спасибо за желание защитить — я это очень ценю. Но дело в том, что я не могу провести ритуал. Я его не помню. Или не знаю. Я не смогу его провести, понимаешь?

Он крепко прижимал её к себе, и Светлана поняла, что ему отчаянно страшно.

— Могу поклясться на крови — я не знаю ритуал. Не буду лгать — я собиралась в случае чего пролить на капище свою кровь, совсем чуть-чуть. Но зарниц в Сосновском не было, и духи пришли за своей оплатой. Значит, нужна не только кровь, знание ритуала все же важно. Но я его не знаю. Я не смогу принести жертву, как сделал Дмитрий… И, Саша, Сашенька, я боевой маг. Я могу за себя постоять. Честно. Меня Баюша пролечила — мои сожженные в ту ночь эфирные каналы… Я третий ранг сейчас, а кратковременно могу первый брать. Я не лгала тебе — я не помню ту ночь.

Земля прекратила трястись, и навалилась тишина.

— И тебе, и мне нужно на службу, — внезапно согласился Александр, удивляя Светлану глубиной своей веры в неё. — Мы нужны городу. Будь осторожна. Следи за спиной. Никого не подпускай к себе. Даже знакомых — сейчас может предать любой. К Матвею не подходи — у него язык без костей. Понимаешь? Не подходи ни за что. Он тебя сдаст толпе. Не подходи. Против испуганной толпы не выстоять никому.

Она сказала очевидное, наслаждаясь его теплом:

— Сашенька, у меня кровь слабее, чем у Мишки. Он реагировал на Михаила, не на меня. Екатерина тоже была из Рюриковичей, но слишком далекая ветвь, чтобы я была Золотой соколицей.

— Все равно. При любой опасности уходи в межмирье. Просто закрывай глаза — так проще. Закрывай глаза и иди домой. Он сам тебя притянет. В Навь не суйся — по первости оттуда не выбраться без помощи со стороны. Передвигайся по городу через межмирье — так быстрее. И будь очень, очень, очень осторожной.

— Саш… Что придет следующим по словам Матвея?

— Пламя. Завтра будет пламя.

Светлана вздрогнула, и Саша твердо сказал:

— Дай миру переболеть. Не становись убийцей.

— Не стану, Саша.

— Можно тебя поцеловать? — это прозвучало так внезапно, что Светлана, отстраняясь, запнулась:

— К…Конечно.

Он поцеловал. В лоб. Еще и добавил:

— На удачу.

Вот же воспитанная нечисть… Она сама потянулась к его губам. Они были шершавые, жесткие и абсолютно неуверенные. Поцелуй вышел скомканный, глупый, странный. Она не знала, что делать. Сашка… Сашка тоже не знал. Её словно молнией пронзило — он никогда до этого не любил. Он никогда до этого не целовался. Он… Он только её.

Саша отстранился виновато:

— Прости.

Она прислонилась лбом к его груди:

— Сашка…

— Идиотина?

— Живи, Саша. Ладно? Попытайся, пожалуйста. Я хочу влюбиться. Я отчаянно хочу любить и быть любимой. Я хочу доверять, я хочу жить. Я хочу свой дом на берегу озера. И лес, чтобы обязательно был лес. И грибы. И туман, и ты… Подари мне мечту. Обещай, что выживешь.

Он снова поцеловал её в губы и прошептал:

— Главное, чтобы выжила ты. Я подарю тебе мечту. Обещаю. Только выживи.

Ночь была слишком длинной, нескончаемой, полной отчаяния, криков о помощи и стонов, ругани, попыток нажиться даже в такой ситуации, кровавых пятен, обрушившихся домов, зарев далеких пожарищ, тонких лучиков электрических фонарей в кромешной тьме, поглотившей город, и боли — её Светлана ощущала всей кожей, снова погружаясь ТУ ночь десять лет назад.

Сашка безропотно принял от Светланы кровь, еще и для своих раненых городовых попросил — пока Светлана воздушной петлей удерживала расползающиеся во все стороны бревна бывшего участка, он вытащил из-под завалов троих пострадавших полицейских. Еще и чью-то форму для Светланы прихватил — спасать город в одной рубашке и шлафроке неудобно. Чужие сапоги, так же принесенные Сашей из-под завалов, были большими, но это лучше, чем домашние туфли.

Она как памятку повторяла про себя список обязательных дел. Пожарные депо — это были единственные люди, обученные спасать. Потом полицейские участки — поддержание порядка и помощь с разбором завалов. Потом жандармы — эти способны только на поддержание порядка. Потом губернатор. Потом связь — ретрансляционную башню на Ежовой завалило, и кристальники перестали работать. Или наплевать на губернатора и первым делом налаживать связь? У губернатора хватает слуг, которые вытащат его из-под завалов. Да и Светлана подозревала, что центр города не пострадал — там крепкие строения, они уже пережили десять лет назад нечто подобное. Если где и разрушились дома, так это в Уземонке и Низинке. Эти районы надо проверять первыми. Низинка вообще трущобы, там в каждой комнате до двух десятков проживающих. Там до несколько сотен погребенных под завалами может разом оказаться.

Она забыла больницы. И богодельни — их тоже надо проверить в числе первых — на возможные трещины, грозящие обрушениями. Приюты. Тут только разорваться на сотню мелких Светлан или перемещаться кромеж, как говорил Сашка.

Он, накидывая на плечи Светланы чужую провонявшую потом и махоркой шинель, снова, как заклинание повторил:

— Прошу, доверься мне. — Он словно хотел что-то добавить, но не смог — поджал губы и только пожелал удачи. Она им всем сегодня пригодится.

Она попыталась уйти в межмирье. Она честно закрыла глаза, она сделала пару шагов, чуть не падая — её поймала Сашкина рука, возникшая из темноты.

— Саш… Я не могу… — призналась она, открывая глаза.

— Это твой дом. Понимаешь? Дом. — Он встал за её спиной и положил руки на её плечи. Его голос звучал у самого уха Светланы. — Дом… Мы все оттуда. Все из межмирья, потому что не ушли — нас не успели крестить, хороня под порогами, а то и на перекрестках. Только становиться игошами и портить жизнь родителям мы не захотели. Закрой глаза… Представь дом. Поверь, что он у тебя есть. И он в межмирье. Позволь ему притянуть себя. Поверь, что твое место там.

Она сделала шаг… Саше она верила. Его руки на её плечах исчезли. Она оказалась в привычном черно-белом нигде. В белом свете прятался умирающий мир. В черноте скрывалась её семья. Отец. Мать. Быть может, Дмитрий, не запомнивший ритуал. Светлана еле прогнала крамольную мысль — и отец, и мать знают ритуал. Их можно спросить. К ним можно пройти — только надо рискнуть и сделать шаг в Навь.