Восходитель. Том 1 и Том 2 (СИ) - Жанпейсов Марат - Страница 5

— Что такое аркана?

— Божественная сила. Пронизывает всю Башню. Даже сейчас мы её вдыхаем. Те, кто не имеют возможности ею управлять, не допускаются к восхождению. Ты один из них.

— И ты тоже?

— Нет, я был призван не как претендент для восхождения. Башня воскресила меня, чтобы я был помощником тех, кто восходит на Башню. Я — великая душа.

— И что это значит?

— Когда Башня появляется в мире, она впитывает всю историю мира, культурные, технические и иные особенности. Она находит души тех, кто оставил след в мировой истории, после чего вырывает их из небытия, чтобы они бились бок о бок с претендентами или выполняли иные поставленные задачи. Я отказался от этой миссии, за что был сослан сюда. Здесь я проведу сотню лет, постепенно разлагаясь, пока снова не умру, отдав все силы Башне.

— То есть ты какая-то историческая личность?

— В истории я остался как Платон.

— Тот самый древнегреческий философ?

— Да, — чуть фыркает собеседник. — Тот самый древнегреческий философ. Ты изучал мои работы?

— Нет, просто запомнил со школы. Ничего конкретного не помню.

— И правильно, ведь не всё, во что я верил при жизни, имеет большое значение здесь. Когда я вновь ощутил себя живым и мыслящим, когда Башня насильно запихнула в меня основные знания о современном мире, чтобы я мог нормально контактировать с претендентами. Я понял, что совершенно ничего на самом деле не знаю о мире. Зато теперь у меня достаточно времени, чтобы описать новые концепции и теории, даже если никому их не передам.

— Я, наверное, уже не могу чему-то удивляться, так что пусть будет так, — я ведь в любом случае не могу никак проверить правдивость слов Платона. — Но раз ты был помощником претендентов, то должен знать, как работает местная система. Как здесь прокачиваться? Как использовать навыки? Я не собираюсь сдаваться, я хочу вырваться отсюда.

— Зачем такая информация тому, кто не может применять аркану? — пожимает плечами Платон и закрывает глаза. — Те, кто восходят на Башню, получают опыт по мере прохождения, получают особые силы и выходят за рамки обыденного. Тем, кто оказывается здесь, это недоступно.

— Когда я сбежал от тех псов и убил одного, то получил душу. Это можно как-то использовать?

Глаза Платона вновь раскрываются, после чего на меня смотрит внимательный взор пожелтевших глаз.

— Вот как… Интересно. Вероятно, в тебе очень силен тумос.

— Кто?

— Отрицающий аркану, — Платон поднимает лицо к небу, и непонятно, это ответ на мой вопрос или он к кому-то обращается.

Смотрящий-в-Пустоту с интересом на вас смотрит.

— Что это значит? — я смотрю на системное сообщение. — Кто такой Смотрящий-в-Пустоту?

— Один из богов далекого мира, который тоже является узником подземелья Башни. Ты удостоился его внимания, это редкость. Значит, моя догадка верна.

— Догадка о чем?

— О силе твоего тумоса. Вряд ли ты знаешь этот термин, который я использовал в работах при жизни. Постараюсь объяснить. Тумос — это энергия жизни, сила дыхания, тепло струящейся в теле крови, величайшая страсть. Тумос — это энергия духа и жизни. Можешь считать позитивным началом. Есть и негативная сторона, которая тоже очень важна. Это эрос — низменные желания и пороки, которые нам очень близки. Это и желание трахаться и желание вкусно и сытно поесть. Эрос еще можно назвать эпитумией.

— Прости, я никогда не изучал философию, поэтому уже запутался.

— Тебе не нужно понимать, что я говорю, ведь это лишь представления, в которые я верил при жизни. Сами термины не так важны, поэтому сосредоточься на смысле. Человека делает человеком душа. Душа состоит из трех притоков: первый — логос или нус, второй — тумос, третий — эрос или эпитумия. Не так важно, как люди теперь понимают эти слова. Важно лишь то, что за ними скрывается. А ответ очень прост: у человека есть разум или интеллект, это то, что должно контролировать нас и вести через тьму невежества. Но голая рациональность — это ученый, который слишком много размышляет, но никогда не выходит из дома. Тумос — это наша жажда побеждать, истинный огонь, исходящий из сердец. Тумос — есть жизнь, тумос ведет мореплавателя к новым берегам, полководца на завоевание, а ученого призывает экспериментировать, а не просто мечтать.

— Ладно, а эрос — это все наши пороки?

— Верно. Тумос и эрос, они оба олицетворяют желания, но эрос сосредоточен на желаниях телесных и желаниях низменных. Похоть, гордыня, желание отомстить обидчиками, желание иметь бесконечное богатство. Желание получить вечную жизнь… Башня пестует в претендентах именно эрос, загоняя в рамки, где человек превращается в чудовище. Да, в великое и непобедимое, но чудовище, которое отрицает логос и тумос.

У меня возникает чувство, что я попал на урок философии, в которой совершенно не разбираюсь. Однако концепции Платона я понимаю, система деления души на три части вроде понятная и даже логичная. Правда, как это мне поможет выжить здесь?

— Видишь ли, из Башни есть только один выход, — продолжает Платон. — Он находится на самом последнем этаже. Даже смерть здесь не является освобождением, ведь твоя душа и все остаточные энергии Башня впитает как губка, чтобы продолжать функционирование. Все, кто умрут во время прохождения, окажутся здесь, разлагаясь и удобряя почву Башни. Некоторых, вроде тебя, отправляют сюда сразу.

— Но я ведь еще жив! Как-то нелогично получается.

— Ха-ха-ха, ладно. Скажи, разве не должен ты представиться перед тем, как что-то у меня спрашивать? — на лице Платона появляется злорадство.

— Ха, да. Из-за всех этих событий я немного не в себе. Приятно познакомиться, Платон. Меня зовут…

«А как меня зовут?» — в груди вспыхивает сильнейшая тревога, будто вспомнил, что забыл выключить утюг дома или проспал самый важный в жизни рейс.

Я помню свое прошлое, помню имена друзей и коллег, название страны и города, в которых жил. Да почти всю свою жизнь, но не своего имени. Как можно забыть собственное имя⁈ Я тру виски, пытаясь сконцентрироваться, вспоминаю, как ко мне обращались родители или, может, как меня дразнили в школе. Но в голове вокруг имени полная пустота.

— Я не помню… Почему я не помню своего имени?

— Ладно, может быть, имя — это слишком сложно. Можешь описать, как ты выглядишь?

Я немигающим взором смотрю на Платона, понимая, что даже своего лица не помню. Касаюсь пальцами носа, губ, щек и бровей, это всё такое знакомое, но не могу вспомнить, что видел перед собой в зеркале вне Башни.

— Тоже никак? — посмеивается философ. — В той комнате на стене висит зеркало. Можешь освежить воспоминания.