Методика обольщения - Габбер Холли - Страница 8

— Ну что ты! Просто не ожидал встретить — на конференции ведь тебя не было.

Сильви, миловидная ухоженная дама лет сорока, улыбнулась и заправила под элегантную меховую шапочку выбившиеся пряди белокурых волос.

— Я приехала еще позавчера, но по дороге простудилась и два дня не выходила из номера. Пила горячий чай с лимоном. И зачем, спрашивается, ехала? Бред какой-то… Только сегодня пришла в себя. А ты любуешься на елочку? Неужели ты стал с годами сентиментальным? Этого трудно было ожидать.

Алан пожал плечами. Сильви огляделась.

— Очень красиво. Умиротворяет. Снежок, фонарики… И пахнет хвоей, как в детстве… Но мне нельзя долго находиться на холоде. Мы могли бы зайти в кафе, но, честно говоря, я уже проторчала там около часа. Лучше пойду обратно в гостиницу. Ты не проводишь меня?

— Конечно, я и сам собирался возвращаться. Они направились вниз по улице, уже изрядно опустевшей.

— Что нового в Эшфорде, Алан?

— Все по-старому. И это его главное достоинство: в нашем городке ничего не меняется. Отсюда проистекает чувство уверенности в завтрашнем дне.

— Как всегда иронизируешь?

— Да нет, абсолютно честен.

— А что нового у тебя лично? Алан замялся:

— В общем, тоже ничего.

— Ты выдержал слишком длинную паузу. Значит, в этом ответе все-таки соврал. Но если не хочешь рассказывать, я не настаиваю. А вот в моей жизни много изменений: я развелась с мужем, возглавила кафедру и… стала бабушкой.

— Как?! Тебе же…

— Да, я почти твоя ровесница. Представляешь, какой сюрприз преподнес мне мой сыночек? Ему всего двадцать!

— Моему брату было столько же, когда у него родилась дочка. Ну что тут сказать? Жизнь продолжается. Может, это и хорошо?

Они вошли в ярко освещенный гостиничный холл. Алан с сожалением отметил, что здесь возраст Сильви, выглядевшей на ночной улице довольно моложаво, определялся безошибочно — и даже с тенденцией в сторону увеличения. Она компенсировала этот недостаток ослепительной, хотя и немного заискивающей улыбкой.

— Добрались… У тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер?

Алан принялся усиленно смахивать с себя снег.

— Вообще-то я устал и собирался лечь спать пораньше. Мне ведь завтра сидеть за рулем часа три-четыре…

Она продолжала улыбаться.

— Ну… Еще не поздно. Мы могли бы зайти ко мне.

Алан призвал на помощь все имевшиеся у него дипломатические способности.

— Ты знаешь, Сильви, я… Если бы в другой раз… То есть…

— То есть я стала старой и непривлекательной.

— Нет, что ты…

— В прежние годы ты охотно наносил визиты в мой номер. Неужели я так изменилась? По-моему, мы неплохо проводили время.

— Все верно, Сильви, но… Дело вовсе не в тебе.

Улыбка исчезала с ее лица постепенно — словно ее стирали ластиком. Сильви испытующе посмотрела на него:

— Ты что, дал слово какой-нибудь барышне хранить ей верность?

— Ну, зачем так формулировать…

— Ты в нее влюблен?

— Честно говоря, да.

Сильви вновь неуверенно улыбнулась и взяла его за пуговицу.

— Но я и не претендую на твои чувства. Никогда не претендовала. Я говорю просто о времяпрепровождении. Двое одиноких людей, не вызывающих друг у друга отвращения, проведут вместе время… Черт, что я несу!

Алан накрыл рукой ее руку:

— Прости, Сильви. Мы виделись с тобой в последний раз три года назад — тогда все было по-другому. Даже три месяца назад все еще было по-другому. Но сейчас… Ты очень хорошая, очень красивая… Ты умна, чертовски сексуальна, ты не можешь не пользоваться успехом… Но я полностью во власти этой женщины. Я люблю ее. Я просто не могу… Прости, пожалуйста.

Сильви отстранилась и отступила на шаг.

— Она молодая?

— Да, но дело не в этом…

— В этом, в этом. Мой муж тоже променял меня на молоденькую. Вас всех тянет на свежатину. Они здоровые, не обременены заботами и детьми, у них гладкая кожа… Но знаешь что, Алан? Она не будет долго тебе верна. Вот увидишь… Ничего вечного не существует, я это уже поняла. Но и ты поймешь. Извини, что… навязывалась.

Сильви резко повернулась и быстрым шагом направилась к лестнице. Алан мрачно смотрел ей вслед, чувствуя, что его настроение непоправимо испорчено, а на душе разливается удивительная мерзость.

Он надеялся, что поможет многократно испытанное средство — сон. Сколько раз бывало, что неприятности, казавшиеся вечером грандиозными и неразрешимыми, утром сжимались до размера теннисного мячика. Но на этот раз ночь не расставила все по своим местам: утром чувство гадливости не исчезло, а вот чувство радостной легкости, которое он испытывал все последнее время, заметно уменьшилось. Алану безумно не хотелось ни общаться, ни прощаться с кем бы то ни было — особенно с Сильви, поэтому он встал чуть свет и покинул гостиницу одним из первых. «Пошли вы все к черту», — бормотал он, адресуясь неизвестно к кому, выбираясь с по-зимнему серых и еще дремлющих улиц Бентли на трассу, ведущую домой.

Предчувствие его не обмануло; шедший всю ночь снег прекратился, и над дорогой сгустился туман, залеплявший стекла влажной изморозью и не позволявший разглядеть что-либо в радиусе больше пятидесяти метров. Настроение Алана поминутно ухудшалось: он проклинал погоду, бывших любовниц, встречные автомобили и собственную дурацкую прихоть полюбоваться елкой. Главные проклятия принял на себя желтенький автофургон, который вылетел из-за поворота на недозволенной для такой видимости скорости.

Исчерпав имевшийся у него запас ругательств и обнаружив, что он уже въехал в пригород Эшфорда, Алан остановил машину на обочине. Единственный способ избавиться от поселившегося в сердце червя сомнения — убедить себя, что все, сказанное Сильви, неправда. В конце концов, не у всех же жизнь состоит из одних разочарований. Сильви не повезло, вот она и хочет, чтобы другим тоже не везло. Но ее пожеланиям вовсе не обязательно сбываться. Ее бросил муж, но ведь не все мужья бросают своих жен. Некоторые терпят до смерти. И почему Дорис должна ему изменить — только потому, что так накаркала вещунья Сильви? Черта с два! С другой стороны… Можно допустить, что ему только кажется, будто отношение Дорис к нему настолько же искренне, насколько его отношение к ней? Можно. И кстати, его не было несколько дней, а чем она в это время занималась?

Решение пришло внезапно. Алан нажал на педаль газа и вскоре уже кружил по узким улочкам Эшфорда, с каждой минутой приближаясь к знакомой железной ограде. В доме Дорис царила мертвая тишина — во всяком случае, так казалось с улицы. Он нажал на кнопку звонка и стал ждать. Никто не отзывался слишком долго — Алан уже успел вообразить невесть что, когда наконец услышал шаги. Дорис — всклокоченная, сонная, в длинном свитере, надетом поверх футболки, — открыла дверь.

— Ты?! Почему так рано? Что-нибудь случилось?

— Ничего. Ровным счетом ничего. А ты еще спишь? — Алан с опозданием понял, что не следует врываться к женщине в дом ни свет ни заря, да еще без предупреждения.

— Я вчера сидела с рефератами до ночи… — Дорис зябко потерла одной голой ногой о другую, — ну, заходи же скорее, милый, мне холодно.

Больше она могла ничего не говорить. Заноза была извлечена, а саднящяя ранка полита живительным бальзамом. Алан закрыл за собой дверь и прижал к себе Дорис — такую мягенькую и теплую, особенно под свитером.

— У тебя руки ледяные… — пробормотала она. — Эй, может, ты все-таки разденешься? Иди в комнату, мне тяжело стоять спросонья…

Она высвободилась из его объятий и побрела обратно в спальню. Когда Алан вошел, она сидела на кровати, закутавшись до подбородка в одеяло. Спросила:

— Точно ничего не случилось?

Алан плюхнулся в кресло и потер лоб.

— Вчера случайно столкнулся с одним старым знакомым, который наговорил мне гадостей. Ничего особенного, случайная встреча, но настроение испортилось. А сегодня поехал обратно — скользко, туман… Чуть не столкнулся с каким-то придурком. Три часа напряжения, голова разболелась, не знаю даже, как добрался… И мне так захотелось тебя увидеть… Прости, что разбудил. Но я успел соскучиться…