Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол - Страница 77

Горшок с веревкой на подставке из Игбо-Укву. IX–X в. Бронза. Высота 32,3 см

Спустя несколько сотен лет чуть западнее, в городе Ифе, центре народа йоруба, возникла другая великая традиция обработки металла. Художники создавали головы из терракоты и латуни, напоминающие по своей реалистичности египетскую скульптуру поздних династий. Металлическая скульптура такого уровня не создавалась в Европе со времен римлян и не будет создана еще по крайней мере сотню лет. Тонкие бороздки на лицах этих портретных голов кажутся волнами живительной энергии, которые придают ощущение глубокой сосредоточенности и внутреннего спокойствия. Это соответствует верованию йоруба в существование внутренней энергии, или аше, определяющей характер всех вещей, включая человека, у которого она находится в голове и выражается через лицо[334]. Являясь образами царской власти, эти лица выражают витальную духовную энергию, которая перекликается с тем, как йоруба описывают свою культуру: «река, которая никогда не бывает в покое»[335]. А в качестве образов сакральной власти головы из Ифе ближе к буддистской скульптуре, но при этом гораздо глубже проникают в индивидуальность представленных персонажей. Глядя на них, мы как будто читаем истории их жизни, хотя и не можем с полной уверенностью сказать, действительно ли это портреты настоящих людей, или головы, сделанные в одной мастерской с одной и той же модели, — «портреты» власти, которые лишь приспосабливали к меняющимся временам.

Бо́льшая часть скульптур мастеров Ифе были утрачены или уничтожены, быть может, расплавлены, как часто бывало, чтобы сделать из металла инструменты или оружие. И всё же техника металлического литья до конца не была забыта, она вновь появилась в культуре, которая возникла примерно на двести лет позже, еще западнее и вновь в устье реки Нигер — в Бенинском царстве.

Традиционно считалось, что правители Бенинского царства являются потомками йоруба и что они унаследовали свое мастерство работы с металлом от мастеров Ифе. Первый великий царь-воин (оба) по имени Эвуаре, двенадцатый в своей династии, занял трон Бенина в XV веке. По легенде, он сжег существующий город Бенин дотла и построил на его месте великолепную цитадель. Он установил новую систему придворных чиновников и ввел царские церемонии, укрепляющие власть царя, которая поддерживалась войнами, развязанными им для расширения Бенинского царства.

Город и царский дворец, построенные Эвуаре, были украшены великолепнейшими литыми скульптурами, когда-либо созданными на африканском континенте, не уступающими скульптурам Игбо-Укву и Ифе[336]. Латунные леопарды и питоны охраняли дворец Эвуаре, а внутри, на алтарях, устроенных для поклонения царственным предкам, стояли статуи из слоновой кости, дерева, терракоты и металла. Один из голландских географов, основываясь на рассказах миссионеров, а также людей, участвовавших с середины XVII века в создании голландских торговых постов атлантической работорговли, писал, что в зданиях царского двора «размерами с город Харлем» размещены многочисленные покои для придворных министров и великолепные широкие галереи, поддерживаемые деревянными колоннами с металлическими пластинами, изображавшими военные подвиги бенинских царей. Крыши зданий были покрыты пальмовыми листьями и украшены «небольшой островерхой башенкой, на шпиле которой сидят с распростертыми крыльями птицы, отлитые из меди, искусно созданные наподобие живых»[337].

Коронованная голова из Ифе. XIV–XV в. Медный сплав. Высота 24 см

Подвесная маска королевы-матери из Бенина. XVI в. Слоновая кость, сплав железа и меди. 24,5 × 12,5 см

На упомянутых металлических пластинах были изображены также жрецы, несущие ритуальные сосуды, резные сундуки с орехами колы, и люди свиты, дующие в трубы из слоновой кости. На одной из пластин оба изображен в царском наряде — высоком воротнике (одигба), сделанном из коралловых бус. Он держит за хвосты двух леопардов, размахивая ими в воздухе, что символизирует его власть над дикой природой и его привилегию, поскольку лишь он имеет право принести в жертву леопарда во время ежегодного церемониала игу, укрепляющего царскую власть. На поясе оба висят две ильные рыбы — почитаемые в Бенине за их способность испускать электрические разряды, — а может быть, они заменяют ноги, символизируя морского бога Олокуна, доставляющего людям богатства со дна океана. Оба изображен укротителем природы, настолько могучим, что он может повелевать необузданными силами земли и реки, символами которых являются эти животные, прирученные и одновременно враждебные, главные персонажи бенинских художников[338]. При внуке оба Эсиги возникает тип изображения ийоба — «матери оба», или королевы-матери. Первой ийоба была изображена мать Эсиги, Идия, поддержавшая сына в укреплении на престоле в начале XVI века и способствующая расширению границ королевства. Полая маска была инкрустирована двумя железными полосками (утраченными впоследствии) в области лба, между глаз, — что придавало ей решительное и властное выражение. Портрет был предназначен для ношения на поясе, как подвеска — оба надевал её во время ежегодной церемонии избавления королевства от злых духов.

Кроме того, бенинцы изображали пришельцев издалека, португальских наемников, торговцев и дипломатов, которые еще ранее, в XV веке, стали частью жизни бенинского народа: проложили путь до африканского побережья и в середине столетия основали крепость Святого Георгия — Сан-Жоржи-да-Мина. Португальцы торговали с Бенином, продавали здесь коралловые бусы, ткани для церемониальных одежд и латунные слитки в виде колец (так называемые маниллы), которые местные скульптуры расплавляли и создавали латунные скульптуры для царского дворца. Из Бенина вывозили изделия из слоновой кости — резные солонки, охотничьи рога и ложки с ручками в форме птиц. Также португальцы покупали здесь рабов: сам царь Бенина занимался работорговлей, беря в плен людей из враждебных государств и продавая их сначала португальцам, а затем и голландцам, англичанам и французам. Португальских торговцев легко узнать по удлиненным лицам и бородам, а также по их костюмам и кремневым ружьям — первому огнестрельному оружию, завезенному в Африку. Бенинцы наблюдали за ними издалека и делали их бронзовые фигурки, которые помещали рядом с резными бивнями и другими скульптурами и предметами на алтари царских предков, отождествляя их с Олокуном, которого, по легенде, укротил оба Эвуаре[339].

Бенинские латунные изображения португальских наемников представляют собой нетипичные для Африки человеческие образы. Начиная с самых ранних африканских наскальных рисунков фигуры людей были более стилизованными, более символическими, созданными не на основе внешнего подобия, а как отображение вымышленного, воображаемого образа. Они представали в виде масок и скульптур из дерева, ткани, растительных волокон и других недолговечных материалов, их использовали в ритуальных танцах для обуздания дикой стихии пустыни, болота или леса, зверей и духов или для участия в ритуалах перехода и превращения, рождения и смерти. Замысловатые маски, участвовавшие в этих обрядах, повторялись из века в век народами, населяющими широкую полосу Западной и Центральной Африки к югу от Сахары — от Мали на севере до Малави и Мозамбика на юге.