Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол - Страница 42

Однако пейзаж менялся, старые римские строения ветшали, а новая религиозная архитектура появлялась везде, куда бы ни проникало христианство: это были монастыри и церкви, выстроенные из дерева и камня. По мере того как укреплялась новая вера, более привычными становились и христианские образы, предназначенные для широкой публики.

Над окрестностями возвышались каменные кресты: единственное, на что они были похожи, это стоячие камни из самых древних времен. Один из таких крестов, вырубленный из камня в середине VIII века и установленный рядом с церковью на северном побережье Солуэй-Ферт в англосаксонской Нортумбрии (ныне Шотландия), был украшен резными изображениями библейских сцен и надписями. Это был один из множества каменных крестов, которые начали появляться на просторах Британии, а чуть позднее — в ирландском Келсе, Клонмакнойсе и Монастербойсе[167]. Высокие кресты ставились «на землях благородных и добрых людей саксонского рода», как писала монахиня Хунеберк, и были «весьма почитаемы, [причем каждый] был установлен на каком-либо возвышенном месте для удобства тех, кто желал ежедневно перед ним молиться»[168]. Впрочем, они служили не только для молитвы, но и как ориентиры для местной общины; быть может, первое, что видели путники, возвращавшиеся домой после долгого странствия, были эти потемневшие от дождей холодные камни.

Рутуэльский крест с двух сторон. Северная сторона (слева), южная сторона (справа). Песчаник. Высота 550 см

По обеим сторонам креста в Нортумбрии (позднее известного как «Рутуэльский крест») высечена руническая надпись. Она взята из «Видения креста» — провидческой поэмы, сочиненной, вероятно, поэтом-монахом и впервые записанной в манускрипте X века; текст включает в себя рассказ от лица дерева, из которого был сделан крест распятого Христа:

Говорящее дерево — это голос самой природы, повествующей трагическую историю самопожертвования и убийства. Крест олицетворяет собой каждого человека, это некий Симон Киринеянин, второстепенный персонаж евангельских повествований, который помогал Христу нести крест на Голгофу[170].

На одной из сторон креста Христос величественно возвышается над двумя животными, черты которых стерлись со временем. (Возможно, это были выдры — намек на предание о том, как после ночной молитвы у моря добрые выдры согрели и высушили ноги святого Кутберта.) Их лапки сложены в знак радостного приветствия Христа[171]. «Звери и драконы узнали в пустыне Вселенского Спасителя», — гласит руническая надпись рядом, отсылая нас к истории о том, как Христос постился в иудейской пустыне и как звери признали его божественную природу[172]. Другие сцены повествуют о христианском аскетизме и монашестве: на них изображены отшельники Павел (Фивейский) и Антоний (Великий) — основатели первого монастыря, а также Мария Магдалина, которая, согласно христианской легенде, стала пещерной затворницей[173]. Форма креста и рельефные изображения на нем указывают на его римские истоки, однако традиция изображения монахов ближе кельтскому христианству, пришедшему из Ирландии: «Рутуэльский крест» соединяет в себе обе традиции. Изображение Христа между двумя животными трансформирует древний образ «повелителя зверей», который подчеркивал конфронтацию между человеком и другими живыми существами, в образ согласия и духовного искупления.

Римское прошлое еще довольно сильно ощущалось в Британии, оно было воплощено в полуразрушенных памятниках когда-то могущественной империи. Древнеанглийская поэма «Руины» неизвестного автора VIII или IX века, дошедшая до нас лишь во фрагментах, передает впечатление от этих развалин в меланхолических тонах шумерского городского плача:

Если столь роскошные дворцы могли прийти в запустение, что же будет с монастырями и с их роскошными манускриптами и миниатюрами, что будет с церквами и с их изысканной архитектурой и литургией? Устоят ли они в веках в доказательство незыблемой славы небес? Или тоже обратятся в руины?

Это произошло скорее, чем англам, саксам или ютам того хотелось. Появление первого же скандинавского драккара с головой дракона у берегов Британии было ужасающим. В 793 году монахи Линдисфарна были застигнуты врасплох. Монастыри были разграблены, а монастырский люд разбежался в смертельном страхе, унося с собой всё что можно, в том числе самое дорогое сокровище — Евангелие Эдфрита.

Как предупреждали о том изображения, вырезанные в дереве, или металлические орнаменты на их кораблях и мечах, викинги редко приходили с миром. Тем не менее сам стиль украшений корабельных носов, рукоятей мечей и пряжек был не так уж чужд жителям Линдисфарна. Так, бронзовый флюгер с ажурным изображением гордо скачущих зверей на одной стороне и замысловатой птицей на другой, а также небольшой хохлатой фигуркой какого-то животного наверху изначально был укреплен на носу корабля викингов, и его ветроуказатели, показывающие скорость и направление ветра, перекликаются с волнистыми завитками и листьями вокруг анималистических фигур. В конце концов, англосаксы принадлежали к северогерманским и скандинавским народам, которые пришли на Британские острова всего три века назад. Позолоченные и нарисованные животные украшали борта и мачты кораблей, так что каждое судно казалось живым существом: «с попутным ветром, скользя, как птица, по-над волнами…»{11}, как писал автор «Беовульфа». Этот бронзовый орнамент пришел из скандинавских земель, где разворачивается действие «Беовульфа», однако он вполне мог быть найден в погребальном кургане какого-нибудь англосаксонского короля.

Иллюминированное Евангелие из Линдисфарна, застежка из Саттон-Ху и высокие кресты Британии и Ирландии по-своему являлись возрождением более древних стилей. Полузабытое прошлое открывалось заново и пересматривалось по-новому.

Если говорить о высоких крестах, то это было воспоминание о римской каменной скульптуре. Что касается иллюминированных манускриптов и изделий из металла, то здесь англосаксонские художники черпали вдохновение в германской, кельтской и средиземноморской системах образов. Древние формы воображения никогда полностью не исчезали ни на Британских островах, ни на юге Средиземноморья, в Италии и Испании. Но именно в Северной Европе, где следы Римской империи были наименее заметны, произошло наиболее мощное возвращение к корням. Это случилось при дворе Карла Великого, короля франков[175].