Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол - Страница 39

В середине X века в Басре, в Ираке, родился один из величайших арабских ученых. Наиболее важные свои открытия Ибн аль-Хайсам (известный в Европе как Альхазен) сделал в области оптики, исследований человеческого зрения и глаза[152]. Отчего луна кажется крупнее, чем ниже она над горизонтом? Многие века считалось, что это эффект земной атмосферы, однако Ибн аль-Хайсам верно увидел в этом эффект психологии восприятия: высоко в небе луна изолирована и кажется маленькой. А на горизонте есть горы, деревья и дома, благодаря которым луна выглядит больше.

Но самое поразительное открытие Ибн аль-Хайсама относится к еще более привычной для нас сфере. Как получается, что мы видим предметы? Как изображение объекта попадает в наш глаз? Греки в этом сильно ошибались: они считали глаз чем-то вроде факела, который испускает лучи света, и они, отражаясь от объектов, возвращаются обратно. Ибн аль-Хайсам в своей «Книге оптики» (самом полном трактате о зрении со времен «Оптики» Птолемея, то есть с 160 года нашей эры) написал, что всё происходит ровно наоборот: лучи света, исходящие от предметов, попадают в глаз. Хотя понимание того, как в глазу формируются образы и как они передаются в сознание, придет лишь несколько веков спустя, открытие Ибн аль-Хайсама оказало огромное влияние на художников в Европе.

Исламских художников это затронуло в меньшей степени, поскольку они меньше полагались на непосредственное наблюдение природы. Изображения, создававшиеся на обширном пространстве исламской Европы и Азии, объединял общий геометрически-орнаментальный каллиграфический импульс.

Лампа для мечети, изготовленная для султана Хасана. Около 1361. Позолоченное и эмалированное стекло. Высота 38 см

И всё же в один момент эта любовь к геометрии объединилась с импульсом к изобразительному повествованию. Династия Фатимидов (называвших себя потомками Фатимы, дочери пророка Мухаммада) правила в Северной Африке: сначала в Ифрикии (на побережье в районе Туниса), на Сицилии и в Сирии, а затем, с середины X века, в центральной части Египта. При Фатимидах Каир превратился в центр арабо-исламского мира, а его ремесленные мастерские вскоре стали соперничать с мастерскими Константинополя. Строгие геометрические формы омейядской и аббасидской декоративной живописи постепенно начали дополняться фигурами людей и животных: на тканях, резных деревянных панелях и хрустальных кувшинах — фирменных изделиях фатимидских ремесленников; позднее их переняли мамлюки (бывшие рабы тюркского происхождения), которые в XIII веке стали править Египтом и Левантом. Богатые узоры стеклянной посуды, эмалевых украшений и глазурованной керамики вполне могли соперничать с роскошью византийских убранств. Лампы, которыми пользовались в мечетях, имевшие длинный расширяющийся носик и приземистое основание, а также синие и красные надписи на золотом фоне, изготавливались в стеклодувных мастерских мамлюкского Египта и Сирии. На такую лампу часто наносили имя султана или эмира, заказавшего ее, а также аят из Корана ан-Нур («Свет»): «Аллах — Свет небес и земли. Его свет в душе верующего подобен нише, в которой находится светильник. Светильник заключен в стекло, а стекло подобно жемчужной звезде»[153]. Лампы, изготовленные для султана Хасана в середине XIV века, были самыми большими за всю историю, они использовались для освещения огромной мечети и медресе (религиозной школы), которую он построил в Каире.

Глазурованная керамика производила неменьшее впечатление. Покрытые глазурью плитки, на которые часто наносились надписи, были соединительным звеном между письменным словом ислама и его архитектурой. Кроме того, на них можно видеть самые восхитительные изображения природы, какие были до прихода эры исламских и персидских иллюминированных манускриптов: например, семь газелей, скачущих по широкой глянцевой поверхности плитки в форме звезды, созданной в бывшем персидском городе Кашане, недалеко от Исфахана. Идущие вдоль края строки из Корана воздают хвалу всемогуществу Бога, «Который взрастил пастбища, / а потом превратил их в темный сор»[154]. Веселые, жизнерадостные газели вполне могли иллюстрировать и другой, нерелигиозный источник, например, народные сказки, собранные в «Тысяче и одной ночи». Глянцевая поверхность подобных плиток достигалась с помощью металлических окислов, использовавшихся во время глазурования, — эта технология была разработана в Египте еще в доисламский период и называлась «люстр». Эти богато украшенные глянцевые изделия стали визитной карточкой исламского декоративного искусства, не уступавшей по своей зрелищности ни стилизованным куфическим надписям, ни сложным геометрическим орнаментам, ни архитектурным формам.

Плитка в форме восьмиконечной звезды с семью газелями. 1260–1270. Керамика. 30,1 × 31,2 см

В начале XIII века через Персию и страны ислама пронеслась новая мощная сила: орда кочевников с востока, известных как монголы, под предводительством великого воина Чингисхана. Сначала они покорили города Восточной Персии Самарканд и Герат. Затем, в 1258 году, под началом внука Чингисхана Хулагу они пробили оборону Багдада, разрушили город и безжалостно перерезали его жителей. Это ознаменовало конец династии Аббасидов и арабского владычества в Западной Азии.

Монгольская империя установила свое владычество по всей Азии. Хубилай, еще один внук Чингисхана, основал в Китае династию Юань, которая взяла под контроль всю страну после того, как в 1279 году разгромила Южную империю Сун. На Руси правила монгольская Золотая Орда, а в Центральной Азии было основано Чагатайское ханство. В Персии же после падения Багдада было основано государство Хулагуидов (Ильханат).

Несмотря на то что монголы славились своей жестокостью («…они пришли, они выгнали людей из домов, они жгли, резали, грабили, а затем ушли», — писал один из современников[155]), их приход в Персию повлек за собой возрождение живописи. Если арабы вывели древнеперсидскую традицию на орбиту старого средиземноморского мира, монголы вернули влияние Центральной Азии и Китая, где правила монгольская династия Юань. Торговые пути вновь были открыты, и по ним стали передаваться культурные влияния. Из Китая пришли новые образы — драконы, фениксы, цветущие лотосы, облачные узоры, — которые стали частью исламского воображения. В обратную сторону из Персии везли ткани и ковры, а также синюю кобальтовую руду для изготовления цветной глазури — для одной из самых характерных китайских форм керамики, сине-белого фарфора. Китайские художники приезжали в Западную Азию, распространяя на нее влияние одной из древнейших традиций живописи. Персидский историк и придворный библиотекарь XVI века Дуст Мухаммад написал в предисловии к одному из альбомов по каллиграфии и живописи, что в начале XIV века, во времена правления Абу Саида, девятого хана династии Хулагуидов, «была поднята завеса» над персидской живописью[156].

Вскоре после своего прихода в Персию правители Хулагуидов начали заказывать изготовление иллюстрированных книг классической персидской поэзии, в основном «Шах-наме» (что означает «Книга Царей») — великого персидского эпоса, написанного поэтом Фирдоуси около 1010 года[157]. Эта хроника, повествующая о героях персидской истории — вымышленных и реальных, — заканчивается убийством последнего правителя Сасанидов и приходом ислама.

Из ранних иллюстрированных версий «Шах-наме», дошедших до нас, настоящим памятником начала классического периода персидской живописи является «Большое тебризское „Шах-наме“»[158]. Оно было создано в Тебризе (современный Азербайджан), столице монгольских ильханов. Сохранившиеся иллюстрации, ныне разрозненные, демонстрируют поразительное воображение художников. Многие из этих иллюстраций описывают историю Искандера — так называли в Персии Александра Великого. Монгольские правители Персии искали в прошлом героя, успешного иноземного завоевателя, с которым они могли бы идентифицировать себя: Александр прекрасно им подходил, как, впрочем, и многим другим строителям империй. В «Шах-наме» его завоевание мира превращено в великое, полное чудес путешествие. На краю земли он встречает говорящее дерево с двумя переплетенными стволами: один ствол мужской, который говорит днем; а другой — женский, который говорит ночью. Дерево предупреждает его о скорой смерти и о тщетности его планов по завоеванию. «Пресытясь престолом твоим и венцом, / Злой рок тебя в граде настигнет чужом»{9}. Фантастические скалы и пейзаж, на фоне которого изображен Искандер, являются образцом нового восприятия природы, вскоре ставшего классической чертой персидской миниатюрной живописи. На более поздней миниатюре, созданной в Тебризе в начале XVI века, герой Ростем спит среди фантастического пейзажа, а его конь Рехш убивает льва. Деревья, скалы и растения кажутся живыми.