Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол - Страница 24

Именно благодаря тому, что Рим искал господства через завоевания, греческая скульптура впервые попала в римский мир в больших количествах. Римское завоевание Средиземноморья окончилось падением в 146 году до нашей эры города Карфагена в Северной Африке и, спустя год, подчинением богатого греческого города-государства Коринфа. Луций Муммий, римский полководец, возглавивший поход на Коринф, вернулся на кораблях, груженных статуями, мебелью и другими ценными предметами. Эти трофеи заняли свое место в Риме рядом с греческими скульптурами, захваченными во время предыдущих кампаний: после того как в числе прочих военных трофеев статуи проносили в шумном триумфальном шествии, они устанавливались в храмах, на виллах и в публичных местах. Во время триумфального шествия в 189 году до нашей эры в честь победы Марка Фульвия Нобилиора над этолийцами в городе Амбракии на повозках и колесницах тащили 785 бронзовых и 230 мраморных статуй: это были великие произведения искусства — хотя, похоже, римлян они впечатляли не столько своим качеством, сколько количеством[89].

Долгое время считалось, что римляне не обладали врожденным талантом к изобразительным искусствам и все свои знания переняли от греков. Несмотря на то что они действительно испытали сильнейшее влияние греческих образцов, они также адаптировали эту модель, создав в итоге собственный «римский стиль» и римский способ обращения с художественным наследием. Они стали собирателями и знатоками греческой живописи и скульптуры, покупая произведения за баснословные суммы. Знаменитые шедевры выставлялись в пинакотеках — галереях живописи, — первых в своем роде. Коллекции скульптур и картин демонстрировались гостям частных вилл по всему римскому миру, а самые крупные собрания превращались в своеобразные музеи греческого искусства. Римские авторы, самый известный из которых — Плиний с его «Естественной историей», создали первые из дошедших до нас исторические описания греческого искусства и его продолжения в Древнем Риме. И хотя римляне не были изобретателями истории искусств (в этом их опередил Ксенократ), они написали первые основательные труды по этой теме. Богатые римляне заказывали копии греческих шедевров в основном у греческих же скульпторов, тем самым сохраняя их работы, большинство из которых позже были всё же утрачены. Спрос на копии был очень велик, и ремесленники множили бесконечные копии со знаменитых оригиналов — одни удавались лучше, другие хуже. Возможно, римлянам был важен сам факт обладания древнегреческой скульптурой, шармом и очарованием Афин.

Химера из Ареццо. Около 400 до н. э. Бронза. Длина 129 см

Римляне грабили не только греческие города, но также городки и поселения, существовавшие на Апеннинском полуострове до расцвета империи. Эти небольшие поселения на холмах, простиравшихся к северу от Рима, составляли цивилизацию Этрурии — страны этрусков, процветавшей начиная с VIII–VII веков до нашей эры. Для нас это загадочный народ, который оставил очень мало письменных свидетельств о своей жизни и верованиях, однако этруски наполняли свои погребения множеством богатой утвари, нередко привезенной с востока, и украшали саркофаги терракотовыми статуями покойных, как правило, в «пиршественной позе», на греческий манер. Погребальные терракотовые урны были сделаны так, что их крышки изображали человеческие головы, — скульптурное напоминание о том, чей пепел содержался внутри. Для этрусков, как и для многих древних культур, идея смерти служила лучшим стимулом воображения, и, конечно, благодаря надгробиям до нас дошли многие произведения их изобразительного искусства.

Уже в VIII веке до нашей эры греки оккупировали торговые поселения в южной части Италии — эту область римляне называли Великой Грецией (Magna Graecia) — и принесли с собой новые идеи, которые вскоре распространились до самой Этрурии. Бронзовая фигура рычащей химеры, созданная около 400 года до нашей эры, демонстрирует не только дань греческому бронзовому искусству, но и способность соперничать с ним, по крайней мере, в области анималистической фантастической скульптуры. Надпись «tinscvil» на передней лапе химеры говорит о том, что скульптура была подношением этрусскому богу Тинии, варианту греческого верховного бога Зевса, и, вероятно, являлась частью скульптурной группы, включавшей Беллерофонта — греческого героя, который, по легенде, убил химеру «лютую, коей порода была от богов, не от смертных: / Лев головою, задом дракон и коза серединой, / Страшно дыхала она пожирающим пламенем бурным» — так описал ее Гомер[90].

Бронзовая химера, которая, защищаясь, изогнула спину в исступлении, напоминает тварей, порожденных неукротимой энергией воображения жителей Древней Месопотамии и Ирана: достаточно вспомнить яростных туров и змееголовых драконов, изображенных на воротах Иштар, ведущих в Вавилон. Согласно греческой мифологии, химера наводила ужас на страну Ликию в Малой Азии: возможно, именно благодаря этой легенде этрусский мастер придал химере фантастическую форму в экзотическом стиле Западной Азии и Леванта — стран, которые этруски знали по рассказам греческих и финикийских торговцев.

Однако не все этрусские образы были обращены на восток: один из немногих этрусских художников, чье имя дошло до нас, — Вулка из города Вей, севернее Рима, — по легенде, создал для Капитолийского храма в Риме терракотовую статую Юпитера, окрашенную красной киноварью. Ее заказал последний царь Древнего Рима (центра Римского государства до установления в 509 году до нашей эры Римской республики) Луций Тарквиний Гордый, который сам был этруском[91]. Также Вулка из Вей создал статую Геркулеса и квадригу (колесницу, запряженную четырьмя конями), стоявшую на фронтоне храма.

Непосредственно римская скульптура, возникшая в последние годы республики, несла на себе печать этих ранних этрусских форм, а также греческих влияний, распространившихся по всему эллинистическому миру. И всё же она была отчетливо римской, прежде всего за счет сюжетов, демонстрирующих идеалы республики.

Образы патрициев и знатных людей вырезали на геммах, чеканили на монетах, а также — что производило наибольшее впечатление — ваяли из мрамора. Скульптурная голова богатого римлянина являет лицо, отмеченное заботами и тяготами жизни. Глубокие асимметричные морщины на щеках, под глазами и на лбу говорят об опыте и возрасте, столь ценимых римлянами[92]. Более разительный контраст с гладкой, идеализированной греческой скульптурой даже трудно себе представить.

Однако кажущийся реализм этих портретов обманчив. Нет никаких свидетельств того, что они были похожи на изображаемых людей, — скорее их расценивали как утрированные образы, подчеркивающие имидж грубой силы.

Кроме того, эти лица отмечены печатью смерти. Греческая одержимость жизнью и здоровым телом так и не смогла перебить этрусскую одержимость бренностью. Во времена республики была распространена традиция снимать посмертную маску с лица умершего в глине или воске — такие изображения назывались imagines. Эти маски несли во время похоронной процессии, их надевали плакальщики, а затем помещали в домашнее святилище, сохраняя тем самым память о славных предках, поскольку в ту эпоху семейные корни были главным пропуском во власть. Впалые, искаженные черты мертвых человеческих лиц, отпечатавшихся в этих посмертных масках, по-видимому, переносились и на мраморные портреты, отчего образ живого человека оставляет слегка тревожное, мертвенное впечатление.

Бюст римского патриция (деталь). Около 75–50 до н. э. Мрамор. Высота 35 см